тебя ожидает, Геолог-воин. Беда только в том, что туда нынче не добраться. Монастырь и предисходняя, даже при наличии такого количества у нас здесь ведьм и колдунов на квадратный метр, все равно вещи, по сути, несовместимые. Ни одно заклинание не откроет проход отсюда туда. Где ж это видано, чтобы из монастыря напрямую в логово к Черту попасть можно было.
— Почему? — задал напрашивающийся сам собой вопрос Круглов.
— Разрешите, я? — поднялся со своего места Лаврентий, посмотрев на игумена. Иосиф согласно кивнул. — Дело в том, что все места, откуда можно было тебя отправить в Предисходнюю, находятся за стенами монастыря.
— Так называемые аномальные зоны, или порталы, — уточнил Фердинанд.
— Самое близкое «завременье» отсюда верстах в тридцати. — Лаврентий махнул рукой за спину. — Перед уходом мне про него Пантелеймон поведал, а сам он узнал об этом месте у тамошнего лешего.
— Кстати, а где ваш кот ученый? — Алексей вспомнил про не в меру ученого кота, с ним можно было пообщаться более продуктивно, чем практически со всеми здесь сидящими.
— Дезертировал. Ушел трус, как беду учуял, сказал, мол, якобы по делам, и был таков, — вздохнул Лаврентий. — Бросил нас в трудную минуту. Ну да и бог с ним. Продолжим.
Краснокнижник вытащил из-за пазухи несколько свернутых листков бумаги и, раскрыв, начал излагать:
— Вот дословно мной со слов Пантелеймоновых записано: «Все небось слыхали про „завременье“, но никто толком и не ведает, что это и с чем его едят. Так вот ерундовина эта странная, редкая, ее, как и птицу синюю, да не, какой там, реже еще, отыскать только его величество случай поможет. Так часто бывает, когда избу строить али колодец копать подряжаются не простые работяги, а с причудами. Вот и тамошнему лешему, в бытность его еще хозяином полновластным соответствующей заимки, понадобился колодец, чтоб водицу не из болотца черпать и к ближайшему роднику за версту не таскаться. Наткнулся в лесу он на заплутавших молодых друидов — суть ведунов, которые с деревьями не только разговаривали, а и понимали их. Много чего знали они: и как с помощью свежесломанной ветки воду или клад отыскать, и какими силами растения разные обладают, и что получится, если их вместе соединить в зельях и отварах, и когда лучше в землю растения посадить, и даже каким концом закапывать. Много знали. А вот как от леса отделаться — не ведали, совсем не ориентировались в чаще. Кружили по нему, а деревья в их беде не помощники, на одном месте торчали всю жизнь, куда идти — не могли посоветовать бедолагам. Вот и сговорился леший с друидами, они ему колодец выроют, а он их из лесу куда хошь выведет. Обрадованные чудики пообщались со старыми древесами и, побродив по лужайке, куда привел их леший, взялись за дело. Несколько дней рыли они колодец в том месте, где сходились незримые нити бытия, и вот на пятый денек наткнулись на камень огромный, черный и блестящий. Тот друид, который землю в глубине рыхлил, позвал в подмогу, дабы камень выкорчевать, двух других. Слезли эти и пропали в колодце. Леший, угодья обходивший, вернулся к вечеру того дня, когда друиды до камня добрались. Обойдя вокруг отверстия в земле и ничего не приметив, лешачок допетрил, что друиды ушли восвояси, и, взяв камешек, в сердцах швырнул его в колодец, потом хотел еще и плюнуть туда, но передумал, камня хватило.
Из тьмы колодца донеслось приглушенное ругательство, и вскоре на поверхность выкарабкались трое старцев, чем-то неуловимо напоминавших ушедших, младых, полных сил друидов. Леший ошалел тогда, а старцы, прочитав в его глазах недоуменный крик-вопрос, оглядели себя и закричали уже вслух. Как выяснилось из сбивчивого их рассказа, это и были друиды, постаревшие в одночасье, а отчего непонятно. Поведали старцы, когда камень приподняли чуток, что от вспышки, из-под него сверкнувшей, ослепли временно, а когда в себя уже приходить стали, в одного и попал камень лешего, вот и полезли назад, выяснить, кто хулиганит, а то так бы еще камень попробовали поворочать. Леший не дурак был и не сердобольник, смекнул, что за колодец ему друиды нарыли, и дабы досужих слухов не распускали старцы(!) о найденном „завременье“, великодушно отвел их на тропинку и указал, в какую сторону брести. Хотя и лишним это было — что в одну сторону, что в другую, по кольцевой, да в глухомани все одно кружить бесконечно, пока не сгинешь. Кольцо оно и в лесу кольцо. А лешак вернулся и со спокойной душой, тогда он еще мерзавцем каких мало был, укрыл колодец травкой вечнозеленеющей, а когда проигрался мне (читай — Пантелеймону) в кости доминошные, тайной сией и поделился со мною. Вот что это за место эдакое. Место, где время вязнет, прямой проход для живых в Предисходнюю…» Вот оно что, понятно? — подбоченился Лаврентий, оглядев присутствующих, и остановил свой взор на Лехе. — Ежели до него сможешь добраться не дыша, оттуда ты, Геолог-воин, с закрытыми глазами, причем это обязательное условие, вмиг в Предисходней окажешься. Осталось докумекать, как добраться. Фердинанд?
