изящная беседка из черного дерева с позолотой, окна и дверные проемы в ней были занавешены золотистым шелком.
Служительницы подвели Друкчена к беседке.
— Госпожа, ваш слуга уже здесь, — сказала одна из дев.
— Пусть войдет, — раздался мелодичный голос. — А вы ждите.
— Входите, господин, — шепнула девушка и сделала приглашающий жест, отодвигая золотистую занавеску.
Друкчен, затаив дыхание, поднялся по трем ступеням и вошел.
Беседка была небольшой. Вдоль стен ее располагались низенькие диваны и кресла, искусно вырезанные из мандаринового дерева, а в центре красовался ониксовый стол с круглой полированной столешницей. Возле стола стояли стулья, накрытые бархатной тканью, на одном из стульев сидела женщина и рассеянно двигала шахматные фигуры, в беспорядке расставленные на шахматной доске. Лицо женщины было скрыто вуалью.
Друкчен ощутил ужасную робость. От новизны впечатлений он почти что страдал, изнемогал под тяжестью окружающей красоты. Он не знал, как правильно обратиться к принцессе, поэтому опустился на колени, склонил голову и срывающимся голосом сказал:
— Приветствую вас, принцесса!
— Приветствие принято. Ты можешь подняться с колен и сесть за стол.
— Благодарю, госпожа.
Друкчен встал с колен, поправил халат и робко присел на край одного из стульев.
— Ты умеешь играть в шахматы? — спросила его принцесса.
— Нет, ваше высочество.
— Жаль. Я тоже не умею. Но надеюсь научиться. Здесь мне на все хватит времени. Ах! Ты, вероятно, хочешь увидеть мое лицо?
— Не смею и думать…
— Ах, брось эти церемонии. Ты спас меня и потому являешься самым близким мне человеком.
Принцесса подняла вуаль. Лицо ее было одухотворенным и прекрасным, черты — словно выточенными из молочно-белой яшмы. В глазах принцессы сияло расплавленное золото, и вся она была величественной, но в то же время простой и земной.
— Я хороша, да? — улыбаясь, спросила принцесса Ченцэ.
Друкчен кивнул не в силах оторвать взгляда от прекрасного лица.
— Мой жених находит черты моего лица слишком резкими и нехарактерными для жителей Шамбалы, — опуская вуаль, проговорила принцесса. — Во мне еще много осталось от жительницы внешней земли.
— Не смею здесь выразить своего мнения, — смутился Друкчен.
— Ах, как ты робок. Впрочем, надо выпить вина. Ведь для тебя сегодня праздничный день: ты впервые, о да, и навсегда покинул лечебные палаты доктора Гамбы. Ты здоров, жив, полон сил, и за это надо выпить!
Принцесса трижды хлопнула в ладоши. Перед нею материализовался юноша в темно-синей одежде.
— Лучшего вина, кубки и фрукты, — потребовала принцесса. — И поскорее!
— Будет исполнено, госпожа.
Юноша исчез, а буквально через минуту появился с подносом, на котором стояло заказанное принцессой.
— Поухаживай за мной, Друкчен, — улыбнулась принцесса и снова откинула вуаль. Словно солнце воссияло! — Налей мне вина.
Друкчен повиновался. Он налил вина принцессе, наполнил и свой кубок.
— Выпьем за продолжение нашей жизни, Друкчен! — весело сказала принцесса Ченцэ.
Они выпили. Вино было изумительным, оно слегка ударило в голову Друкчену, но в целом он чувствовал себя превосходно.
— Ты еще не бывал во дворце, — сказала принцесса, отщипывая виноградину. — Но с этим спешить не стоит. Дворец… он так роскошен, что это подавляет. Даже я чувствую себя в нем неуютно. Хотя моего жениха это удивляет. Он даже хотел, чтобы лекарь поговорил со мной — вдруг это проявляет себя моя прошлая память. Хотя принц не верит, что я была еще кем-то кроме как принцессой Ченцэ. Но ему приходится верить, иначе как же это объяснить с точки зрения сансары?
— Ваш раб плохо знает, что такое сансара, — поклонился Друкчен.
— Значений этого понятия существует несколько, но вот основные из них: переход, рождения, следующие друг за другом, жизнь, жизненный цикл, круг. Сансара — повторяющийся от рождения к рождению цикл жизни со всеми его страданиями, от которых освободиться можно только благодаря проникновению в нирвану. Круг, понимаешь? Замкнутый круг.
— Спасибо, ваше высочество.
— А помнишь, как я рассказывала тебе о Будде?
— О, мне никогда этого не забыть.
— У нас впереди еще немало таких разговоров. Мне здесь немного одиноко, Друкчен. Конечно, принц и родители — это прекрасно, но они только и делают, что созерцают и самосовершенствуются. А мне бы хотелось чего-то более… живого. Кстати, ты умеешь танцевать?
— Танцевать? О нет.
— Жаль. Я тоже не умею. А придется. Скоро праздник, во время которого я должна исполнить с принцем ритуальный танец. Но принц не учит меня. Правда, он пообещал, что подарит мне учительницу танцев — настоящую дакини. Здорово, да? Давай выпьем еще вина.
Они выпили вина, а потом принцесса сказала:
— Я хотела видеть тебя, Друкчен, не только за тем, чтобы болтать и пить вино. Мы сейчас поедем выбирать тебе жилище.
— Жилище?
— Да. Твой дом. В Шамбале у каждого свое жилище, здесь нет сирых и бездомных. Ты готов к поездке?
— Да, ваше высочество.
— Отлично. Тогда идем. Я позволяю тебе поддерживать меня под руку. Я чуть-чуть напилась.
Они вышли из беседки и сели в повозку. Прекрасногривый конь шел медленно, давая возможность своим седокам как следует осмотреться.
Скоро Друкчену стало не по себе от созерцания огромного количества улиц и прекрасных жилищ. К тому же многие жители, завидев повозку принцессы, выходили на проезжую часть, падали на колени и просили благословения. Это сильно затрудняло движение.
Наконец повозка свернула в небольшой глухой проулок, обсаженный тисами и рододендронами. Здесь стоял всего один дом. Но какой! Красотой он напоминал пагоду; двухэтажный, со скошенными разукрашенными крышами, с отделкой из перламутра и ляпис-лазури, с круглыми окнами, затянутыми прозрачной тканью, с воротами, которые поддерживали колонны в виде вставших на задние лапы драконов.
— Какое великолепие! — только и вымолвил Друкчен.
— Тебе нравится? — весело спросила принцесса. — Это очень хорошо. Войдем.
— Но… Может быть, в доме кто-нибудь живет?
— Не имеет значения. Идем же.
Они вошли в дом. Изнутри он оказался не менее великолепным. Стены были обиты бархатом, на полах лежали ковры и свежие тростниковые циновки, мебель вся из палисандра и красного лака. Они углубились внутрь дома и увидели прекрасный алтарь с малахитовой статуей Будды Авалокитешвары.
Но что самое удивительное — в доме не было ни души, хотя в жаровнях курились благовония, а на столе стояло роскошное угощение.
— Осмотрим кухню, — предложила принцесса.
Кухня была большой и чистой, вся выложена плиткой лазурита и кварца. В очаге тлел огонь, большой
