дней?
Из оранжевой центральной линии во все стороны разбежались тысячи тонких, как волоски, линий.
— Хорошо, — изрекла Меринда, глядя на Гриффитса. — Расскажите мне о вашем мире.
Он было открыл рот, но заговорила Мэрилин Тоб-лер:
— Земля находится приблизительно в ста пятидесяти миллионах километров от нашей звезды, именуемой Солнцем. Диаметр Земли в среднем равен двенадцати миллионам семистам сорока двум тысячам километров. Это голубой шар с атмосферой, богатой кислородом. У нее один спутник — Луна.
— Л’индия! — позвала Меринда, посмотрев на потолок.
— Мне не хватает информации для веррятностного заключения, — прозвучал голос у них внутри. Мэрилин продолжала:
— Земля является одной из планет нашей Солнечной системы. Две из этих планет являются газовыми гигантами, один из которых имеет систему вращающихся ледяных колец.
— Не хватает информации для вероятностного заключения.
— Л’индия, — медленно произнесла Меринда, — покажи нам на этом дисплее звездные системы, которые соответствуют приведенным критериям.
Но никакой картинки не появилось.
— Систем, соответствующих этим критериям, нет? — Меринда изогнула бровь. Первый признак настоящего интереса, который заметил Гриффитс.
— Нет, Меринда. Восхитительно и странно, не правда ли?
— Вероятно, какая-нибудь планета, не внесенная в каталог, какое-нибудь отдаленное место, до которого “Омнет” пока не добрался, — прошептала Меринда, потом резко взглянула на уставшие лица астронавтов и холодно произнесла: — Ваш дом должен быть на дисплее! Неужели вы не можете подать мне хотя бы какую-то идею о его местонахождении?
— Послушайте, а если мы нарисуем вам карту? — предложила Льюис. — Изобразим, как выглядит звездное небо с нашей планеты…
— Это займет много времени, — сказала Меринда, садясь в свое невидимое кресло. — Давайте попробуем подойти к проблеме иначе. Два дня тому назад вы дружно вспоминали аварию на вашем корабле и последующее пребывание на Иридисе. Эти воспоминания были достаточно точными?
— Как это вы запомнили разговоры, которые мы вели два дня тому назад? — удивилась Льюис. — Вы даже не могли разговаривать на нашем языке. И вот еще что. С чего это вы вдруг заговорили на английском? Или вы нас до этого разыгрывали? Никто из нас не станет сотрудничать с вами, пока мы не получим ответы на некоторые…
Со спокойным и непроницаемым выражением на лице Меринда лениво уперлась ботинком в край стола. Левой рукой она сделала одно движение в сторону Элизабет Льюис.
Льюис подалась вперед в своем кресле, испустив сдавленный крик. Голова ее упала вперед, тело поползло по столу в направлении невозмутимой Нескат, разбрасывая по комнате руками и ногами остатки еды, задевая испуганных спутников. Льюис вытаращила глаза, раскрыла рот и захрипела, когда рука Меринды схватила ее за горло.
— Вы еще слишком мало знаете, чтобы спрашивать меня о чем бы то ни было, глупая девчонка. — Глаза Меринды превратились в узкие щелки, но излучаемый ими холод заморозил сердце Гриффитса. — Вопросы могу задавать только я, и только я определяю, стоят ли ваши ответы моего внимания. — Вдруг Меринда перевела свои страшные глаза на Гриффитса, не выпуская трясущуюся Льюис. — Я задала вопрос, человек с Земли. Была ли ваша оценка событий два дня тому назад правильной?
— Отпустите ее, — спокойно произнес Гриффитс, — и я отвечу на ваш вопрос.
— Вестис никогда не торгуются, Гриффитс, вы должны это знать, если имеете представление о настоящей Вселенной.
— Я сказал, отпустите ее, и я отвечу.
— Отвечайте, и может быть, она останется в живых.
