заживления, и забыл о досадной неприятности. А на следующий день слег. Чувствительный брат Колум, вспомнив о том, что увидел, когда с руки мечущегося в жару Ниалла сняли повязку, вздрогнул. Ладонь несчастного камнетеса опухла и налилась синюшной бледностью, сама рана загноилась и стало грязно- коричневой, а уж запах!.. Брат Даллан, будучи слепым и потому обладавший исключительно тонким обонянием (вдобавок к слуху и чувствительности пальцев), едва втянул носом спертый воздух кельи — и тут же вылетел наружу. Причем после утверждал, что сие жуткое зловоние почуял уже с утра, когда брат Ниалл еще ощущал себя здоровым… В общем, дело было плохо. К вечеру, несмотря на все старания общины, камнетесу стало только хуже. Его бил крупный озноб, пот катился градом с бледного, отекшего следом за рукой, лица, любое прикосновение вызывало невыносимую боль, глаза ввалились. Монахи оставили все дела и сменялись у постели больного каждый час, пытаясь хоть как-нибудь облегчить его муки, но по каменному лицу брата Эдриана, кое-что смыслящего в целебных травах, было понятно — несчастного уже не спасти.
— Скрипишь?.. — раздалось от порога. Брат Колум нервно вздрогнул и оглянулся. Лист прятать не стал — он узнал голос слепого Даллана, надо полагать, вернувшегося из кельи, где доживал последние часы брат Ниалл.
— Да вот, решил…
— Не объясняй, — понимающе прогудел сосед, входя внутрь и присаживаясь на свой тюфяк у противоположной стены. — Слышал, как пером бумагу царапал, торопился. В летописях-то каждую буковку выводишь… О наших горестях пишешь?..
— Да, — брат Колум глянул на свечу. Вот-вот погаснет! — Я уже заканчиваю… Как он?
Слепой монах не ответил. Стремительно порхающее над листом пергамента перо вдруг словно споткнулось, замерло в воздухе. Летописец медленно выпрямился и, вперив остановившийся взгляд в неровную стенку перед собой, выдохнул, не оборачиваясь:
— Он…?
— Да.
Огонек свечи дрогнул, вспыхнул напоследок и погас. Маленькую келью затопил холодный ночной мрак.
Теперь их осталось всего десять.
Лорд МакЛайон, заложив руки за голову, лежал на узкой кровати прямо в сапогах и смотрел в потолок. За окном начинало светать. Вообще-то, стоило бы хорошенько выспаться, учитывая три предыдущих суматошных дня, но, как назло, сон не шел. В голове теснились мысли, а перед глазами — лица, лица, лица…
Во-первых, семейство О`Нейллов. Не такое уж оно большое на поверку оказалось. Всяких там двоюродных и троюродных родственников в расчет не берем, а под одной крышей живут, считай, только шестеро: собственно, вождь, его семья, его сестра и его племянник.
И, для начала — о сестре! Дейдре Мак Кана, в девичестве О`Нейлл. Глаза цвета весенней зелени, черные гладкие волосы, белая кожа без единой морщинки… Возлюбленная государя Шотландии и просто очень красивая женщина — несмотря на возраст. Его величество можно понять, она в свои сорок выглядит не старше тридцати… Бесспорно — хороша! И не дурочка, что, увы, частенько дается в нагрузку к милому личику. Сына любит до дрожи, чем иногда ставит последнего в неловкое положение. А что поделаешь — мать!.. Ради обожаемого отпрыска на край света пойдет и даже с родным братом ругаться будет, несмотря на то, что он — старший. И вождь клана, до кучи…
Дэвин, он же сын покойного Домналла, он же брат Дейдре и глава северных О`Нейллов — человек нелюдимый и крайне подозрительный. Нопри всем при этом, бесспорно, вождь из него стоящий. И хозяин хороший. Все у него при деле, дом — крепость, бойцы как на подбор… Странно только, что в короли не рвется, по примеру батюшки. Казалось бы, сам бог велел!..
Его жена, Кара О`Нейлл, полная противоположность супругу. Тихая, даже можно сказать — бессловесная, невзрачная, из покоев своих почти не выходит, мужа откровенно побаивается и ни в чем ему не перечит. Говорит мало и тихо, глаз от пола не поднимает… Запуганная она какая-то. Интересно, с чего бы?..
