у меня отразились отблески пламени; все почтительно потупились. Все — даже приставленный ко мне дедом старый вояка Кевин Свори. Один лишь священник перекрестил обмякшее тело одержимого и спокойно выдержал мой взгляд.
Ухмыльнувшись, я поднял с кочки чадящий факел и подошел к пришпиленному к земле кинжалом и двумя ножами косильщику — выбравшейся из Ведьминой плеши на запах крови твари ростом в полтора локтя. Вот так посмотришь — кукольный мастер спьяну смастерил из корней деревьев на потеху детворе страшилище. Но похожие на лезвия серпов длинные когти вполне могли поспорить остротой с заточенными подгорными мастерами клинками. Оглянувшись на священника, я взмахом руки обдал косильщика каплями горящей смолы, и тот тихонько завыл, когда огонь опалил землистого цвета шкуру.
— Грешно наслаждаться страданиями других, — приблизился ко мне святой отец.
— Даже адского создания? — прищурился я, разглядывая незнакомого церковника. Невысокий, плотный, лет за сорок, широкое лицо по имперской моде выбрито. Не будь на нем коричневого балахона братства Святого Патрика, решил бы, что передо мной мельник или зажиточный лавочник. Вот только глаза…
— Даже так, — уверенно заявил церковник и, сложив на груди руки, прочитал короткую молитву. И столько в его словах было силы, что опаленный каплями горящей смолы демон только раз и дернулся, прежде чем обряд изгнания отправил его сущность обратно в преисподнюю. Тем не менее я вытащил из висевших на поясе ножен короткий меч и несколькими ударами отрубил приплюснутую голову с широкой пастью, полной острых зубов.
— Думаете? — От почти прогоревшего куста терновника нестерпимо несло горелой человечиной, так что устроенное священником представление меня только позабавило. В самом деле, не стоит здесь задерживаться — как бы из Ведьминой плеши еще кто на дармовое угощение не явился. А значит, надо вытаскивать из этого дохлого пугала мои ножи, пока от его ядовитой крови клинки ржавчина не прихватила. — Какими судьбами вас сюда занесло? Отец…
— Отец Густав, — правильно понял причину моей заминки церковник. — Я новый настоятель монастыря Святого Патрика.
— Это как раз понятно, — кивнул я и взмахом руки подозвал Эдвина, державшего на поводу мою лошадь. — Вопрос был: что вам понадобилось на этой заброшенной дороге?
— Мы решили срезать путь, господин Кейн, — объяснил узнавший меня охранник настоятеля — крупный малый в доходившей до середины бедер кольчуге. Шею у него прикрывал кольчужный ворот, шлем с глухим забралом был приторочен к седлу здоровенного гнедого жеребца, который нервно раздувал ноздри, беспокоясь из-за запаха дыма.
— По заброшенной дороге? — удивился я, ломая голову, где встречал этого здоровяка раньше. Нет, не припомню. Но он точно из местных: и стрижен по-нашему коротко, и знать меня в лицо приезжий никак не может. Священник вот не знал. — Не думал, что в здравом уме люди так близко к Ведьминой плеши приближаться рискуют.
— А сам как? В здравом уме, нет? — тихонько пробурчал мне на ухо Эдвин и успокаивающе похлопал по крупу мелко дрожавшую Звездочку.
А что я? Подумаешь, у границы прошелся! Да еще не один, а под охраной старины Свори и двух его оруженосцев. Вон с взведенными арбалетами и сейчас от плеши глаз не отводят. Ерунда, в детстве с братом и то дальше забирались. Куда как дальше…
Я перевел взгляд с заброшенной дороги — наглядного подтверждения, что силы тьмы медленно, но неуклонно расширяют свои владения на землях Тир-Ле-Конта, — на Ведьмину плешь и вновь прищурился из-за кусавшего глаза дыма. Отсюда посмотришь — ничего особенного. Разве что листва пожухлая да сухостоя больше. Ну и небо в той стороне куда темнее. А вот если приглядеться…
Жесткая, будто металлическая проволока, серая трава, перекрученные чужеродной силой стволы деревьев, лиловые цветки и длинные загнутые шипы неведомых растений. И тишина. Ни птаха не мелькнет, ни кузнечик на той стороне не застрекочет. А уж что здесь по ночам творится!..
