легкой.
Захлопнув за посыльным дверь, Катя прошествовала в гостиную. Поставила коробку на стол.
— Ну что, Джеймс Бонд, — сказала она, — посмотрим, что нам приготовили наши работодатели!
Катя ножницами разрезала пленку и быстро вскрыла картонную упаковку.
— О-го-го! — присвистнула она. — Да здесь все, что нужно для шпиона его магичества.
В коробке оказались документы на имя Ильзы и Джереми Максфилд (ведь по легенде они должны были представлять супружескую чету). Авиабилеты на рейс из Москвы в Берлин, причем на их настоящие имена, а также билеты на поезд Холмец — Москва, отмеченные сегодняшним числом.
— Катька! — ахнул Виталий. — Мы сегодня ночью уезжаем!
— Торопятся наши работодатели, торопятся. А что еще в сундучке?
В сундучке оказались толстые пачки рублей, долларов и евро.
— Да мы миллионеры! — усмехнулся Виталий.
Когда же Катька достала из коробки два угле-пластиковых пистолета и обоймы к ним, Виталий смеяться перестал.
— Это-то нам зачем?
— Как в кино — «на всякий пожарный». Думаю, что пистолеты нам все-таки брать не стоит. Давай спрячем их куда-нибудь.
— Под диван.
— Сойдет.
Они спрятали пистолеты и кинулись, даже не позавтракав, собирать вещи. Ведь надо было еще успеть доехать до Холмца, областного центра.
Наконец немудреные пожитки были собраны, паши герои плотно пообедали — когда еще доведется нормально поесть. И в шесть вечера они сели па рейсовый автобус до Холмца. Времени им едва-едва хватало, чтобы успеть на вокзал к московскому поезду.
И только когда они оказались в поезде и перрон начал проплывать мимо окон, им стало понятно: с прошлой жизнью покончено навсегда.
В поезде они купили колоду карт и все время посвятили им. Нет, они не резались в подкидного или в покер. Они учились воспламенять карты и восстанавливать их снова из пепла, левитировать эти маленькие кусочки картона, задерживать их в воздухе взглядом.
— Заканчивай, — сказала Катя Виталию. — Сюда идет проводница с постельным бельем. Я читаю ее мысли.
— И о чем же она мыслит?
— Ты не поверишь.
— И все же?
— О влиянии Сафо на лирику Марины Цветаевой. Вот нынче какие проводницы пошли!
В купе постучались, Виталий отодвинул дверь. За дверью стояла симпатичная проводница с лицом лирической поэтессы. В руках у нее было два комплекта постельного белья.
— Спасибо вам, — сказал Виталий, забирая белье.
— Может быть, чаю или кофе?
— Чаю, если нетрудно, — сказал Виталий, а Катька возьми и выдай:
— Вам нравится Цветаева?
Проводница растерянно посмотрела на Катю. Виталий вообще онемел. Так себя выдать?
— Д-да, мне нравится Цветаева, — ответила проводница. — А как вы догадались? Вы ясновидящая?
— Есть немного, — скромно потупилась Катерина.
— Удивительно, — произнесла проводница и закрыла за собой дверь.
Когда они остались одни, Виталий набросился на подругу:
— Ты рехнулась?! Зачем ты спросила у нее про Цветаеву? Зачем сказала про то, что ты ясновидящая? Тебе что, нужна дешевая популярность?!
— Я хотела, чтобы она нас запомнила.
— Для чего?!
— Когда нас не станет, пусть хоть один человек о нас помнит.
Катя тихо всхлипнула.
— Катюх, да ты с ума сошла! — искренне возмутился Виталий. — Что значит «когда нас не станет»? Я лично собираюсь жить примерно до ста лет. И тебе того же советую.
— У меня предчувствие, — сказала Катя, — что мы из нашего паломничества не вернемся живыми.
— Значит, вернемся мертвыми. И будем работать умертвиями в нашем городском парке, публику развлекать. — Виталию ужасно хотелось отвлечь Катю от дурных мыслей. — Да перестань ты всхлипывать! Все наладится.
— Извини, сорвалась. — Катя промокнула глаза носовым платком.
Тут снова пришла проводница с чаем. Когда она ставила стаканы на стол, Виталий совершил малый ментальный посыл в сознание проводницы. Теперь она напрочь забудет о том, что сказала ей Катя.
Они выпили чаю, застелили постели и улеглись почитать. Катя читала рассказы Честертона, а Виталий — Терри Пратчетта. Потом они задремали, потом, проснувшись, снова пили чай. Болтали ни о чем, а в сознании стучало одно: «Мы идем на магическое преступление».
Так они добрались до Москвы. Сутки провели в гостинице — для них уже был забронирован номер, — а утром следующего дня вылетели в Берлин.
Первое время все шло нормально, а потом самолет попал в полосу турбулентности. Пассажиры заволновались, стюардессы как угорелые носились по салону, вспыхнуло предупреждение пристегнуть ремни.
— Я залезу в мысли командира экипажа, — тихо сказал Кате Виталий. — Я хочу знать, что это за турбулентность такая.
— Удобно ли это? — засомневалась Катя. — Этично ли?
— Речь не может идти об этике, когда на карту поставлены жизни людей. — Виталий сам понял, что речь его звучит напыщенно, но ничего не мог с этим поделать.
Он взял Катю за руку, чтоб транслировать и ей мысли пилота, и откинул голову на подголовник — так ему удобнее было сосредоточиться на чужих мыслях.
А мысли были такие:
«Господи, Господи Боже мой! Только бы эта развалюха дотянула до аэропорта! Неужели все-таки отказал первый двигатель?! Какая, к черту, турбулентность! Мы погибли, погибли!»
— Он паникер, а не командир, — сказала Катя, когда они отключились от мыслей пилота. — Надо что-то делать.
— Я сейчас про диагностирую все системы корабля, а ты пусти успокоительный ментальный сигнал пассажирам и стюардессам.
Наши герои сосредоточенно затихли. Виталий проверил все системы самолета — действительно, отказал первый двигатель. Виталий мысленно представил его себе, хотя это было невыносимо трудно ему как человеку сугубо гуманитарному. Представил — и устранил поломку, так, как дантист вырывает больной зуб.
Тряска немедленно прекратилась. Но Виталий не услышал возгласов облегчения и радости. Он приподнял голову над креслом, обвел взглядом салон…
Все пассажиры и стюардессы крепко спали, а Катя сидела очень уж сосредоточенная.
— Катя, — прошептал Виталий, чуть ли не давясь смехом, — ты их усыпила, что ли?
— Ой, — очнулась от транса Катя. — Я же только успокоить их хотела!
— Давай пробуждай. Поломку я устранил. Пусть эти горе-пилоты порадуются.
…И если не считать этого небольшого инцидента, полет прошел нормально.
В Берлине стояла ясная, почти летняя погода. Виталий подхватил их с Катей сумки и сказал:
— Если я не ошибаюсь, нас здесь должны встретить.
И в самом деле, в холле аэропорта среди встречающих стояла женщина с табличкой в руках. На