Детей у четы О`Нейлл двое. Было больше, но четверо старших умерли еще во младенчестве — остались только Эрик и Маделин, сын и дочь. На их счастье, оба пошли в отца — и характер есть, и внешностью бог не обделил… Маделин — очаровательная смешливая хохотушка, папенькина любимица. Эрик — серьезный неглупый юноша, что говорится 'в себе': молодецкие забавы не приветствует, церковь посещает, книжки почитывает — в основном, духовного содержания… Правда (тут Ивар хмыкнул) таким образцом младший О`Нейлл был не всегда. С полгода назад на охоте слетел с лошади, очень неудачно сломал ногу и остался хромым на всю жизнь. Потеряв надежду стать когда-нибудь встать во главе клана: калеке вождем не быть, это закон!.. Вот после сего печального события юноша и встал на 'путь исправления'. А до того, говорят, кузену своему был в проказах первым помощником…
Кстати, о 'кузене'. С которого, по-хорошему, и следовало бы начать… Энгус Мак Кана, племянник Дэвина, плод неосторожной любви правителя Шотландии и дочери ирландского вождя — теперь в правдоподобности всей этой истории не осталось никаких сомнений. Молодой Энгус — копия Кеннета МакАльпина от макушки до пяток! Просто зеркальное отражение: то же чуть скуластое лицо, тот же волевой подбородок, те же глубоко посаженые темные глаза… Даже седина пробивающаяся — и та один в один! Государь, как, в свою очередь, его отец, Альпин Второй, уже к сорока годам был полностью седой. Энгусу двадцать четыре — и тоже в волосах серебряные нити поблескивают. Касаемо характера — никакой похожести. Взбалмошный, нетерпеливый, упрямый… но отходчивый и незлой. Даже, пожалуй, в чем-то сентиментальный: пусть он, в отличие от набожного братца, молитв не читает и постами не балуется, а единственную память об отце — массивную серебряную цепь с крестом — носит не снимая. Отцом, разумеется, он считает Шерласа Мак Кана. Но зеркало-то врать не станет!.. 'И никакой ошибки быть не может — погибший супруг Дейдре, мир его праху, к рождению 'своего сына' ни с какого боку не причастен, — в который раз подумал Ивар. И нахмурился:- А жаль! Все было бы гораздо проще' Да уж. Проще. И куда как приятнее. Если бы Дейдре соврала королю, его советник в эту минуту со спокойной совестью уже плыл бы в сторону Англии, где его ждал вожделенный отдых, хороший друг и любимая женщина. Но — увы!.. Не заслужила, видно, королевская гончая таких подарков судьбы…
Лорд подавил разочарованный вздох и перевернулся на бок. Зевнул. Посмотрел в окно. Потом, с завистью, — на безмятежно похрапывающего русича. И взял себя в руки: раз уж все так вышло, надо не вздыхать об утерянных возможностях, а думать о деле… Чем быстрее оно прояснится — тем быстрее можно будет отсюда убраться.
'На чем мы там остановились?.. — припомнил Ивар, привычно постукивая пальцами по подушке. — Ах, да, на участниках событий… Что ж их так много-то?' Действующих лиц, и вправду, было — как собак. Помимо О`Нейллов, еще целых четыре клана, в короткий срок оставшиеся без вождей: Макграты, О`Фланнаганы, Рурки и О`Конноры. На сегодняшний день свести знакомство хоть с кем-то из упомянутых семей пока случая не представилось. Завтра госпожа Мак Кана обещала посетить с визитом Макгратов, благо, они с О`Нейллами ближайшие соседи. И двух 'наемников' она возьмет с собой… А дальше придется самим изворачиваться. Что знала, Дейдре рассказала, что может — сделает, но много ли может женщина?.. Будь она хотя бы супругой вождя — дело другое! Так ведь нет, сестра, да еще и младшая… А с каким-то наемником никто из вождей и их родственников откровенничать не станет, дело понятное. Выходит, нужно окольными путями, без спешки и резких движений — к кому-то в доверие втереться, кого-то разговорить, кого-то подкупить… 'И сколько же это времени займет! — безнадежно подумал лорд МакЛайон. — Дай бог за месяц управиться, и то — если повезет… Чертова бессонница. Уже все бока отлежал, а толку?.. Пойти пройтись, что ли?'
Мысль была здравая. Предрассветные часы — самые тихие, самые сладкие, жители поместья нежатся в постелях, стража у ворот зевает в ожидании смены, слуги по коридорам не бегают… А комнату двум 'наемникам' выделили самую что ни на есть удачную — в правом крыле, сразу за кухней, с окном в заросший сад. Перемахнул через подоконник, благо — первый этаж, да только тебя и видели! Дверь на
