— Какое тело? — удивился я.
— Сейчас увидишь… — Лесник пригласил меня жестом следовать за ним.
Дорогу я помнил хорошо: незаметная дверка, за которой коридор, приводивший в восточный кабинет Скорохватова. Самого Ивана Дмитриевича я увидел, как только переступил знакомый порог. Он сидел в кресле с откинутой на спинку головой. Его горло точно перепилили ржавой пилой. Хаос, царивший в помещении, указывал на поспешный обыск.
— Когда его? — спросил я.
— Пока не установлено… Это я и хотел тебе показать, — устало произнес Лесник, присаживаясь в свободное кресло.
— А почему ты позвонил именно мне?
— Ты недавно посещал этот дом. Начальник охраны легко вспомнил твою фамилию. Я решил, что это как-то связано с делом, которое ты ведешь, вот и позвонил.
Я опустился на свободную подушку, подавая пример Кубинцу, который остолбенело взирал на изуродованное тело.
— В некотором роде Скорохватов был причастен к смерти Иоланды Городишек, — после недолгих раздумий сообщил я.
— Он ее убил? — сразу ухватился инспектор за возможность снять с себя гнилой висяк.
— Нет. Он скорее жертва, — произнеся, вспоминая, как хорошо мы сидели здесь со Скорохватовым, покуривая кальян.
— Конкретнее! — потребовал Лесник.
В двух словах я пояснил Григорию схему, придуманную Стасом Прощелыгиным, и роль Иоланды Городишек в ней.
— Так, может, все же как раз он Городишек и кончил?
— Исключается! — отрезал я.
— Тело-то уносить? — спросил уставший ждать коронер.
— Уносите, — распорядился Лесник.
Санитары поставили перед письменным столом носилки, аккуратно извлекли труп из кресла и уложили на брезент. В глаза почему-то бросилась рука Скорохватова, сжатая в кулак. Из-под пальцев что-то выглядывало.
— Разрешите… — остановил я санитаров, поднимаясь с подушки.
Приблизился к телу, склонился и попытался разжать кулак — не получилось. Помог коронер, воспользовавшийся специальным инструментом. На пол скользнул клочок бумаги.
— Что это?! — в один голос воскликнули Кубинец и Лесник.
Я поднял с пола обрывок, развернул на ладони, расправил и объявил:
— Это часть банковского чека. В чек вписана сумма. И даже стоит подпись. Неразборчиво.
— Приобщить к вешдокам! — распорядился Лесник.
Ко мне подскочил полицейский, забрал находку и отправил ее в пластиковый пакет, который тут же был заклеен и опечатан.
— Мы постараемся выяснить, чья там подпись, — пообещал Григорий.
Коронеры накинули на тело простыню, подняли носилки и унесли.
— Кто обнаружил тело и вызвал полицию? — атаковал я инспектора.
— Начальник службы охраны. Вечером шеф задержался в своем кабинете. Такое случалось часто: Скорохватов оставался там до часу, а то и до двух ночи. Где-то в районе четырех утра начальник охраны решил его навестить и узнать о самочувствии. Вот и обнаружил, — сообщил Лесник.
— А побеседовать с этим господином возможно? — спросил Кубинец.
— Почему нет? — пожал плечами инспектор. — Саныч, позови бонзу.
Усталый седой полицейский с влажными карими глазами тяжко вздохнул и вышел из комнаты. Вернулся он спустя десять минут в сопровождении лысого мужчины в спортивном костюме и с проводком микрофона, выглядывавшим из уха.
— Присаживайтесь, — предложил ему Лесник. Охранник чинно опустился на подушку и поджал под себя ноги на турецкий манер.
— Скажите, — немедленно взял я его в оборот, — как часто ваш босс задерживался в кабинете допоздна?
— Практически ежедневно, — безучастно произнес лысый.
— Тогда почему вы пошли его проверять, раз Иван Дмитриевич страдал трудовыми запоями?
— Ночью громко выли и скулили псы. Я вышел проверить и услышал какой-то грохот на втором этаже где-то в районе двух ночи. Отправил туда ребят, но они ничего не обнаружили. На всякий случай я затем обошел весь дом, кроме комнаты босса. К тому же… — Лысый нахмурился, наморщил лоб, прикидывая, стоит ли это говорить, наконец решился: — Иван Дмитриевич часто курил кальян. Рецептура не всегда была безобидной.
— Отсюда поподробнее, — попросил я.
— Он курил марихуану и опиум. Несколько раз у него случались приступы. Однажды остановилось сердце, и мы вызывали «скорую».
— Вы вчера кого-нибудь постороннего видели возле дома или в округе?
— Да нет вроде, — подумав, ответил лысый. — Может, кто из ребят заметил, а я лично нет. Я это выясню обязательно.
— Вопросов больше нет, — сказал я Григорию.
— Свободны! — распорядился инспектор.
— Что-нибудь узнал для себя? — спросил Лесник, когда начальник службы охраны вышел.
Я махнул рукой, показывая, что в моих сетях давно гуляет сквозняк, поднялся с подушек, оправил одежду и уверенно произнес:
— Убийство Скорохватова связано со смертью Городишек и Епифановых!
Лесник нахмурился. Ему такой оборот явно не понравился.
— Ты хотел о чем-то со мной поговорить, — напомнил он.
— Чуть позже свяжусь с тобой, — пообещал я. — Мне надо кое-что обдумать.
— Как тебя можно найти?
— Звони на трубу, — посоветовал я и направился к выходу.
Кубинец тенью следовал за мной. Мы вышли в холл, выбрались из дома и взяли курс на катер, который находился за оградой особняка.
— Ты точно ничего полезного не узнал? — спросил Кубинец. — Или просто делиться с Лесником не стал?
— Да нет, Гонза. Убили Скорохватова. Кто убил, я догадываюсь… Но вопрос-то в другом: кто убил Иоланду Городишек?
— То есть? — не понял Кубинец.
— Человек, убивший Скорохватова, не убивал Иоланду, хотя прямое отношение к тому преступлению имеет. И я никак не могу понять, кто ее порешил. Не складывается мозаика! — пожаловался я Кубинцу.
Простившись с полицейскими, которые провожали нас в дом, мы направились к катеру. Как все-таки неудобно пользоваться арендованной машиной! Я прямо-таки соскучился по нашему «Икару»!
Уже в рубке капитана в кармане моего пиджака завибрировал сотовый телефон и заиграла разухабистая жиганская мелодия «Гоп-стоп».
ГЛАВА 45
— Даг Туровский к вашим услугам, — сообщил я, нажав кнопку ответа на телефонной трубке.
— Господин Туровский, это Хлоя Епифанова.
Я насторожился: госпожа Епифанова напрямую мне еще ни разу не звонила, предпочитая общаться через сына Карпа. Если Хлоя вышла на связь сама, значит, что-то случилось.
