За гномов мне стало обидно, но я промолчала. Как подсказывал мне мой нюх, в этом доме гномы гнали самогон — спиртовыми испарениями пропитались все стены, а уж я этот запах учую всегда. Самогоноварение наверняка было нелегальным, и собачка надежно отваживала незваных посетителей.
Я несколько раз глубоко вдохнула. Дело сейчас предстояло нешуточное, требующее всей моей смелости и решительности.
— Я буду его звать с куском мяса в руке, — сказала Стефа. — А ты, когда он отвлечется, накинешь на него ошейник. Достаточно попасть по шее, он самостоятельно застегнется. Гномья магия!
Я поежилась:
— Давай наоборот? Я зову, ты кидаешь.
— Ты думаешь, мой муж возьмет мясо из чужих рук?
Мне казалось, что обычный мужчина возьмет еду из любых рук, но свое мнение я оставила при себе.
Стефа вышла на крыльцо и, помахивая куском мяса размером с полсвиньи, позвала:
— Руперт! Руперт! Иди кушать, мой котик!
Я поперхнулась. Котик?
Знакомый по встрече в переулке «котик» скоро появился, легко перемахнув через забор. Я приготовилась кидать в него ошейником, надеясь только на благосклонность Госпожи Удачи. В то, что я попаду ошейником так, чтобы он наделся на шею чудовища, мне не верилось, но вдруг?
— Руперт, Руперт! — ласковым голосом говорила Стефа.
Я помолилась и, размахнувшись, кинула ошейник. Он не только не попал по шее оборотня, но даже до него не долетел.
— Ёшкин кот!
Следующая попытка оказалась удачной. Видно, Ёшкин кот не любил представителей собачьего рода. Виляющий хвостом оборотень бросил мясо и крутнулся на месте. Вот тут-то я и поняла, где слабое место нашего плана! Мы не додумались закрепить цепь хоть на чем-нибудь, и я держала ее в руках, не представляя, что дальше делать.
От движения Руперта меня сдвинуло с места. Но когда оборотень, обнаружив себя в ошейнике, рванулся в сторону, я поняла, что пришел мой смертный час — меня поволокло к забору. Самое худшее состояло в том, что разжать руки на проклятой цепи мне не удавалось — от страха пальцы намертво вцепились в железо.
— Мама-а-а! — взвыла я, глядя, как стремительно приближается ровный ряд досок. Я понимала, что у оборотня хватит сил пробить моим телом забор и поволочь дальше, но что тогда будет со мной?
Хрясь! В глазах у меня померкло…
— …Ольгерда! Ольгерда!
Я открыла глаза, в голове шумело, все тело ломило. Болело все и везде, причем очень сильно. Мокрая одежда противно липла к телу. Я лежала около забора, а Стефа с причитаниями лила на меня холодную воду.
— Ты жива?
У меня были некоторые сомнения по этому поводу, а после попыток пошевелить конечностями сомнения перешли в твердую уверенность.
— Я умираю.
Стефа выронила кувшин и схватилась за голову. Я полежала еще немного и спросила:
— Что это за звуки?
— Цепь за забор зацепилась, — сказала Стефа. — И Руперт вырваться пытается.
— Получится?
— Не знаю! Этот забор еще гномы делали.
— Значит, не получится.
— Ольгерда, а ты ведь разговариваешь.
— Да. И?..
— И это значит, что ты не умираешь.
— Нет, — прохрипела я. — Это мои последние предсмертные слова, которые ты будешь помнить всю жизнь.
Стефа закрыла лицо руками:
— Я так виновата перед тобой!
— Да. А как ты грудь девушкам увеличиваешь? — Я не могла умереть, не узнав эту тайну.
Ведьма заколебалась, но взгляд на мое тело, лежащее у забора в неестественной позе, решил дело.
— Это увеличивающее заклятие, имеющее определенный радиус и срок действия.
— А зелье?
— Обычная настойка на травах. Просто я отмериваю по глоточкам, сколько дней действует заклятие. Когда приходит срок, клиентки возвращаются, и я им обновляю эффект. Сложность в индивидуальном подходе — на каждую девушку заклятие действует на разный срок, все зависит от личной сопротивляемости магии.
— А-а-а, — протянула я. Вот так молодец! — И как же это у тебя с заклятием получилось?
— Я долго экспериментировала на себе, — призналась Стефа. — Ты уже умираешь?
Я прислушалась к ощущениям.
— А ты так хочешь, чтобы я поскорее умерла? Лучше помоги мне подняться, передумала я умирать. Вот сотрясение мозга заполучила и руку я сломала, это да. Больно-то как!
— Ты выпытала у меня профессиональный секрет!
— Стефа! Я действительно думала, что вот-вот умру — так мне было плохо. Тем более я не знаю, каким именно заклятием ты пользуешься и как ты добиваешься такого эффекта. А заниматься опытами у меня нет желания, я специалист другого профиля. Помоги мне подняться, еще не хватало, чтобы я простудилась ко всему прочему.
На кухне выяснилось, что моя одежда не только в грязи, но и в крови. Когда мы избавились от остатков пальто, то я принялась задумчиво изучать шикарный открытый перелом, а Стефа молча хлопнулась в обморок. Допив остатки мерзкого вина, я попыталась вспомнить обезболивающее заклятие. Руперт за забором продолжал жалобно выть — жизнь не только мне казалась мерзкой, и это хоть немного, но согревало душу.
Дождавшись, когда одноклассница придет в себя, я спросила:
— А соседи не поинтересуются, что за вой тут раздается?
— Тут очень нелюбопытные соседи, — ответила ведьма, кидаясь заваривать мне обезболивающий сбор. — А половина домов вообще без хозяев.
Я выпила сбор, со стонами и слезами переоделась в Стефину юбку (моя годилась только на половую тряпку), накинула ее полушубок и поплелась к целителям, оставив одноклассницу саму разбираться со своим мужем. Уходя, я взяла с нее обещание, что больше «котик» никогда не будет разгуливать по улицам. Правда, для закрепления успеха я пообещала в случае чего донести на нее «куда следует». За оборотня в городских пределах у ведьмы вполне могли отобрать лицензию на магическую деятельность и обложить непомерным штрафом, не говоря уже о том, что Руперта в таком случае ждала бы незавидная судьба.
Когда, ближе к утру, я заявилась домой, меня ждала вся семья.
— Зария сказала, что ты пошла сражаться с оборотнем, — сказала мама, протягивая ко мне дрожащие руки.
— Да, — сказала я, одаривая сестру многообещающим взглядом. Она что, не могла соврать, что я загуляла у подруги? — Мама, все нормально! Я только руку сломала.
— Только! — всхлипнула мама, оглядывая мое расцарапанное лицо с шишкой на лбу, чужой полушубок, сидящий криво из-за перебинтованной руки, и коротковатую юбку необычно скромной для меня расцветки.
— Я уже была у целителей. Все нормально, не беспокойся обо мне.
Мама долго смотрела мне в глаза, гладя по щеке рукой. Но после того как родительница убедилась,
