была в шоке. Но я все равно оказалась там, куда мечтала попасть. А что маме оставалось делать? Запереть меня она не могла. Вот и отпустила.
София умолкла.
Я молчал, не зная, что сказать ей в ответ.
С Биржевого моста мы выбрались на Мытнинскую набережную и направились в сторону Заячьего острова, возвышавшегося неподалеку. Уютное место! Самое теплое и родное в Санкт-Петрополисе. Давший начало городу остров, словно мать, готов был приютить на своей груди каждого блудного сына-горожанина или дочь.
— Твоя работа в спецслужбе — своеобразная месть за брата? — нарушил я молчание, когда мы прошли мимо причалов Заячьего острова. Там стояли несколько катеров для полуночников. В основном же гуляющих привозили таксисты или они приходили на своих двоих.
Мы попали на остров по каменному мосту, тихо миновав сторожевую будочку. Я уверенно направился к ресторану «Крепость», что расположился в бывшем каземате. Название последнего моя память не сохранила.
Путь нам преградил швейцар. Пришлось фыркнуть на него из-под полей шляпы. Он узнал меня и где-то потерялся.
Ресторан «Крепость» был полон наполовину. Нас встретил официант, проводил к свободному столику и тут же принял заказ, после чего благополучно растворился в сумраке помещения.
Несколько часов — под красное сухое вино и замечательную крольчатину с приправами — пролетели незаметно. Мы оживленно болтали на разные темы, начиная с политики (ну почему, когда мужчина оказывается в компании красивой женщины, которая нравится ему, он обязательно лезет в политические дебри или раскачивает маятник истории?) и заканчивая литературой, в которой я был абсолютным профаном, а София показала себя знатоком. За одну ночь мы узнали друг друга куда лучше, чем за те несколько лет, что были знакомы и имели общие дела.
Распрощавшись с рестораном, продолжили прогулку, выбрав маршрут, который должен был закончиться возле нашего дома. Конфуз приключился практически на финише.
Мы шли по набережной реки Смоленки. Сумрак сгустился, стал вязким и непрозрачным. Все вокруг выглядело нечетким, точно в растушеванной кисточкой акварели. Из окружавшей нас сметаны внезапно выступили три силуэта:
— Гражданин хороший, закурить не найдется? — раздался хрипатый голос.
— А девочку твою пощупать можно? — поинтересовался второй.
Судя по поведению, мальчики были молоды — иначе не избрали бы в качестве жертвы грабежа такое даже с виду опасное существо, как я. За последние десять лет меня ни разу на улице не пытались ограбить! Более того, случалось, я невольно попадал на такого рода разборки с менее грозными согражданами, и при моем появлении разбойнички немедленно ретировались.
— А не пошли бы вы, ребятки, подобру-поздорову, пока здоровье вам позволяет? — добродушно предложил я.
— Дядя-то, похоже, инвалид умственного труда! — сказал с издевкой хрипатый — и тут же отправился в свободный полет к ночной Неве: я не стал тратить времени на уговоры, схватил его за одежу и выкинул в реку.
Повернувшись к остолбеневшим компаньонам летуна, вежливо осведомился:
— Составите компанию своему товарищу? Или желаете скоротать ночь в тепле и сухости?
Они купаться не пожелали, хотя вода, наверное, теплая. Июль все-таки царит в императорском Петрополисе…
Остаток пути мы проделали без эксцессов. Малая вероятность нападения существовала, но не реализовалась.
Романтическая ночь… Невероятно чудная ночь… Она осталась в нашей памяти сладостным июльским сном.
ГЛАВА 44
Просыпаться поутру тягостно, в особенности если целую ночь гулял, исполненный романтических ожиданий, по набережным и улицам родного города. Но приходится продирать глаза, тем более когда на этом настаивает твой напарник, который ни сном ни духом о твоих романтических наклонностях не ведает, зато срочно желает услышать от тебя связную речь. Как я ни пытался, выразить мысли связно не получилось, но глаза все-таки приоткрылись.
— В чем проблемы? — хмуро осведомился я, приподнимаясь на локтях.
— Тебя требует Григорий Лесник, — сообщил Кубинец, ехидно ухмыляясь. — Чем ты занимался всю ночь? Такое впечатление, что катера разгружал.
— Пошли Лесника в прекрасное далёко, — предложил я. — А на последний твой вопрос отвечу так: не твое дело… Дай поспать, садюга!
На мой пламенный призыв Кубинец отреагировал новой ухмылкой и не отцепился:
— Понимаешь, он очень настаивает. Прямо рвет и мечет! Думаю, тебе все же стоит его выслушать.
С кряхтением и проклятиями я поднялся с кровати, неспешно облачился в свежую рубашку и костюм и отправился за Гонзой, который все это время стоял подле меня, точно надсмотрщик.
Спустившись в гостевой кабинет, я поднял со стола дожидавшуюся меня трубку и проорал:
— Какого лешего будить трудового человека в несусветную рань?!!
— Туровский, тебе, по-моему, стоит обновить часы, — неожиданно заявил инспектор Лесник.
— Это еще почему? — удивился я.
— Потому что уже полдень! И звоню я тебе с занимательным предложением, от которого ты не сможешь отказаться.
— Весь внимание, — буркнул я.
— Мне нужно, чтобы ты подъехал ко мне. Немного далековато, но дело того стоит. Заодно обсудим и твой вопрос.
— Диктуй адрес, — тяжко выдохнул я.
Покой сегодня мне явно не светил. А так мечтал ось поваляться в постели, выпить пару кружек пива, насладиться домашним уютом!.. Дело «Вишневого самурая» уже порядком надоело, хотя чувствовалось, что оно близится к концу: я уловил попутный ветер и быстро набирал обороты.
Повесив трубку, сообщил Кубинцу:
— Собирайся. Выезжаем на дело.
Через полчаса на арендованном катере мы мчались в сторону Пулковских высот. Адрес, продиктованный Лесником, был мне явно знаком, но вспомнить, кто проживает по этим координатам, никак не удавалось. Имелась лишь уверенность, что я там недавно побывал с визитом… Лишь обогнув мемориал Победы и увидев грибницу особняков, я понял, куда мы направляемся. Однако понимание ясности в картину не добавило.
Катер мы оставили на гостевом причале и отправились к дому.
Первое, что бросалось в глаза, — обилие полицейских машин. Они оккупировали все причалы. Среди голубых катеров выделялась белоснежная посудина с красным крестом и мигалками на крыше — «скорая помощь». Кому она могла потребоваться? Да еще с таким полицейским эскортом…
— Здесь явно кого-то убили, — предположил Гонза. Возле открытой калитки нас встретили два полицейских, откозыряли и доложили:
— Приказано вас сопроводить.
Нас провели внутрь здания, окруженного желтой ленточкой и заборчиком из металлических гнутых трубок, на которых висел «кирпич». В холле в обществе двух бритоголовых мужчин, облаченных в халаты с красными крестами на спинах, стоял Лесник…
— Туровский, ты как раз вовремя! — обрадовался инспектор. — А то тело уже собрались убирать!
