— Кто там?
— Открывай, Ленка, я это. Ключи забыл.
Щелк-щелк, скрип, дверь открывается…
«Ох, зря я расслабился, ох как зря».
В лицо Павлу полетела святая вода. Павел почти успел уклониться, но вода летела из пульверизатора, большим облаком, причем Елена стреляла почти в упор. Если бы водный пистолет… Сильно обожгло правую сторону лица. Еще один заряд… Ох, больно-то как…
Вода была святой дальше некуда. Она продолжала жечь кожу, пробираясь все глубже, вызывая адскую боль и дикую ярость. От третьего водяного облака Павел не стал уклоняться. Он ударил рукой наотмашь, снизу, целясь в голову сумасшедшей сестренке. Елена отлетела назад, раскрыв спиной дверь в одну из комнат. Павел подавил желание достать пистолет и провести серию контрольных выстрелов, а просто осторожно подошел к поверженной девушке, тряся обожженной рукой, прошедший через облако святой воды. Предосторожности были излишними — полный нокаут. Хорошо хоть, что жива осталась. Павел довольно ухмыльнулся. Даже в критической ситуации он не потерял контроль и ударил не столько силой, сколько энергией. Ну подождем, пока начинающая Охотница очнется.
— Просыпайся, тварь. Ты мне чуть глаза не выжгла. Знаешь, как долго их восстанавливать?
«Тварь» слабо зашевелилась.
— Все равно — убью… — прошептала она.
Павел одной рукой поднял ее с пола и поставил на ноги. Он был уже в боевой трансформе. В глазах Елены был дикий ужас, но сквозь него все равно проглядывали ненависть и ярость.
— Скажи мне, сестренка… — начал Павел.
— Я тебе не сестренка, а ты…
— Знаю, я тебе не брат. Тогда какого хрена ты носишь метку Неприкасаемой? У тебя ведь нет близких родственников-вампиров? Тогда снимай метку, не заставляй вампиров голодать и пускать слюни, глядя на тебя!
— Отдашь меня на съедение своим дружкам? Значит, ты точно нелюдь!
— С радостью отдам! У нас ввели военное положение. Нападение на вампира с использованием спецарсенала должно караться на месте! Наказание — смерть! Какое счастье — убийцей моего дружка оказалась родная сестра! Далеко бегать не надо! — Кэнреол, конечно, понимал, что Ленка никого не убивала — кишка тонка, но сейчас важным было сломить ее психику и заставить просить прощения и оправдываться.
— Я никого не убивала! — завизжала во весь голос Елена. — Какой спецарсенал? Какое убийство? Какой дружок?
— Ты еще скажи, что тебя подставили, адвоката потребуй. — Павел выхватил из кармана пистолет, который благоразумно положил туда заранее, и приставил ко лбу сестры. И странное дело — это напугало Лену больше, чем оскаленные клыки, красные глаза и сверкающие когти у горла.
— Да! Да! Да! Подставили! Не убивай меня, Паша, я ничего не сделала… — По щекам Елены лились слезы.
Павел расхохотался, принимая человеческий облик и пряча оружие:
— Ты ничего не сделала? А святая вода в пульверизаторе? А ожоги? А обещание убить? Ты, сестренка, совсем с катушек слетела. У тебя буйная шизофрения с раздвоением личности: то ты готова порвать все, что движется, то ты рыдаешь и молишь жестокого кровососа о пощаде. Не бойся, никто тебя не подозревает…
Это было ошибкой. Елена бросилась на Кэнреола, зажав в кулаке свой крестик. Кажется, она пыталась запихнуть его вампиру в рот. Павел перехватил руку и взмахом когтей порвал золотую цепь, на которой висел крестик. Елена стала вырываться, пальцы разжались. Павел подхватил крестик рукой и стал терпеть боль, глядя, как начинает гореть кожа на руке. Опасаться было нечего — золото очень плохо хранит в себе святую силу. Если бы Елена заряжала крестик на сатанинских обрядах, проку было бы больше. Хотя такая сила только помогала бы Павлу. Наконец скудный запас «энергии Господа» иссяк. Плохо заряжали, молитвы не те, наверное. Павел разжал кровоточащую руку. Крестик был покорежен, обуглен и покрыт золотыми пузырьками.
