задумался надпоступившей с совершенно неожиданной стороны информацией, что не придал этому значения, хотя время длявыгула собак было уже слишком позднее - два часа ночи.
Наутро Потапов собрал совещание группы, чтобы поделиться своими соображениями по поводу взаимодействияохранной фирмы 'Аргус' и 'Агропромышленной компании
'Восток'. Раздав задания на день, сам Потапов решил заняться господином Калашниковым и первым делом вывелна экран компьютера данные по директору компании 'Восток'. Однако сведений в базе данных кадровых компьютеров службы о Калашникове Н.Н., кроме двух строк: 'Совершенно секретно. Доступ к информации запрещен',- не нашел. Господин директор несуществующей компании былзасекречен, а это в свою очередь говорило о том, что он нетот, за кого себя выдает. Гриф 'сов.секретно' на материалах досье в таких конторах, как Федеральная служба безопасности, ставился только на данные работников службы.
Или на ученых, так или иначе связанных с особо важнымиисследованиями. Калашников Н.Н. очевидно был одним изтаких ученых. Теперь надо было попытаться определитькруг его интересов, чтобы или отбросить версию о причастности компании 'Восток' к терактам с использованием 'живых мин', или принять ее за базовый вариант.
Щербатова на месте не оказалось, посоветоваться былоне с кем, и Потапов продолжал заниматься по плану, утвержденному полковником еще вчера. Михаил тоже не любил циников,
кричащих с высоких трибун о 'правах человека', о 'спасении нации любой ценой', и тут же хладнокровноподмахивающих распоряжения о финансировании 'перспективных научных разработок', предполагающих испытание на людях новейших видов оружия.
К вечеру хакер из отдела компьютерных технологий,приятель Потапова Владимир Тушкан по прозвищу Вовчик Тушканчик, взломал секретные файлы Минобороны, и у
Михаила появилось досье на доктора физико-математических наук Калашникова Николая Наумовича, отца Дарьи.
Вчастности, в документе была указана его последняя официальная работа, выполненная в тысяча девятьсот девяносто шестом году в Московском энергетическом институте, которая называлась: 'Проблемы холодного термоядерногораспада'. Темы других его работ, выполненных в лабораториях Тимирязевской сельскохозяйственной академии, вданном документе приведены не были.
- Все это лажа,- сказал старлей Липягин, которому Потапов сообщил о своих находках.-Яимею в виду сельхозакадемию. Это объект оборонки. И работает господин Калашников именно по нужной нам теме, лепит 'живые мины'. Выйти бы на него, а? У тебя нет соображений?
Соображения у Потапова были, но делиться он ими состаршим лейтенантом не стал. Для этого надо было рассказывать о дочери Калашникова Дарье, чего душа вовсене жаждала. Душа жаждала встречи с этой умной и красивой девушкой, каким-то непонятным образом попавшей взависимость от босса телохранителей папаши, президентачастной охранной фирмы 'Аргус'. Вечером Потапов надеялся услышать ее звонок, договориться о встрече и попытаться выяснить, чем занимается ее отец на самом деле.
На дальнейшее его фантазии не хватало, в благополучноезавершение своего 'служебного романа' он не верил. Занозой в памяти торчало видение закрывающейся двери лифта, и все чаще душу тревожило странное ощущение забытой вещи, каким-то образом связанное с Дарьей. Лишь вечером, очистив себя с помощью медитативной техники саммай от шелухи эмоций и переживаний, Михаил поймал-такипричину срабатывания 'ложной памяти', она была проста инезатейлива, как дыра в кармане: Дарья так и не сказалани слова о причинах своего конфликта со своими телохранителями в ресторане, хотя Потапов спрашивал ее об этомдважды. Вероятно, она не хотела встречаться с боссом 'Аргуса', и ее пытались уговорить. Так во всяком случаепредставил себе эту картину Потапов, но сама она ничегорассказывать не стала, сделала вид, что не расслышалавопроса.
Телефон зазвонил после девяти часов вечера. В трубкераздался игривый голос Дарьи:
- Привет работникам пера и топора. Шутка. Ты чем занят, Михаил Петрович?
- Ничем,- ответил Потапов честно, с одной стороны обрадованный звонком, с другой чувствуя себя виноватым.
- Тогда заходи в гости. Сегодня я одна, предки уехали надачу. Михаил хотел было спросить: а как же телохранители,где их босс?- но вовремя прикусил язык.