— Ладно. Все, что мы говорили, — правда! Она не ослабила хватки.
— Продолжайте!
— Что вы хотите услышать? — чуть ли не взмолился Гриффитс. — Это было наше первое межзвездное путешествие, корабль вышел из строя, мы не знаем, почему, а потом нас захватила кучка каких-то космических религиозных фанатиков, затем мы спаслись с помощью психопатки, прилетевшей на корабле с драконами, и вообще мы не понимаем, что происходит!
Посиневшая Льюис вдруг рухнула лицом на стол. Она не шевелилась.
Не сводя глаз с Гриффитса, Меринда подошла к нему. Он попытался отступить, но плотное поле кресла задержало его, пока она не приблизилась к капитану вплотную. Ее холодное бездушное лицо, похожее сейчас на жуткую маску, находилось совсем близко от его лица.
Она погладила его подбородок ледяными пальцами.
— Гриффитс, вы можете помочь мне и тогда остаться в живых либо умереть. Выбирайте. Но, капитан Джереми Гриффитс с “Архилуса”, корабля НАСА, только я могу вернуть вас и вашу команду обратно домой. Постарайтесь запомнить это, хорошо?
От ее прикосновения Гриффитс содрогнулся.
— Да, мэм, я буду помнить об этом.
14. НЕТ НИЧЕГО ЛУЧШЕ РОДНОГО ДОМА
“Квантовая погода на сегодня в диких местностях рядом с окраинами Династий Тайлис включает движение квантового фронтального смещения класса IV в системе Чоралис, изменяющее индустриально- технологический стандарт радикально в сторону магических тенденций в Q-декс. Ожидается энергетический спад электромагнитного спектра и усиление влияния колдовства и черной магии. Низкие дексы будут в электронике и топливе. Велика вероятность появления ксеноморфных нечеловеческих форм жизни.
— Это был отчет по квантовой погоде Межгалактической Информационной службы для Чукая и его окрестностей”.
Доктор Мэрилин Тоблер плакала.
Она сидела на широкой обзорной палубе — одинокая маленькая фигурка, съежившаяся на невидимом кресле, обращенная спиной к величественной сияющей красоте возвышающегося над ней обзорного купола. Дымка недалекой протозвезды висела в млечном сиянии прямо над горизонтом прекрасного голубого мира, чье солнце освещало его край ослепительной полоской. Ночь была светла, потому что в этом мире существовало две большие луны, чей отраженный свет проливался на океаны и материки, дремлющие внизу в нежной синеве. Над одним из континентальных регионов бушевала буря, сверкали молнии, ярко освещая облака. На фоне этой величественной панорамы слева от обзорного купола то появлялись, то исчезали прозрачные силуэты фазовых драконов.
Мэрилин Тоблер больше не могла смотреть на все это. Она просто сжалась в комочек, а слезы не переставая капали на роскошный ковер и исчезали в его пушистых недрах. “За каждую мечту по слезе, — подумала она. — По слезе за каждую надежду”.
С минуту Мэрилин размышляла о том, как ее жизнь вдруг вышла за пределы ее собственных мечтаний и поставила перед пропастью. Насколько Мэрилин могла помнить, она всегда любила небо. Первыми увлечениями стали книги и наука, занимавшие все ее внимание в школьные годы. Мэрилин была хорошенькой, но не настолько красивой, чтобы настойчивость мальчиков могла ее отвлечь от любимых занятий. Она росла приятной девочкой, но недостаточно общительной, чтобы долго с кем-либо дружить. Если и жило в ней страстное стремление к чему-то, то это был поиск ответа на “мои тайны”, как она их называла. “Ее тайны” периодически менялись. Сначала это были цветы, и она увлеклась ботаникой. Потом “тайной” стали животные, и она начала заниматься зоологией. Но самой большой ее “тайной” стало для Мэрилин это огромное небо над головой — свет среди ночи. Она стремилась к нему, чтобы разгадать его