— Спасибо, — поднявшись, учтиво поклонился некрофиолог. — Сначала я предполагал изготовить специальные противогазы для безопасного передвижения по зараженной местности, но отец Иосиф справедливо напомнил мне, что здесь не просто газы, а газы самого Черта, поэтому обычными методами и даже с колдовскими примочками нам противогазов не сделать. Здесь необходимы более высокотехнологичные идеи. У меня предложение — использовать мой новый препарат «Эгозомбуфен», правда, я еще не испытал его в клинических условиях, но ввиду форс-мажорных обстоятельств, думаю, можно рискнуть.
— Это еще что за штуковина? — насторожился Круглов, не по душе ему пришлось название препарата.
— Суспензия, или, как я ее называю, «сыворотка смерти», — молодцевато поправил пенсне Кранкэнштейн. — Вводится внутривенно, одновременно с сывороткой активации инфопамяти и рефлексонавыков. Начинает действовать в течение нескольких часов, необходимых для перестройки организма. Человек временно зомбируется, превращаясь в ходячего мертвеца, которому не нужен воздух, не нужны вода и пища. Ты сможешь добраться до перехода в Предисходнюю, не вдыхая отравленного воздуха, пройти через него и, сказавшись мертвяком, без досмотра проникнуть на охраняемую территорию. Правда, при перестройке организма возможны следующие побочные действия: слабость, головная боль, гастралгии, тошнота, рвота, экзантемы, сухость во рту, чесотка, ринорея, запоры, дизурия, энурез и диатез, снохождение, кошмары, а также кожная сыпь, зуд, эритема, чрезмерная возбудимость или сонливость, изжога, также тахикардия, реактивная гиперемия, кишечная колика, ступор, тромбоцитопеническая пурпур…
— Стоп! — устав слушать неприятные медицинские термины, прервал доклад доктора некрофиологии Алексей. — Спасибо за предложение, но этот вариант категорически неприемлем, я покамест не готов к таким экспериментам над собой. Давайте другой вариант продумайте, а мне надо выйти, проветриться. Кто компанию составит?
— Пойдем, Командир, покажу наш лагерь, — предложил свои услуги сатир, выходя из-за стола.
— И мы с вами, — дружно поднялись братья Лычко, которые уже устали молча сидеть и тупо слушать непонятные речи совещающихся «старших товарищей».
— Чего уж там, пойдемте всем отрядом на экскурсию по местам боевой славы, — усмехнулся Алексей.
— Не смеши, — криво усмехнулся Фавнус. — Какая там слава, одни расстройства в этом сумасшедшем монастыре.
— «Не плюй в колодец, из которого пьешь», — напомнил ему старую поговорку Антип, выходя за остальными товарищами из кельи.
— Не понял, что он сейчас сказал? — переспросил игумен у краснокнижника.
— Про колодец что-то ляпнул, — ответил Лаврентий, размышляя о возможных вариантах переброски Алексея в Предисходнюю.
— Ай да тип, этот Антип, — хлопнув в ладоши, прошептал игумен и куда-то убежал из кельи.
— И этот смылся, — апатично зевнул Фердинанд, выливая остатки вина себе в чарку.
Других вариантов Кранкэнштейн, по всей видимости, больше предложить не мог.
— Это тупик, — не придумав ничего интересного, глубокомысленно заметил Лаврентий.
На этом первая половина военного совета закончилась, так и не родив абсолютно никакого плана выхода из кризисной ситуации, и нам ничего не остается, как во время антракта прогуляться с Алексеем и компанией по «палубе» своеобразного «ковчега».