- Мчусь, говори адрес.
Дарья продиктовала номер квартиры, и Потапов кинулсяпереодеваться, сдерживая нетерпение, странное волнениеи дрожь в коленях. Очень не хотелось ударить лицом вгрязь, показать себя наивным пацаном, очень не хотелосьошибаться в своих чувсьвах, но еще больше не хотелосьиграть на чувствах девушки ради получения информацииоб ее отце.
Он надел все белое - брюки, рубашку, туфли, захватилкоробку конфет, купленную по случаю еще вчера (как вводу смотрел, что пригодится), и поспешил к дому номерчетырнадцать, привычно отмечая глазом любое д в и ж е-н и е вокруг. Нервная система, специально тренированнаядля специфических нагрузок мастера перехвата, давноанучилась прислушиваться к подсказкам подсознания,стала вполне самостоятельной сторожевой системой организма, что не раз спасало жизнь Михаила в моменты захвата террористов, сработала она и в этот вечер, хотя Потаповне сразу понял, в чем дело, голова была занят предстоящей встречей. Лишь пройдя два десятка шагов, он очнулся.
Старика с собакой, встретившегося у подъезда, он у ж е в и д е л! И не один раз.
Потапов напряг память, сосредоточился, но смогвспомнить только ночную встречу: этот старик уже выгуливал свою дворнягу - в два часа ночи. Теперь вот сегодня.
Но где-то они пересекались с Потаповым еще раз, Михаилбыл уверен в этом, хотя и не помнил, где именно.
Ругнувшись в душе, он отложил поиск знакомства на более удобное время, обошел дом Дарьи, убедился, что никто за ним не следит, и набрал код домофона. Поднялся влифте на восьмой этаж, где располагалась квартира Калашниковых, унял поднявшееся волнение, чтобы выглядеть уверенным и спокойным, и, уже нажимая кнопку звонка, вспомнил наконец, где он видел старика: в ресторане Маринича! Этот гнусного вида старикан сидел за егостоликом в фиолетовом пиджаке, зеленой рубахе с бордовым галстуком (вкус - жуть!), и смотрел на Дарью! А такихслучайностей, как известно, не бывает.
Потапов шагнул было назад, но дверь уже открылась, нему ничего не оставалось делать, как войти. И тотчас жесработала сторожевая система организма, уловившая дуновение опасности.
Дарья в халате стояла в глубине гостиной с закушеннойгубой и смотрела на гостя исподлобья, с ясно читаемымиспугом в глазах. Она не могла открыть дверь сама, этосделал кто-то другой, но отступать было уже поздно, и Михаил метнулся вперед, перекувырнулся через голову, оглядываясь в падении и видя две мужских фигуры - за дверьприхоже и за спиной Дарьи, вскочил… и все поплыло у негоперед глазами от страшного и странного, мягкого, но массив н о г о удара по голове, вернее, по всему телу,удара, нанесенного не столько извне, сколько изнутри.
Проваливаясь в беспамятство, Потапов услышал крик девушки:
- Миша, они заставили! Я не хотела! Не бейте его!.. И потерял сознание окончательно.
Туман был густым и белым, как молоко, таким густым ибелым, что, казалось, его можно пить, как молоко. Потаповпопытался облизнуть губы, не чувствуя их, так ему захотелось пить, хотел позвать кого- нибудь на помощь, чтобы емупринесли стакан молока, но обнаружил, чтоне может нетолько пошевелиться, но даже открыть рот.
Попробовал пошевелиться - с тем же результатом. Затостал рассеиваться туман перед глазами, в нем протаялрозоватый светящийся овал, приблизился и превратился вразмытое человеческое лицо с черными глазами, в которыхвспыхивали злые огни силы и воли.
- Кто… вы?- вяло спросил Потапов, не слыша своего голоса.
- Гляди-ка, очнулся майор,- донесся как сквозь вату чейто тихий голос- Сильный мужик нам попался, всего тричаса и провалслся. Другие на его месте спали бы сутки.
- Укол!
Потапов почувствовал боль где-то в области сердца, исразу все вокруг переменилось, туман рассеялся, появилась обстановка помещения со стерильно-белыми кафельными стенами, белым потолком с системой металлических концентрических кругов и бестеневым светильником.
Михаил стал слышать все звуки и голоса, увидел аппаратные стойки, экраны, непонятное оборудование и двух мужчин в халатах у высокого операционного стола, на которомон и лежал, пристегнутый к столу за
