— «Как говорят у нас на Руси»! — с вызовом повторил Виталик. — Сразу чувствуется, что вы здесь решили окопаться серьезно и надолго. Гражданство еще не надумали менять?
— Что менять? — растерялся Атабек.
— Не волнуйтесь, не пол, — привычно ездил по ушам Виталик. — А вы неплохо говорите по-русски, — похвалил посла царский сплетник, усаживаясь в позе лотоса на подушке, и глазами показал Янке место рядом с собой.
— Вах! Посол, который не знать язык страна, в которой посол, уже не посол! — воскликнул глава шемаханского посольства.
— Правильно мыслишь, Атабек! Это ничего, что я к тебе обращаюсь так, по-простому?
Янка поспешила пристроиться рядом с царским сплетником, чтобы вовремя его одергивать.
— Это для меня балшой честь! — Атабек опустился на подушки напротив своих гостей и стрельнул глазами в Жучка, за все это время не сказавшего пока ни одного членораздельного слова.
Царский сплетник, видя, что он хочет у него что-то спросить, поспешил вмешаться.
— Неможется нашему царю-батюшке, — скорбно сказал он, — животом с утра мается.
— Вах! — расстроился Атабек. — Приношу вам свой сочувствий, ваше царское величество.
— А на званый обед все-таки пришел, — многозначительно поднял палец журналист. — А все почему?
— Почему? — в один голос спросили шемаханский посол и Жучок. Оборотню тоже было интересно, за каким чертом его сюда притащили.
— Потому что царское слово нерушимо! — веско сказал Виталик. — Раз обещал, надо выполнять. Но ты не волнуйся, Атабек, я буду его рупором. Так что саммит на высшем уровне проведем. Договор о мире и дружбе подпишем. Посидим…
— Вах! — обрадовался посол. — Пасидим… Я русский язык харашо знать!
Атабек щелкнул пальцами, и в зал вплыла стройная юная пери с подносом в руках, на котором стояла литровая бутыль мутняка, но Виталик смотрел не на него, а на саму «официантку». Оно и понятно. Посмотреть было на что, так как юная красавица обходилась минимумом одежды, а та, что на ней была, женские прелести скрывала плохо, так как была полупрозрачной. Хотя чего уж там лукавить? Она была вся, включая газообразные шаровары, конкретно прозрачной! Кадык на горле царского сплетника заходил, как поршень, вверх-вниз. Виталику стало невмоготу, но его вовремя привел в чувство Янкин локоток, вонзившийся ему под ребра.
— Язык ты действительно хорошо знаешь, — встрепенулся царский сплетник, — но русской кухней и нашими исконно русскими напитками мы уже сыты по горло. А вот от шемаханских блюд, с их особым национальным колоритом, мы отказываться не будем.
— Вах! Слово гость для хозяин закон! — с чувством сказал Атабек, щелкая пальцами.
Пери с бутылкой мутняка тут же испарилась, но вместо нее, к огромному неудовольствию Янки, появились еще две ослепительные красавицы в таких же прозрачных одеждах и начали прислуживать послу и его гостям, разливая по кубкам вино. Атабек на правах хозяина произнес длинный хвалебный тост в честь царя-батюшки. Виталик, честно выполняя взятые на себя обязательства поработать рупором царя, в ответном слове с тостом Атабека согласился, в результате чего за Гордона выпили еще раз. А после здравицы в честь супруги державного и ее деток малых дело дошло и до танца живота. Атабек честно отрабатывал культурную программу, старательно ублажая гостей. Царский сплетник, поглядывая на страстно извивающуюся восточную красавицу, напряженно думал. Что-то здесь не срасталось. Концы с концами явно не сходились. Он хотя и не считал себя специалистом по восточным культурам, но здесь, на его взгляд, все же была бы уместнее азербайджанская лезгинка, чем танец живота. Впрочем… кто их знает? Может, только в этом мире шемаханки под зажигательную музыку страстно бедрами трясут, а может, они и в его мире так же делают…
Тут он почувствовал, как на левой стороне его груди ощутимо нагрелась татуировка, и Виталик замер, выпучив глаза на танцовщицу. Она была все так же прекрасна, но за ее спиной извивался призрачный, подернутый туманной дымкой змеиный хвост, берущий начало из пышных бедер танцовщицы. Царский сплетник скосил глаза на Янку, кинул мимолетный взгляд на Василису. Царица с племяшкой невозмутимо запускали тонкие пальчики в стоящие перед ними чаши с пловом, не обращая внимания на явно лишнюю часть тела танцовщицы.