— Исчадия преисподней не страшны тем, кого вера сильна. — Отец Густав начал перебирать четки. — Тем более при свете солнца.
— Это не ответ. — Вытащив из седельной сумки флягу, я сделал добрый глоток вина и, закашлявшись, забрызгал рубиновыми каплями рубаху. Ох, тень, не в то горло пошло! Это все из-за Эдвина, не иначе — старый слуга смотрел с немым упреком в глазах. Ладно, хоть побоялся при чужих с нравоучениями лезть.
— Мы ожидаем преподобного Карла Арнсона — настоятеля монастыря нашего братства в Арли, — переглянулся с охранником священник. — И решили встретить его в Старых ключах.
— Зачем по этой дороге-то поехали? — Я не дал увести разговор в сторону, почувствовав какую-то недосказанность.
— Последний раз в Тир-Ле-Конте преподобный был несколько лет назад и вполне может отправиться короткой дорогой.
— И что с того? — рассмеялся я. — Его вера не так сильна, как ваша?
— Он просто не представляет, как опасен этот путь ночью, — смиренно ответил церковник, пропуская мой смех мимо ушей.
— Как выглядит ваш гость? — Кевин Свори, седоусый рыцарь, выполнявший особые поручения моего деда, легко вскочил в седло и направил к нам своего коня.
— Выглядит лет на полсотни, ростом с меня, но гораздо худее. На подбородке красное родимое пятно. — Перечислив, отец Густав задумался. — Так, Жерар?
— Носит простой серый балахон, на среднем пальце левой руки перстень с вырезанной на рубине печатью ордена, — добавил тот. — Свита в полдюжины человек: слуга и пятеро телохранителей. Путешествуют верхом.
— Не встречал. — Я стянул через голову испачканную гарью, вином и кровью рубаху и кинул ее Эдвину, который зацокал языком, разглядывая след, оставленный у меня поперек ребер когтем косильщика. Поджившая царапина уже не беспокоила, но все же, пожалуй, стоит промыть ее крепким вином. Хоть серой хворью я в свое время и переболел, но мало ли…
— Не было их, — закивал слуга, передавая мне свежую рубаху. — Не могли мимо нас проскочить.
— Может, в пути задержался или по объездной дороге отправился. — Священник постарался скрыть беспокойство. — Жерар, мы точно засветло до Старых ключей доберемся?
— Точно. — Охранник поправил висевший в петле обоюдоострый боевой топор. — Только надо поторопиться — вечереет.
— Нас подождите. — Неожиданно для себя я принял решение присоединиться к заинтересовавшему меня настоятелю монастыря и, сделав еще один глоток вина, убрал флягу в седельную суму. — Вместе веселее.
— Нам возвращаться надо, — напомнил мне хмурый Свори, которому уже порядком осточертело нянчиться со мной. А уж тащиться неведомо куда по такому солнцепеку… Он и так в своем панцире весь взопрел.
— Не хочешь совершить богоугодное дело? — скривился я, упорствуя на своем вовсе не из-за особой любви к церковникам. Просто после возвращения в Тир-Ле-Конт разговор с дедом предстоит не из приятных, а до завтра, глядишь, он чуток остыть успеет. — Поехали, развеемся…
— Хорошо, — кивнул Свори, поджав губы, но оспаривать приказ не решился. — Кольчугу надень.
— Еще чего! — фыркнул я, не собираясь накидывать поверх рубахи даже камзола, и забрался в седло. Понятно, что старому рыцарю поперек горла приказы мальчишки полутора десятков лет от роду выполнять. Да только деваться ему некуда — хоть княжеский перстень рода Лейми и унаследует мой старший брат, я, как ни крути, тоже внук своего деда. Ничего, недолго охране меня терпеть осталось, давно уже пора к отцу в Альме возвращаться. — Рони! Нож мой принеси! Только смотри, до листокрута не дотрагивайся. И лезвие не лапай, протри сначала!
— Сам бы забрал, — не отказал себе в удовольствии проворчать Свори, который вовсе не пришел в восторг оттого, что его оруженосцу придется углубиться на десяток шагов в Ведьмину плешь. Да еще вытаскивать метательный нож из излишне любопытной твари, пришпиленной к дереву моим броском.
