Замаскированный под джинна ифрит слабо застонал, вернул колер обратно и пошевелился.
— Гляди-ка, джинн!
— Действительно, джинн!
— И место ему в бутылке!
— Правильно. За такой наезд пусть перед ПАПОЙ лично отвечает.
Бывалый толкнул впечатлительного «киллера» копытом.
— О нет! В похоронной процессии я не…
— Беги за бутылкой, придурок!
— Да пусть лежит! Я сам сбегаю, шеф! — всполошился Балбес и испарился.
Отсутствовал он пару мгновений.
— На троих? — деловито поинтересовался он, вынимая пробку.
— Нельзя, — вздохнул Бывалый, — мы на работе. Синюка сюда сажать будем.
— А эликсир? — трепыхнулся Трус, сразу придя в чувство. — Выливать, что ли?
— Еще чего!
— А он туда влезет? — почесал затылок Балбес. — Места маловато.
— А куда он на хрен денется? — флегматично хмыкнул Бывалый. — Ты как, сам туда пойдешь или уговаривать придется? — обратился он к «джинну», сидящему на пятой точке, бессмысленно моргая в пространство.
Уговаривать не пришлось. Балбес заткнул пробкой бутылку и сунул ее себе за пояс.
— Кстати, как он здесь оказался?
— Вот из этой хреновины вылез, — кивнул на затухший портал Трус.
— Кощея нигде нет. Как сквозь землю провалился, — сунулась в окно Центральная.
— И обезьянок наших заколдовал, гад! — жалобно вздохнула Левая.
— В камень их превратил, — добавила Правая.
— Ясно. Грузите их на себя, — распорядился Бывалый. — Вот эту хреновину тоже, — ткнул черт мохнатым пальцем в затухший портал.
— Эту хреновину-то зачем? — захлопала глазами Центральная.
— Чую, через нее Кощей сбежал куда-то. Доставим все в «Дремучий бор», и пусть Папа с Ягой разбираются.
Левая и Правая выдрали установку из пола и вместе с кусками цемента, налипшим к основанию портала, закинули диковинный агрегат себе на спину. Туда же запрыгнули черти. Зашумели крылья. Горыныч спешил. Он чувствовал себя ответственным за пропажу детей и теперь старался изо всех сил.
19
— Я предлагаю подкоп!
— Угу, флаг тебе в руки, — хмыкнул Олежка, осторожно ощупывая шишку на лбу. — Я вот, хоть и альпинист… не профессиональный, правда. Так, увлекался одно время… но все равно пас. Зинданы, знаешь, как делают? Глубокую яму в глине выроют, водичкой стены заполируют до зеркального блеска. Потом дров на дно накидают и подожгут. И вверх не вылезешь — скользко, и корку не продолбишь без инструмента специального.
Мурзик не поверил. Минут десять он усердно шкрябался в углу, затем обиженно мяукнул, сел на хвост и уставился на Молоткова.
— Я тебя нанял, чтоб ты спас детей.
— Оригинальные у тебя методы найма, — фыркнул Олежка.
— Один дитенок царской породы, между прочим, — продолжил наезжать Мурзик, игнорируя реплику нерадивого наймита. — Второй, кстати, тоже.
— Без тебя знаю! Веревку бы сюда… с кошкой, — тоскливо пробормотал Олежка, глядя на звезды, мерцающие сквозь решетку высоко вверху.
— Кошка у нас есть, — осторожно подала голос агрессивная арестантка из своего угла. — На, приложи, — в руки Олежки ткнулась сковородка, — говорят, помогает.
— Как тебя зовут-то, терминатор в юбке? — поинтересовался Молотков.
— Жасмин.
— Красивое имя. Прямо как жену Аладдина.
— В честь нее и назвали. Мой папа долго у него стажиро…
— Чего?!!
— Знакомый у него был, — торопливо поправилась Жасмин, — Аладдином звали.
— А-а-а… а меня Олежкой… э-э-э… Олегом зовут. Будем знакомы.
— Будем, — согласилась Жасмин. — Значит, нам только веревки не хватает?
— Веревка есть, — оживился Мурзик, — в мешке.
— Короткая небось. Много туда не влезет, — засомневался Молотков, но содержимое рюкзака все же решил исследовать. Вдруг что полезное найдется? На веревку рука наткнулась сразу. Вернее, на ее конец. Лейтенант запустил руку поглубже, и выдернул обратно. — Кусается, зараза, — удивился он, высасывая из пальца кровь. — Чего ты туда насовал?
— Там много чего есть. Не отвлекайся. Тащи.
— Тащу.
К удивлению лейтенанта, веревка оказалась неимоверной длины. Он ее тянул, тянул, а она все не кончалась.
— Мешочек-то непростой, — пробормотал он. — Как она туда влезла?
— Обычная безразмерная котомка, — нетерпеливо заерзала в своем углу Жасмин. — Ты не отвлекайся. Веревка есть, кошка есть, что дальше?
— Ну… дальше — веревку к кошке привязать и закинуть ее вверх.
— Кошку или веревку? — потребовала уточнения Жасмин.
— Кошку… и веревку…
В голове плавал туман. Агрессивная девица благословила лейтенанта здорово.
— Она там за что-нибудь цепляется, — продолжил разъяснения он, трепыхаясь в своем углу, — и лестница готова.
— Так чего мы ждем? — Судя по шорохам, пленница покинула свою половину зиндана и начала действовать.
— Отстань, я кот! — заверещал Мурзик.
— Не дергайся. Вай мэ-э! Тяжелей ишака!
— Разуй глаза! Не ишак я — кот! — забился в истерике Баюн. — Неужели не видишь?
— Не вижу. Ты мне поможешь или нет? — сердито шикнула девица на Олежку.
— О чем речь… — поспешно согласился лейтенант.
Отбрыкивающегося всеми четырьмя лапами Баюна поволокли к центру зиндана.
— Гляди, как крыльями махает, — удивилась Жасмин. — Может, и впрямь долетит?
— У меня лапы!!!
— Зато их четыре. Обязательно долетишь.
— Запускаем на счет три, — предложил Молотков.
— Идет.
— Раз, два, три…
Первые полметра полет протекал успешно и в нужном направлении. Как только вектор скорости сменился, обслуживающий персонал самопальной пусковой установки на ручном приводе шарахнулся в разные стороны. Приземление было шумным.
— Мы его не угробили? — испугался лейтенант.
Мурзик сердито заворочался и зашипел.