«Либо они этот хвост не видят, — сообразил царский сплетник, — либо… Стоп! Как это они могут его не видеть? И Янка и Василиса ведьмочки не слабые, с магическими искусствами на «ты». Опять же шемаханы… Если они и впрямь что недоброе против Руси задумали и долго готовились, то, приглашая нас сюда, не могли не знать, что из себя представляют Янка с Василисой. Они же эту Нагайну враз расколют!» Словно в ответ на его мысли татуировка нагрелась еще сильнее, и серебряное монисто на шее танцовщицы тоже подернулось туманной дымкой и превратилось в золотой ошейник. Точно такой же, что Янка напялила на Жучка. Царский сплетник перевел взгляд на «царя-батюшку». Здесь картина была иная. Чувствовалось, что рядом с ним сидит истинный оборотень. Никакой шерсти, никакого хвоста за спиной. Конкретный царь Гордон, правда, цепа его золотая тоже подернулась туманной дымкой и превратилась обратно в золотой ошейник. «Суду все ясно, — мысленно хмыкнул Виталик. — Парвати, мерси тебе за заботу».
А танец Нагайны становился все более страстным. В нем было что-то гипнотическое, а может, и магическое, но магия красавицы ни на Виталика, ни на Жучка почему-то не действовала. Впрочем, понятно почему: Жучок был оборотень, да к тому же сильно обожравшийся пирожками оборотень, а потому бедолаге было не до эротических флюидов, источаемых танцовщицей. А нравственность Виталика строго блюла Янка, приводя своего постояльца в чувство старым, проверенным способом: как только он начинал слишком откровенно пялиться на танцовщицу, она просто вонзала локоток под его ребра. Глаза Нагайны тем временем становились все круглее и круглее. Судя по всему, ее магические чары впервые оказались бессильными. Это ее так взбесило, что она начала в такт музыке тихонько по-змеиному шипеть. Возможно, она не стала бы этого делать, если б знала, что накануне Виталик откушал мяса белой змеи и потому понимал каждое ее слово. Она ругалась. Да-да! Именно ругалась, закручивая такие лихие идиоматические обороты, которые даже вечно пьяный сосед журналиста по лестничной площадке сантехник Коля себе не позволял. Материлась Нагайна, как Виталик мысленно окрестил танцовщицу, так виртуозно, что авторы, дабы не травмировать нравственность и эстетические чувства читателей, решили особо пикантные обороты речи опустить и слегка отредактировать страстный монолог взбесившейся Нагайны.
— Да что ж это за царь? Вчера, сволочь, ко мне приставал, не знала, куда от него свой хвост девать, а сегодня как пень старый сидит, морду воротит. А этот знаменитый царский сплетник вообще непрошибаемый. Они мне что, импотента подсунули?! Нет, как с таким материалом работать?! Нормальный мужик против моих чар ни за что бы не устоял. Может, эта дура в сарафане его с панталыку сбивает? Да что же с моей магией происходит?
«Ага! Значит, Гордон здесь вчера был. Уже горячо. Однако я даю! Кажется, под Гарри Поттера закосил, — мысленно хихикнул Виталик. — Не, даже круче. Он только змей слышал, а я еще и с птичками разговаривать умею. Возможно, и с белочками скоро общаться смогу… Нет, с белочками лучше не надо».
Виталик, под одобрительные взгляды Янки, решительно отодвинул от себя кубок с вином и вновь начал наслаждаться шипением Нагайны, в надежде услышать от нее новые идиоматические обороты. Не повезло. Нагайна уже не столько ругалась, сколько взывала о помощи.
— Илаха, — шипела она, — да сделай же что-нибудь!
И Виталик имел возможность еще раз убедиться, что начал понимать языки не только животных. Его мозг чисто автоматически выдал перевод. Причем перевод не со змеиного языка, а с шемаханского. Илаха — богиня.
— Бездарное животное, все приходится делать за тебя! — ответил Нагайне на шемаханском языке нежный женский голосок, но, несмотря на всю его нежность, в нем звучали стальные нотки.
Царский сплетник эти интонации сразу узнал. Именно этот голос отчитывал голопузого рыжебородого мужика, осмелившегося выйти за пределы здания бывшей библиотеки.
В пиршественный зал, призывно покачивая бедрами, вплыла еще одна пери, одетая под стать танцовщице. Правда, ее наряд был не такой прозрачный. То, что появилась настоящая хозяйка, Виталик понял по поведению Атабека. Шемаханский посол как-то сразу внутренне напрягся, подтянулся и начал