— Держи, Охотница. — Кэнреол бросил крест сестре, которую уже отпустил. — Держи и получай свое. Мою боль ты получишь обратно сполна.
— Будешь мучить женщину? Этому вас учат?
— А ты уже женщина? — притворно удивился Павел. — Впрочем, как говорит Наставник, в бою нет разницы между полами. Есть лишь союзники и враги.
Первый удар обрушился на живот сестры, заставив ее согнуться пополам. Следующими ударами, гораздо более слабыми, Павел основательно подпортил лицо Елены. Последним ударом по особой болевой точке Кэнреол отправил сестру в новый нокаут. Гнев клокотал в сердце, требовал выхода, наследное Безумие Малкавиана готово было взять верх над сознанием. Павел выпустил коготь и на лбу потерявшей сознание сестры вырезал крупными печатными буквами: «Я — ДУРА». Глупая выходка, но зато неопасная.
Потом он прошел в комнату, собрал самые необходимые вещи: деньги, собранные различными способами, зарядное устройство для телефона, немного одежды, запасные шприцы, ампулы с сывороткой, термос с кровью, пару вампирских книг. Все это он сумел уместить в сумку, оставив только самое мелкое для карманов. Потом Павел переоделся в вампирский костюм, нацепил на пояс пистолеты в кобурах, сзади повесил запасные обоймы с уже вставленными патронами. Разрешение на оружие — во внутренний карман плаща, мешок с запасными патронами — в сумку. Флягу с кровью в другой внутренний карман. Нож в наручных ножнах был еще раз тщательно заточен. Плеер повешен на пояс рядом с пистолетом, аккумулятор от него был запихан в сумку. Темные очки довершили экипировку. Раны и ожоги уже почти затянулись.
Павел зашел на кухню, где разыскал спрятанные запасные ключи от дачи. «Там отсижусь, а потом видно будет». Кэнреол хлопнул входной дверью и вышел на залитый солнцем двор. Костюм мгновенно начал выполнять функции кондиционера, что было очень кстати. Вперед, на станцию метро. Нас ждут природа и свобода!
Прохожие оглядывались на странного парня, который в тридцатиградусную жару оделся во все черное, но, похоже, не испытывал от этого никаких неудобств.
Павел же не обращал на людей никакого внимания. Чутье подсказывало — сейчас Охотник затаился, можно не бояться его, по крайней мере, сегодня, а на остальных людей — плевать! Он — вампир, он знает то, от чего встали бы волосы у простых обывателей. Он — над ними, он — новая раса, он — хозяин мира.
Иногда попадались навстречу другие вампиры. Они поглядывали на Павла, некоторые улыбались, кивали, махали рукой. Павел отвечал на приветствия Детей Ночи и продолжал свой путь. Вперед!
Подъезжая к вокзалу, Павел опомнился. Он же убегает из города! Как еще можно растолковать тот факт, что молодой вампир вдруг покидает дом и город до кучи. Надо хоть предупредить кого-нибудь. Наставника? Нет, его сейчас лучше не трогать. Заркорона? С ним и в лучшие времена не удавалось поговорить нормально. Может, Ире позвонить? Она в случае чего подтвердит. Сказано — сделано.
— Да, Паша?
— Ира, тут такое дело… Я решил свалить из города. Поживу на даче. Ты, если Махарнен спросит, скажи, подтверди…
— Постой, ты всю неделю будешь торчать там на природе, а я буду тут одна куковать? Фиг тебе! Я с тобой поеду! Со мной ты будешь в безопасности, да и я с тобой — тоже.
— Э-э-э… Ты серьезно? А твои что скажут?
— Этот же вопрос я могу задать тебе! Своих-то я загипнотизирую, мозги промою, а ты?
— А они и так будут рады, что я исчезну. Я там такое намутил…
— Что?
— Не по телефону же рассказывать! В общем, если едешь, то я на вокзале тебя подожду, поезд все
