— Да вы с ума сошли! — воскликнула Эстрелья. — Аларих, успокойся, верну я эти цветы.
— Ну нет, — зарычал вампир, — оскорбление нанесено.
— Красотища! — прошептала мне Юля возбужденно. — Обожаю такие ситуевины! Аларих, скажи, что местом ты выбираешь Водопьяновский парк, главную поляну, время — полночь с сегодня на завтра, а оружие — рапиры. Рапиры я достану.
— Хорошо, — кивнул Аларих и перечислил все, сказанное Юлией, господину Тропилину. Тот кивнул и, усмехнувшись, вернулся за свой столик.
Будто ничего и не было, никакого скандала. Директор ушел, официанты за сновали по ресторану, а цыгане затянули:
Словом, бред какой-то. Меня трясло от возбуждения. При мне еще никто никого не вызывал на дуэль.
— Юля, это ужас! — прошептала я. — Аларих убьет этого старичка!
— Еще не факт.
— Но Алариха-то не убьешь. Он-то бессмертен!
— Еще не факт.
— Да что ты заладила одно и то же! Юля! Дуэли! Это же запрещено!
— Фигушки! У нас в Щедром дуэли разрешены с марта прошлого года. Думское постановление. Отстаешь от жизни, подруга.
А опечаленная Эстрелья, отбросив букет, меж тем увещевала Алариха:
— Алик, милый, откажись от дуэли! Ну зачем тебе это!
— Я пущу ему кровь! — жестокосердно отвечал Аларих. — Пусть знают, каковы настоящие вампиры!
— Я больше никогда не буду танцевать, обещаю тебе, — каялась Эстрелья. — Только откажись драться.
— Ну это ты напрасно, сестричка! — возмутилась Юля. — Тебе надо танцевать, ты прирожденная танцовщица. Ты выглядела гораздо лучше, чем эти мороки.
— Что? — изумилась Эстрелья. — Эти цыгане — мороки?
— Ага, — беспечно кивнула Юля. — Мороки. Весь табор.
— И кто же их наслал?
— А это не насылаемые. Так называемые автономные. Но дело не в этом. Эсси, ты не переживай за Алариха, пусть себе рапирой помашет. Это весело. Счет, пожалуйста!
Юля и Эстрелья расплатились по счету. Я было заикнулась о том, что отдам им деньги, но они посмотрели на меня такими глазами…
Мы вышли из ресторана и остановились в небольшом скверике.
— Ночь еще молода, — бесшабашно заявила Юля. — Куда пойдем, чем займемся?
— А знаете что, — протянула я. — Мне нужно кое-куда отлучиться.
— То есть? — удивилась Юля. — Ты же не…
— Нет, нет, ты не поняла. Я хочу посетить кладбище.
Свою могилу. Я там давно не была и чувствую, что пора бы туда сходить.
— Сходим вместе. Ты не против нашего общества?
— Нет, я буду очень рада. Это все равно, как если бы вы навестили меня у меня дома.
— Тогда пошли на стоянку такси, — сказала Юля. — Тебя на каком кладбище похоронили?
— На Новоспасском.
— Путь неблизкий. Такси пригодится.
… На стоянке как раз дремала новенькая 'Лада-Приора', а в ней — шофер весьма кавказской наружности.
— Шеф, — коснулась его плеча Юля, — до Новоспасского довезешь?
Тот немедленно проснулся.
— Всэх вас?
— Да.
— Пицот рублэй. За всэх.
— Хорошо. А если ты нас там подождешь и привезешь обратно, даю полторы тысячи.
— Вах, красавица, как скажешь! Значит, эдем до Новоспасского парка…
Тут я должна сделать пояснение. У нас в Щедром с названиями негусто. Поэтому у нас есть Водопьяновский парк и Водопьяновский переулок, Новоспасский парк и Новоспасское кладбище. Кстати, одноименные парк и кладбище расположены на противоположных концах города.
А Юля меж тем пояснила:
— Нет, шеф, нам не в парк. Нам на кладбище.
Водитель дернулся:
— Вах, зачэм таким молодым-красивым на кладбище?
— Зачем — не твоя печаль. Вези, — ослепительно улыбнулась Юля.
— Харашо, — смирился водила. — Садитэсь.
И мы 'сэли'.
Миновав сумеречные пригороды и ряды аккуратных дачек, 'Лада' с легким шуршаньем шин подкатила к громадным кованым воротам. Над ними литыми позолоченными буквами вилась надпись 'Новоспасское кладбище'. Буквы подсвечивались двумя фонариками и на фоне чернеющего неба смотрелись несколько инфернально.
— Приэхали, — немного нервно сказал водитель.
Еще бы! Занервничаешь тут, когда тебя просят приехать на кладбище в половине одиннадцатого ночи!
— Вы никуда не отъезжайте, — вынимая из сумочки двести рублей и протягивая их водителю, заговорила Юля. Глаза ее при этом фиалково поблескивали. — Вы нас дождетесь и отвезете обратно.
— Дождусь и отвэзу обратно, — механически повторил водитель, принимая сотенные бумажки и пряча их в барсетку. Глаза его немного остекленели. Он получил коан, и теперь все его мысли будут вертеться вокруг этого коана.
Мы вышли из машины. Роскошные кованые ворота кладбища в такой час, конечно, были заперты. Но рядом лепилась будочка привратника, а возле нее — небольшой проход, перегороженный обычным шлагбаумом.
— Ох, люблю я шлагбаумы, — хмыкнула Юля, вспоминая что-то из своей прошлой жизни.
Она деликатно постучала в хлипкую дверь будочки. Дверь отворилась, и на пороге появился старичок. Был он оборотнем, и в давние времена довольно известным. В девятнадцатом веке он наводил ужас на окрестности Щедрого, охотясь на овец, коз и даже людей. На него устроили облаву свои же соплеменники, поймали и приговорили к пожизненному заключению без права перекидываться. Но в девяностых годах двадцатого века старичка выпустили из тюрьмы за примерное поведение и устроили работать на кладбище. Он теперь ни на кого не охотился. Предпочитал маринованные баклажаны, сою и капусту брокколи.
— Благословенны будьте, — вежливо поклонилась старичку Юля.
— И вам благословение, светлая ведьма. Вам и вашим друзьям, — в ответ прошамкал старичок. — Что привело вас сюда в этот час?
— Моей подруге. — Юля указала на меня, — пришла пора посетить собственную могилу.
— А-а, умертвие, — понимающе кивнул старик, — Тогда я вас пропущу. Вампиры тоже с вами?
— Да, с нами.
— Надеюсь, вы будете вести себя прилично.
