Друкчену не поступало ничто низменное и загрязненное. А однажды, меняя раствор, в котором находилось тело Друкчена, лекарь сказал:
— Друкчен, принцесса Ченцэ оправилась от болезни и хочет поговорить со своим спасителем.
— А кто ее спаситель? — удивился Друкчен.
— Ты, глупец! Жди, скоро она придет к тебе.
Друкчен равнодушно кивнул головой. Его не волновала принцесса. Он думал о том, сможет ли когда- нибудь ходить и вообще ощущать свое тело.
Однажды, когда Друкчен лежал, забывшись сном, к нему пришел лекарь и разбудил его.
— Друг мой, — сказал лекарь. — Сюда пришла принцесса Ченцэ. Она будет сидеть за занавесью, потому что тебе не положено глядеть на лицо принцессы. Но вы поговорите.
— Хорошо.
Он снова задремал, а проснулся оттого, что мелодичный женский голос за занавесью спросил его:
— Друкчен, можешь ли ты говорить?
Он хрипло выдавил:
— Могу, госпожа.
— Я принцесса Ченцэ, которую ты спас в огне колеса сансары. Я благодарю тебя.
— Принцесса… — пробормотал Друкчен. — Вы что-нибудь помните о своей прошлой жизни?
— Я помню лишь, что рождена была в Шамбале императором-пророком Эли и императрицей Ен. Я выросла в Шамбале, но потом должна была отправиться в земли плоти, чтобы набраться поверхностных знаний. Видишь ли, мои венценосные родители готовили меня к тому, что я со своим супругом принцем Нампхоном после свадьбы буду править землей плотских людей. Таких, как ты.
— Не понимаю.
— Все просто. Шамбала — это надмирье, жилище светлых дхианов, бодхисатв и богов. Здесь также живут и люди, но те, которые победили свою плоть и получили в дар от Будды великие свойства.
— Какие же это свойства?
— Чтение мыслей, полет, управление космосом. Свойств много, и, пройдя сквозь очистительные страдания болезни, ты в этом убедишься.
— Значит, я сейчас в Шамбале?
— Конечно, Друкчен.
— Принцесса, я не пойму одного.
— Чего ты не можешь понять, Друкчен?
— Когда ваш отец, русский по имени Валерий, умер в храме Дзунг, вы помнили о том, что являетесь тоже русской — девушкой по имени Ангелина. И я разговаривал с вами как с русской. Вы так переживали о смерти своего отца!
Занавесь колыхнулась. Наступило молчание. Друкчен подумал было, что принцесса ушла, но нет, она заговорила вновь:
— Друкчен… То, о чем ты только что сказал мне, на самом деле не есть реальность. Не есть моя и твоя жизнь. Это мыслеформы, которые создало наше болезненное сознание, сгорая в огне. На самом деле я никогда не была русской и мой отец — император Эли — жив. Что ты скажешь на это?
— Мне нечего сказать, госпожа. Мой ум изнемог.
— Отдохни, Друкчен. Скоро я еще навещу тебя.
И в самом деле, принцесса довольно часто навещала своего слугу — в благодарность за спасение. Она рассказывала ему разные истории, а Друкчен слушал.
Однажды он попросил принцессу:
— Госпожа, расскажите мне о Будде.
— Что ты хочешь знать о Будде? — переспросила принцесса.
— Все, что вы найдете нужным мне сказать.
— Хорошо. — Занавесь колыхнулась. — Я расскажу тебе о Будде.
В городе Капилавасту, в срединной Индии, жена царя Шуддходаны именем Махамайя увидела чудесный сон: ей приснилось, что боги, стражи четырех сторон света, перенесли ее на горы Гималаи и здесь оставили на ложе под тенистым деревом. Явились затем богини, супруги тех богов, омыли ее в священном озере и одели в небесные одежды, и она вновь возлегла, и вдруг явился белый слон и вошел в ее правый бок.
Наутро царица рассказала свой сон царю; позвал он звездочетов объяснить чудесный сон, и сказали звездочеты, что у царицы родится сын, и если он останется в миру, то будет царем всей земли, а если станет отшельником, то будет Буддой и учением своим просветит весь мир.
И стала царица ждать рождения сына, и когда пришло время, она захотела отправиться в сад; и здесь, стоя под деревом, она родила сына, который чудесным образом вышел из правого ее бока. И произошло чудо: младенец сделал семь шагов и издал победный клич, возглашая как победитель в борьбе.
Затем мать и ребенка отвезли во дворец. В то время жил мудрый отшельник Асита, и дано ему было понять, что родился тот, кому суждено стать Буддой, и радостный поспешил он во дворец, стал просить, чтобы показали ему мальчика-царевича. Царь велел принести сына, и мальчик положил ноги свои на голову отшельника, который преклонился перед младенцем, ибо понял, что перед ним тот, кто будет спасать людей.
На пятый день нарекли царевича именем Сиддхартха — «Цели достигший». И прорицатели сказали, что станет он отшельником и Буддой. Когда царь спросил их, что же побудит царевича стать отшельником, прорицатели ответили: «Четыре встречи: со стариком, больным, мертвецом и монахом». Решил царь уберечь царевича от этих встреч, чтобы остался он в миру, и велел он окружить Сиддхартху охраной и не допускать его никогда к старикам, больным, мертвецам или монахам.
Вырос царевич, и царь захотел его женить. Перед тем он построил ему три чудесных дворца, дворцы были полны прислужников и прислужниц, и было в них много танцовщиц, которые услаждали взор царевича плясками. Дворцы стояли среди садов, в садах были пруды, покрытые лотосами — белыми, голубыми, красными. Царевич был одет в тончайшие и драгоценнейшие ткани, самоцветы блестели в его головном уборе, на браслетах и кольцах. Над царевичем всегда держали белый зонт, дабы не касались его лучи солнца, дождь и пыль.
Когда царь задумал женить сына, он прежде всего подумал о своих родичах Шакиях и стал среди них искать жену юноше. И нашел он царевну Гопа, красивую, умную, добродетельную, и к тому же она нравилась царевичу.
Отпраздновали свадьбу царевича, и зажил он счастливо в трех своих дворцах. Но близилось время, когда предстояло ему покинуть отчий дом, и семью, и радости семейной жизни и идти искать одному в пустыне ответ на вопрос о том, как спасти людей от смерти, страданий и перерождений.
Захотелось однажды царевичу поехать по садам и рощам, и велел он запрячь колесницу. И когда он ехал и любовался деревьями и цветами, вдруг увидел пред собою человека: седого, беззубого, согбенного, который с трудом двигался, опираясь на посох. Спросил царевич возницу:
— Что это за человек, который не похож на других людей?
— Это старик, — ответил возница.
— А я тоже буду стариком? — спросил царевич.
— И ты будешь стариком, и я буду, — ответил возница, — все подвержены старости.
— Довольно на сегодня прогулки, — сказал царевич. — Вернемся.
И когда они вернулись, царевич сел в своем дивном дворце и стал думать: «Горе тому, что рождается, ибо в том, что рождается, проявляется старость». Велено было певицам и плясуньям увеселять тогда царевича, но он сидел и не слушал пения, не смотрел на пляски, думал он о юности и о старости, и радость юности ушла из него.
И опять прошло время, и поехал царевич по своим бесчисленным садам и рощам, и увидел больного: уродливого, покрытого язвами и гнойниками, страждущего, мучающегося, и спросил царевич возницу:
— Кто это?