кострища пожаров, сдающие свои позиции под натиском дождя. Весёлые капли сгоняли кровавые лужи с камней мостовой.
Я закрыл глаза Янвира и поднялся с колен.
Сто двадцатый…
Ровно ста двадцати гномам я закрыл глаза сегодня ночью. Тишину ночи разорвал мой полусумасшедший смех. У судьбы отличное чувство юмора! Черного юмора! Ведь сегодня особый день: мне исполнилось двадцать лет…
— Я ненавижу тебя! — закричал я, грозя мечом небесам. — Ты слышишь, Творец? Почему я, всегда я? Мне надоело хоронить своих друзей, Творец. Кто мы для тебя? Дети? Или мы просто фигурки на шахматной доске в вашей вечной войне с Падшим.
Перебивая шум дождя, донеслось шарканье множества ног по камням мостовой одной из боковых улиц. Небольшой отряд гоблинов выступил из сгустившегося мрака.
— Сдаваться, воина, — коверкая слова, проворчал один из низкорослых силуэтов в смешном рогатом шлеме. — Или мы тебя убить.
Мои губы перекосились в сумасшедшей ухмылке, я покрепче перехватил Химеру и бросился на гоблинов.
Бальдор, прячущийся от дождя под аркой ворот, нервно раскуривал свою любимую трубку.
— Больше ждать бессмысленно, надо закрыть ворота, — сказал сотник стражников.
— Подождем ещё немного, — попросил Бальдор, вглядываясь в ночную мглу.
— Больше никто не придёт. На улицах остались лишь гоблины и мертвецы. — Тихо! — перебил его Бальдор.
— Да говорю же: надо закрывать ворота, — повторил сотник стражников, но Бальдор его уже не слушал.
Из темноты уходящей вниз дороги раздавался отчётливый стук копыт, приглушаемый лишь шумом дождя. Из мрака вынырнула фигура всадника на огромном гнедом жеребце. Усталый жеребец направился к распахнутым воротам.
Всадник поднял голову и убрал копну чёрных волос, упавшую на лицо. Только сейчас Бальдор увидел страшный облик принца. Его левая бровь была рассечена, из раны толчками выходила кровь, превращая лицо в ужасную маску. В плече виднелось сломанное древко короткой стрелы, капли дождя смешивались с каплями крови. Но больше всего повидавшего жизнь гнома поразили глаза принца, горящие через кровавую маску алыми угольками. В них было столько ярости и боли, что гном не смог долго в них смотреть и опустил взгляд.
Миновав ворота, Леклис, тяжело покачнувшись, покинул седло.
— Закрыть ворота! — скомандовал стражник, и створки ворот медленно поползли навстречу друг другу.
— Вам надо к целителям, — Бальдор настороженно взглянул в лицо Леклиса.
Тот лишь молча кивнул.
— Идите, я позабочусь о Ветре.
Принц поцеловал своего коня в нос и потрепал его шею, после чего отдал поводья Бальдору. Жеребец с явным неудовольствием оставил своего хозяина. Леклис глубоко вздохнул и подставил лицо под капли осеннего ливня. Смотрящий на принца Бальдор так и не понял, что струится по его лицу — дождь, слезы или все вместе. Прихрамывая, принц побрёл к зияющим пещерным входам.
— Проводи принца, — кивнул одному из своих воинов стоящий рядом с Бальдором сотник стражи. — Пробиться в такой темноте в одиночку…
Бальдор только покачал головой.
— Он не считает это удачей.
— С чего ты так решил?
— Он отправился в пригород за сотней Янвира.
— Зачем?
— Последнее пополнение, — пояснил Бальдор, видя непонимающий взгляд стражника.
— Понятно, — тяжело вздохнул гном. — У меня большая часть воинов последнего набора. Ты думаешь, он не нашёл ту сотню?
— Или нашёл слишком поздно.
— Его вины в этом нет.
— Я знаю, но для него это не оправдание. Он часто насмехался над благородством и честью. Говорил, что для него эти понятия мертвы. Но втайне он остался верен этим идеалам.
— Если бы все правители так переживали за простых солдат — войн бы не было, — тяжело вздохнул стражник.
— Ну же, Эйвилин, сосредоточься.
Эйвилин в который раз попыталась повторить заклинание, но ничего не произошло.
— У меня не получается. Может, твой перстень ошибся? — девушка устало присела на небольшую скамейку в глубине цветущего парка.
Это невозможно, — опустилась на скамью рядом с дочерью Весмина. — Попробуй ещё раз.
Не забудь. Сначала представь, что катаешь на ладони небольшой шарик.
— Ладно, я попробую, — девушка вновь поднялась.
Весмина внимательно следила за действиями дочери.
— Yil la lis, — в очередной раз проговорила Эйвилин. — Yil la lis.
На её ладони вспыхнул небольшой мерцающий шарик. От неожиданности девушка тряхнула рукой, шарик упал на землю и рассыпался сверкающими искрами.
— Вот видишь, девочка, у тебя всё получается! — Весмина обняла дочь.
— А что может этот шарик? — спросила взволнованная девушка.
— Это светлячок, — пожала плечами Весмина. — Простейшее заклинание школы Огня. Можешь освещать им дорогу в темноте, пока не выучишь что-то более эффективное.
— Мне что, придётся учиться в университете Общей Магии? — Эйвилин с ужасом представила себя на первом курсе в окружении малолетних детей.
— Не переживай, дочка. Я сама займусь твоим обучением, это не такая уж редкость, когда маги воспитывают детей с Даром. Всю нужную теорию сможешь почерпнуть из книг, которые я тебе дам. Только не пытайся пробовать новые заклинания без меня.
Девушка быстро кивнула. Перспектива заниматься с матерью, а не в университете, казалась ей боле заманчивой.
— Думаю, при интенсивных занятиях ты через год сможешь получить звание Адепта, — продолжила Весмина.
— Через год? — Эйвилин не смогла скрыть своё изумление. — Но в академиях и университете учатся не менее восьми лет.
— Обычно там учатся с десятилетнего возраста, — улыбнулась Весмина. — Туда попадают дети разных сословий и рас, многих сначала приходится научить читать. Первые пять-шесть лет там не учат практической магии.
— Вот вы где? Как успехи? — раздался за их спинами голос.
Весмина радостно оглянулась, и в следующее мгновение оказалась в объятиях мужа, наслаждаясь его теплом. В последнее время Артис редко бывал с семьёй, слишком много дел свалилось на него с тех пор, как он был назначен командующим армией.
— Все хорошо, перстень не мог ошибиться. Я займусь её обучением, — прошептала Весмина, разрывая объятия.
— Какие новости? — обнявшись с отцом, спросила Эйвилин.
— Одна хуже другой, — устало присел на скамейку Артис. — Разведчики сообщили, что гоблины обложили Железный холм плотным кольцом. Первая и вторая стена уже пали, нижние ярусы гномьей
