не слишком мне поверил.
— Я тоже отверну тебе голову из благих побуждений, — пообещал директор.
Я задумалась.
— Что-то мне непонятно, а где здесь благо для меня?
Лот плотоядно усмехнулся.
— О нет! Ты не поняла! Это будет благо для меня: минус одна головная боль.
Я отрицательно покачала головой.
— Не факт. Я ведь могу стать призраком, а вы живете почти вечность. Представь, каково тебе будет, если я вздумаю преследовать тебя?
Кажется, моя угроза подействовала, потому что Мастер резко остыл.
— Ладно, уговорила, — сдался он и устало опустился обратно на кушетку.
Парни перевели дух.
— Рад видеть вас, — сказал Мастер.
Поняв, что буря миновала, я плюхнулась в директорское кресло, так и не расставшись с кувшином.
Дар встал позади меня, а Клим расположился рядом с Мастером.
— Мы тоже рады, что сумели вернуться, — ответил Дар. — Прежде чем мы расскажем обо всем, что узнали, объясни, что тебя так вывело из себя?
Лот тяжело вздохнул.
— Сирин, — коротко ответил он, наблюдая за нашей реакцией. — Эта девчонка словно ураган. А в компании с Тибо так вообще неуправляемый тандем!
— Лот, ты, кажется, что-то путаешь, — возразил Клим. — Сирин — прелестный ребенок. Послушная, вежливая… — На этом слове он запнулся. — Ну, почти вежливая, — поправился он, — и очень одаренная.
Лот криво усмехнулся.
— О да! Она и впрямь одаренная. У нее просто талант делать жизнь окружающих ну очень веселой! Ты даже не представляешь, что она здесь устроила за короткое время. Во-первых, умудрилась сломать несколько артефактов.
Наши глаза удивленно округлились.
— Что значит «сломать»? — Дар не поверил своим ушам.
— А то и значит. Эта пигалица разрушила два амулета, перстень-накопитель и еще несколько вещиц… вроде ученических посохов.
Мы тихо присвистнули, а тем временем Лот продолжал перечислять «достижения» нашей протеже.
— Но это только цветочки. Тибо надоумил малолетнюю бестию отправиться в столовую, чтобы накормить бедную животинку, то есть его. А вы в курсе, что эта самая животинка питается исключительно деликатесами? Да еще в таких количествах, что теперь студенты сидят на воде и хлебе и ждут, пока в Школу не прибудет караван с провизией?
Я слегка стушевалась, услышав имя своего хранителя, но это оказались только цветочки.
— После сытного обеда эта… скотинка залезла в мои личные запасы и… — Лот задохнулся от переполнявшего его возмущения, — он все выпил!!!
Я решила, что на этом все, но не тут-то было.
— Но и это еще не конец, — продолжал директор Школы. — Эта сволочь потребовала табун молодых кобылиц. Ну скажите, где я ему их достану? В нашем мире не водятся лошади. Но ему разве это объяснишь? Он взлетел на крышу и пообещал, что, если через час не приведут табун, он начнет прицельный обстрел, и наглядно продемонстрировал, какими снарядами будет стрелять. Я еле успел отскочить!
Мужчины тихо всхлипывали, давясь от смеха. Я же, напротив, хмурилась все больше и больше.
— Мастер, скажи, что Тибо жив, — попросила я, боясь услышать ответ.
Лот тяжело вздохнул.
— Да жив он, жив твой хранитель. Спит себе спокойненько.
Я успокоилась. Как только разберемся с нашей головной болью, обязательно прочту Тибо лекцию о вреде пьянства.
— А где Сирин? — спросил Дар, отсмеявшись.
— А вот это великая тайна, — ответил Лот. — Малявка стащила у меня мантию полной невидимости, созданную еще древними, и теперь играет со мной в прятки.
Мы прыснули со смеху. Лот насупился.
— Вам смешно, а вот мне до сих пор интересно, как она смогла пройти все защиты, наложенные на артефакт, и стащить его из моих личных покоев. Бедная Лили, которую я приставил к малышке в качестве няньки, так и не поняла, как эта бестия сбежала.
Я восхищенно присвистнула. Лили отличалась большой ответственностью, и если ей поручали кого- либо охранять, то она глаз не спускала со своего подопечного: цепляла на него кучу маячков и привязывала к своей ауре. Значит, мелкая проныра нашла способ обойти дотошную магичку. Я понимала тревогу Мастера. Любой артефакт, созданный древними, был непредсказуем, и девчонка могла пострадать.
Я закрыла глаза и сосредоточилась. На моем лице появилась усмешка. Резко нырнув под стол, я вытащила оттуда извивающуюся малявку. Мантия давно сползла с ее худеньких плечиков, и теперь девчушка была вполне видима. На Сирин осталась теперь форма факультета боевой магии.
— Ты мне всю игру испортила! — укорила меня девочка.
Я усмехнулась.
— А тебя учили, что чужие вещи брать нельзя?
Сирин рассердилась.
— Какая же ты скучная, кикимора!
Лот едва не поперхнулся, услышав, как меня назвала Сирин, но парни заверили его, что это абсолютно нормально.
Я снова полезла под стол, извлекла оттуда мантию и протянула ее Лоту. Мастер осторожно взял артефакт из моих рук и, сказав коротенькое заклинание, телепортировал его в хранилище. Мы переглянулись, видя с какой легкостью Лот использует магию телепортации.
— Значит, на Школу блок на магию перемещений не распространился, — задумчиво произнес Клим, озвучив наши мысли.
Лот кивнул:
— Да. Магия телепортации действует здесь так же отменно, как и прежде.
— Это странно, — сказала я, поймав за руку малявку, которая с упоением копалась в моей сумке, проверяя ее на наличие магических игрушек.
Сирин сердито засопела и, вырвав ручонку, спряталась за Даром и показала мне язык.
— Ничего странного, — возразил Лот. — В стенах Школы заложены амулеты, созданные драконами, и они оберегают нас от любых магических атак. Но вернемся к нашей проблеме. Вам удалось узнать, кто напал на Гримал?
Клим отрицательно покачал головой.
— Нет, мы так и не узнали имя мага, но зато нам удалось разрушить заклинание забвения, наложенное на жителей деревни в королевстве людей.
Лот нахмурился:
— Жаль. Если бы выяснили, кто скрывается под маской, смогли бы понять, как с ним бороться. Вы оставили кого-нибудь защищать деревню?
— Там осталась Ядвина Одаренная, — ответил Дар.
— Так вот где она обосновалась… Ну тогда я спокоен, — усмехнулся Мастер.
— Это уж точно, — пробурчали парни, вспоминая свои ученические годы.
Лот сразу понял, о чем они подумали, и его улыбка стала еще шире, однако она быстро исчезла с его лица.
— Что вам удалось узнать у жителей деревни?
Клим тяжело вздохнул и начал. Когда он закончил, Лот пребывал в глубокой задумчивости.
