взлетел.
Шишига от испуга мгновенно потеряла сознание и повисла как тряпка. Сделав над домом круг, Горыныч прокричал что-то невнятное и заскользил по направлению к лесу.
— А где моя ступа? — хватилась Яга. — Только что тут была! Неужто кто спер? — Она уставилась на Шлоссера, но тот лишь развел руками. Все принялись искать ступу, только Крян продолжал сидеть на месте и давать советы:
— А может, она в сарае? Нет? А в силосную яму заглядывали?..
Наконец ступа нашлась. Оказывается, на ней как раз Крян и сидел.
— Извиняюсь! — сказал инопланетянин. — Готов возместить…
— Да чего уж! — отмахнулась Яга.
Бандиты мрачно сидели за столом. В комнату с кухни доносились странные запахи. То есть запахи были вроде съестные, но вызвать аппетит они могли разве что у свиньи Авдотьи. И, безусловно, вызывали, потому что со двора доносились отвратительный визг и хрюканье.
— Сейчас, голубушка, сейчас, солнышко! — томным, грудным голосом произнесла бабка. — Только вот этих оглоедов накормлю и тебе вынесу. Эй, гвардия! — высунулась она из кухни. — Долго сидеть будете? Подходи по одному!
Парни переглянулись.
— Шеф, ты первый, — не выдержал Колян. — Иди, мы следом.
Эдик провел рукой по голове и ощутил вмятины, оставшиеся от когтей четвероногой птицы.
— Пошли, — сказал он, — некогда рассиживаться! — И первый двинулся на кухню.
— А вот и квартиранты мои дорогие, — фальшиво проворковала Маланья, помахивая в воздухе здоровенным черпаком. — Давайте-ка столоваться! А то ведь мне некогда, вон Авдотья с ума сходит, жрать просит. — Она щедро зачерпнула из огромной двухведерной бадьи и плеснула в миску.
— Это что, нам? — Эдик даже присел от удивления.
— А кому же еще? Знамо, вам! — широко ухмыльнулась Маланья и снова как-то недобро покачала огромным черпаком. Черпак был толстый, железный, на деревянной ручке.
— Мы это… Такого не едим! — твердо заявил Эдик.
— Вот как? — Старуха уперла руки в бока. — А что же вы хотите?
— Ну это… Колбасу, окорок там, пельмени…
— Колбасу? Окорок? — Старуха побагровела и, взяв черпак наперевес, двинулась вперед. — Ишь какие умные! Да я свинье таких вещей не даю! А уж как я ее люблю, голубушку! В общем, так: не хотите — ходите голодные. А я-то, дура, старалась угодить! Я уж и рыбьих голов положила, и капустного листа, и очисток картофельных!
Эдик почувствовал, как в желудке что-то отчаянно пискнуло и сжалось.
— Шеф, — прошептал Серый, — может, пожрем, а? С утра ничего не ели! А потом в магазин сходим, колбаски купим.
— У тебя что, деньги остались? — сверкнул глазами шеф.
— Я думал, у тебя есть, — смутился Серый.
— Вы за деньги не переживайте, — смягчилась Маланья, — они теперя в надежном месте. Вот. А вам дай бог отсюда ноги унести целыми да невредимыми!
Бандиты еще раз переглянулись и поморщились. Наконец каждый получил по миске баланды и по деревянной ложке.
— Компот будет потом, — сказала старуха.
Шеф поводил у себя в миске ложкой и зажмурился. Даже на первый, самый беглый взгляд он сумел различить селедочную голову, половину Нечищеной картофелины, капустную кочерыжку и притопленную корочку черного хлеба.
Не разлепляя глаз, он зачерпнул ложку баланды и поднес ее ко рту. Команда испуганно наблюдала за ним. Съев ложку, Эдик неожиданно облизнулся и кивнул головой:
— Нормально, пацаны! Навались!
Команда дружно застучала ложками.
Бабка Маланья выглянула из кухни и довольно прищурилась. Через минуту она принесла четыре граненых стакана с компотом. Компот был мутного чайного цвета и почему-то тоже пах селедкой. На дне каждого стакана лежало нечто до неузнаваемости разварившееся и желеобразное.
— Ништяк, пацаны! — сказал Эдик, выхлебав компот. — Бывало и хуже.
Шеф, конечно, заливал. Хуже и гаже у него в жизни не бывало. Даже в КПЗ кормили куда пристойнее.
— Главное — не шуметь, — зашептал он. — Дело такое, что надо все по тихой. Потерпим, братцы!
— Потерпим, — закивали в ответ пацаны. После бабкиного обеда вид у них был несколько обескураженный.
— Сейчас мы пройдем по селу, — сказал Эдик, — присмотримся, что тут к чему. Может, этого… Лисиницина найдем? И вообще, я скажу — здесь места непуганые, работать можно.
Осоловелые от бабкиных помоев братки вылезли из-за стола и направились к двери.
— Куда?!
На кухонном пороге возникла Маланья.
— Ты это, бабуля, не шуми, — набычился Эдик, — здесь твоего петуха нет. Я ведь и рассердиться могу! О!
Эдик изумленно сказал «О!» и вытянулся в струнку, потому что, бесцеремонно отпихнув бабку в сторону, вкоридор вышел проклятый четвероногий петух.
— Ко?! — спросил он, гневно наклонив голову.
— Ко-ко! — тихо сказал Эдик. — Ко! Куда коко? — Последнее он произнес совсем тихо.
— Кудах-тах-тах, — презрительно бросил петух и посмотрел на хозяйку.
— Тихо, Сема, — сказала бабка, — не балуй! А вы тоже, если задумали прогуляться, так не задерживайтесь, ясно?
— Ко-ко! — автоматически ответил Эдик, но тут же поправился: — Мы на часок. Осмотримся и придем.
— Только к заводу не ходите, — предупредила хозяйка, — там обезьян живет. Заест на фиг или башку снесёт!
«Какой еще обезьян?» — хотел было спросить Эдик, но вовремя прикусил язык и вежливо ответил:
— Гадом буду, не пойдем!
Вытирая на ходу пот, братаны вывалились на улицу.
— Надо же, — скривился Колян, — петуха дома держит!
— Он у нее заместо собаки, — пояснил Эдик, — я про такие вещи слышал. Злобный, сволочь! Ну ладно, всё равно я до него доберусь!
Они пошли по улице, ведущей к Дому культуры.
— Посмотрим, как здешнее чмо тусуется, — осклабился повеселевший Эдик, — может, тряхнем кого, тогда в магаз заглянем!
По дороге им попались двое мальчишек. Они остановились и с изумлением уставились на братков.
— Ну че, мелюзга, крутых пацанов не зырили? — не выдержал Серый.
— Не-а! — сказал Петя Васечкин.
— Дядя, а дядя, — скромно подал голос другой, — а чего это у вас на спине сопля висит?
— Что? Где?! — взвизгнул Серый и закрутился на месте. — Че врете, бакланы?! — завопил он через минуту, но ребят уже и след простыл.
— Погодь! — сказал Эдик, невольно отстраняясь от Серого. — У тебя и в самом деле что-то такое… Фу!
— Это птичка, птичка! — заржал Толян.
— Иди, замывайся, — строго сказал шеф. — Западло с обгаженным по улице гулять!
Серый побежал к колодцу. Набрав целую бадью воды, он запустил туда волосатую лапу, но был остановлен истошным криком:
