Хильке разгневанно засопела. Столь некрасивые звуки только частично объяснялись ее недовольством поведением сестры и в гораздо большей степени - завязками чересчур тугого корсета, в чем невеста не созналась бы даже под пытками.
- Врешь! - холодно припечатала она. - Слезай немедленно!
Лиззи обреченно стиснула зубы.
Привлеченный бурными дебатами гусак заинтересованно взлетел на забор и уселся рядом со своей симпатией, настороженно косясь на раздраженно пыхтящую Хильке. Почуяв его поддержку, Лиззи миролюбиво просияла:
- Сестрица, не кипятись так. Да слезу я, слезу, как только коляска с Гансом из-за поворота дороги покажется…
- Нет, слезай сейчас же! - ультимативно потребовала Хильке, подступая ближе и глазами выискивая что-нибудь тяжелое.
- Не сердись так, сестрица, а то не ровен час у тебя корсет лопнет! - заботливо предостерегла Лиззи, радея о положительном имидже невесты.
- А ты не каркай, пророчица гоблинова! - скандально ощерилась сестрица. - Не твоя забота его шнуровать да затягивать…
- Правильно, мамина, - неосмотрительно подхватила Лиззи, ввязываясь в опасный спор и неосознанно повышая голос в тон Хильке. - А я тебе уже не раз говорила - хватит марципанами да рогаликами с вареньем увлекаться! Глядишь, и с корсетом бы проблем не возникло…
- Ах ты, дрянь! - истошно завопила не шибко умная белокурая Хильке, хватая первое, что подвернулось под руку, и замахиваясь на языкатую противницу. - Моя талия - мое личное дело!
- Не-а, Ганса! - съязвила въедливая Лиззи. - Ему же ее обнимать и… - Но она не успела договорить.
То, что Хильке поначалу приняла за палку, оказалось толстым крапивным стеблем, скошенным на корм скоту и запасливо уложенным вдоль забора - подсыхать. Здоровенные колючки, усеивающие крапиву, немедленно впились в нежную ладонь белокурой девушки, причиняя сильную боль.
- А-а-а, это все твое колдовство демоново! - со всей мочи заорала Хильке, забывая о непреложном домашнем правиле - сор из избы Беренбаумов не выносить и вслух об увлечении Лиззи магией не упоминать. - Ведьма проклятая! Так я и знала, что ты на моего Гансушку глаз положила…
- Где ведьма?! - В соседних домах захлопали двери и ставни.
Лиззи умоляюще приложила палец к губам, но Хильке и не собиралась затыкаться.
- Это все ты ворожишь, завистница тощая! - пользуясь подвернувшейся возможностью высказать наболевшее, продолжала обличать она. - Через твое колдовство я и толстею!
Лизелотта только собиралась вразумляюще повторить, что подобное колдовство называется неумеренной любовью к сладкому, как вдруг за нее несвоевременно и совершенно непредсказуемо вступился донельзя разгневанный гусак. Свесив с забора свою длинную шею, он с яростным шипением раскрыл красный клюв и… ухватил не на шутку разбушевавшуюся невесту прямо за нос.
Хильке захлебнулась истошным воем…
Лиззи обеими ладонями зажала себе рот, стараясь не рассмеяться…
Вошедший в раж гусак остервенело мотал головой, дергая жертву из стороны в сторону…
Забор угрожающе затрещал…
Наконец Хильке немного пришла в себя и попыталась немедленно избавиться от источника острой боли. Особо не задумываясь, она схватила птичью шею обеими руками и потянула от себя. Но гусь и не думал сдаваться. Он захлопал крыльями и попробовал взлететь, не выпуская носа обезумевшей от страданий девушки. Но, увы, ноша оказалась слишком тяжела. Сплетенный клубок, состоящий из двух тел - девичьего и птичьего, шумно рухнул под забор, прямиком в заросли молодой крапивы. Новый мученический вопль Хильке взлетел к небесам.
Забор покачнулся, юбка Лиззи порвалась (в итоге - все-таки не без помощи магии), и девушка метко шлепнулась вниз, дополнительно придавив силящуюся подняться сестру.
- …! - сдавленно донеслось из крапивы.
Пьяно переступая лапами и держа голову не совсем прямо, из-под девушек выбрался контуженый гусак, явно получивший тотальное сотрясение всех своих немногочисленных мозгов. Второй из примятой крапивы появилась не очень пострадавшая Лиззи, печально рассматривая основательно порванную юбку.
- Давай помогу! - Она протянула руку, намереваясь извлечь Хильке из крапивы.
Сестра подняла свое изжаленное кусачим растением лицо, сверля младшую злобным взглядом.
- Да будь ты прок… - Она замахнулась крепким кулачком.
Крак! - с отрывистым звуком лопнул чересчур затянутый корсет.
- Вот, - вздохнула Лизелотта, - а я ведь предупреждала…
- Это все ты напророчила, ведьма! - бурно разрыдалась Хильке.
Лиззи бессильно пожала плечами. Как известно, с дурами-блондинками спорить бесполезно!
- Это что же здесь такое творится несусветное! - Ведущие во двор ворота торжественно растворились, и на территорию беренбаумовского хозяйства вошел высокий краснощекий юноша, облаченный в модный сюртук. - Хильке, это ты? - Он отвалил квадратную челюсть. - Ты?!
Его невеста неловко выползала из крапивы. Распухшее личико, измазанное пятнами растекшейся сажи, покрывали безобразные волдыри. Сливой синел огромный, распухший нос. А в довершение ко всему - из порванного вдрызг корсета выпирали пышные, вырвавшиеся на свободу бока.
- Ой, так ты же толстая! - разочарованно побледнел лицом Ганс.
Хильке немузыкально взвыла, оплакивая катастрофическое крушение сердечных надежд.
На крыльцо высыпали все остальные члены семейства Беренбаум.
«Так тебе и надо, бочка самонадеянная! - ликующе подумала пританцовывающая от радости средняя сестрица Шанси, стройненькая и хорошенькая. - Теперь-то я уж точно у тебя Ганса отобью!»
- Лиззи, на этот раз твое невезение превзошло все мыслимые и немыслимые пределы! - грозно засвидетельствовал герр Хайнц.
Фрау Мирца печально закрылась цветастым передником.
- Что ты еще нам устроишь? - продолжил взбешенный отец, вытягивая из штанов широкий кожаный ремень и угрожающе им поигрывая.
И тут живописную картину семейных разборок нарушил властный молодой голос:
- Скажите, почтенные, Лизелотта Беренбаум не здесь ли проживает?
Пригнув голову под низкой балкой ворот, во двор на гарцующем вороном жеребце въехал мужчина в форме маркграфского глашатая. За ним следовал десяток до зубов вооруженных кирасир.
- Вот она и есть Лизелотта! - обвиняющим жестом выставила палец Хильке. - Она изрекает страшные пророчества, которые мешают людям жить!
- Это ты предрекла смерть кузнеца? - спросил глашатай.
- Так ведь он уже много лет чахоткой маялся! - робко вякнула Лиззи. - Там и так все было ясно…
- А неурожай в прошлом году? - продолжал допытываться всадник.
- Так засуха же…
Но девушку не слушали.
- А рождение чудовищного пса?
- Так его мать с волками бегала…
- А…
- Да, это я, я все предсказала! - возмущенно завизжала Лиззи, потрясенная человеческой глупостью и падкостью на сенсации. - Признаюсь, я!
- Ясно! - с чувством исполненного долга обрадовался посланник. - Тебя-то мы и искали, девушка! Собирайся не мешкая. По приказу его светлости виконта Зоргана Эйсенского, официально провозглашенного регентом, ты отправишься с нами в Эйсенвальд!
- Где? - грозно осведомился Тай, раздвигая кусты и рыская по ним не хуже специально обученной собаки-ищейки. - Где она?
Дракон недоуменно клацнул зубами:
- Да туточки я ее припрятал, клянусь! На энтом самом месте, чтоб мне ослепнуть, если совру!
