— Почему только пяти? — удивился Джек.
— Потому что лучшие ученики предыдущих лет в большинстве своем уже покинули этот мир, — подсказал я. — Закатная кампания, знаешь ли. Лемское поле…
— Так и есть, — буркнул усатый капитан. — Лучшие остались на Лемском поле. Третий сводный. А судя по обстоятельствам покушений, такой стрелок просто не мог остаться незамеченным нами.
— Одно непонятно, — потеребил длинный ус его коллега. — При таких вводных нормальный лучник никогда бы не взялся исполнять заказ. Слишком много факторов. Слишком высок риск промахнуться.
— Но он попадал, — кивнул я. У меня и самого появились подобные сомнения. Больно уж нестабильно стрелял убийца. Да — он всегда попадал, но пару раз едва не запорол дело. — Хотя не должен был и пытаться. Так? Получается, либо он чертовски самоуверен, либо у него не было выбора.
— Или и то, и другое, — поддакнул тоже, несомненно, почуявший неладное Джек.
— И на один блестящий выстрел в очень сложных условиях приходится стрела, едва не улетевшая в «молоко», — вслух высказал свои опасения я. — Быть может, мы не совсем то ищем? Что, если стрелков было двое?
— Эд Рох! — хором воскликнули чиновники королевской школы.
— Кто? — уставились мы на них.
— Эдвард Рох-младший, — повторил капитан. — Прирожденный лучник, но страшный разгильдяй.
— Тот, кто никогда не промахивается, — добавил его коллега и пояснил специально для нас: — Так его называли.
— Здесь есть его личное дело? — Джек оглядел коробки с документами.
— Нет, — мотнул головой капитан. — Эдварда к лучшим выпускникам отнести нельзя, при всем уважении к его отцу. Вот тот знатный был стрелок.
— Но вы же сказали, парень никогда не промахивался?
— Попадать в мишень и быть хорошим стрелком — разные вещи, — объяснил капитан. — Попадал он всегда. Из любого возможного положения. При любых условиях. В мишень попадал. В яблочко не мог попасть и с двадцати шагов.
— Личное дело на него, быстро! — распорядился Джек, и один из проверяющих выскочил в коридор. Все верно — почерк один в один.
— Только это не Рох, — заметил вдруг подчиненный капитана. — Он в прошлом году подстрелил хахаля своей подружки и ближайшую дюжину лет проведет на каторге. «Ржавая кирка», слышали о такой?
— Доводилось, — задумчиво протянул Пратт и, прищурившись, глянул на меня. Я только кивнул. Убитый надзиратель служил именно на этой каторге. Простое совпадение? Или нечто большее? Надо проверить.
— Как думаешь, это он? — Джек остановился на крыльце главного корпуса и махнул рукой сидевшему на козлах кареты кучеру. Дождь лил, не переставая, и бежать через весь двор было не самой лучшей затеей. Только-только немного пообсохли.
— Проверить надо, — пожал плечами я. — Слишком много совпадений.
— Совпадений много. — Рыжий повернулся к вышедшему вслед за нами на свежий воздух крепышу, который давно умял бутерброд и сейчас зябко ежился в невесть где раздобытой форменной куртке охранника королевской стрелковой школы. — Выясните все, что сможете, о связях убитых, их родственников и деловых партнеров с «Ржавой киркой». Мы едем в тюрьму.
— Не очень удачная идея, — хмыкнул я. — Ты вот так прямо заявишься и потребуешь встречи с Рохом? Тебе не откажут, нет. Просто он возьмет в это самое время да и повесится в камере.
— Ладно, Пьер, сделай нам патенты адмиралтейства. И бумаги о выделении на нужды флота полутора десятков заключенных. — Расчет Джека был прост: постоянно испытывавший нехватку людей флот частенько привлекал в гребцы или для работ в доках и ремонта кораблей каторжан. Никого наш визит насторожить не должен. — Мы будем ждать тебя…
— В «Черной ладье», — подсказал я.
— В «Черной ладье», — повторил вслед за мной рыжий. — И шевелись, в тюрьму надо успеть засветло. Да! Фургон и полдюжины охранников отправить не забудь.
— Останови, — стукнул я в стенку, когда колеса кареты застучали по булыжной мостовой.
— Ты куда? — удивился Джек.
— Скоро буду. — Мне пришла в голову идея заскочить к обитавшему неподалеку старому знакомому. — Закажи что-нибудь перекусить.
— Не пропадай! — предупредил рыжий.
— Постараюсь. — Я выскочил из кареты и бросился бежать к размещавшейся на первом этаже углового дома бакалейной лавке. Привели меня сюда, разумеется, вовсе не покупки, а желание пообщаться с хозяином этого скромного заведения. Надеюсь, со времени нашей последней встречи он успел остыть и не станет хвататься за нож. Если уж на то пошло — пусть спасибо скажет, что сломанной ногой отделался. При другом раскладе запросто мог на корм рыбам пойти.
— Привет, Сурок, — поздоровался я, прикрыв звякнувшую колокольчиком входную дверь.
— Здравствуй, Себастьян, — мельком глянул в сторону подсобки хозяин лавки. Высокий, нескладный, лысоватый с давно уже наметившимся брюшком. Когда-то — не самый удачливый уличный головорез. Теперь — добропорядочный буржуа. И весьма заметный деятель столичного преступного сообщества. — Давно вернулся?
— Пару дней назад. — Я уселся на стоявший перед прилавком стул. — Все сидишь в своей норе?
— Ногу, знаешь ли, в такую погоду ломит. Просто сил никаких нет! — выразительно уставился на меня Сурок.
— Да, погодка ни к черту… Дождь этот. Так и кажется, будто уже утонул, — не остался в долгу я.
— По делу? — понял намек хозяин.
— Есть немного. — Я наклонился к Сурку и, понизив голос, попросил: — Пусть твой мальчик выйдет из подсобки и погуляет на улице.
— В такую погоду?
— За пять минут не растает. — Я облокотился о прилавок. — Мы же серьезные вещи обсуждать будем, еще узнает кто. Греха не оберешься.
— Пика, пройдись до мясной лавки, — распорядился Сурок и, когда за низкорослым крепышом захлопнулась дверь, нахмурился: — Тебя Мешок Костей прислал?
— Успокойся, — невольно скривился я. — Знаешь ведь, с господином Ошем я больше дел не веду. Никаких. Никогда.
— Да кто вас знает, — поежился хозяин лавки. Как ни прочно было его положение, но ссориться с моим бывшим нанимателем он себе позволить не мог. Тут уже сломанной ногой не отделаешься. — С чем пожаловал?
— У тебя есть люди в «Ржавой кирке»? — перешел к сути дела я. — Те, которым лучше оказаться на свободе?
— Допустим, — насторожился Сурок. — И что?
— Если они поделятся кое-какой информацией, позабочусь об их досрочном освобождении. Но люди нужны надежные. Из тех, которые потом языком трепать не будут.
— Большим человеком стал?
— Никогда маленьким человеком не был. Ну?
— Какая информация нужна? — решился Сурок.
— Сам с ними пообщаюсь, — покачал головой я. — Меньше знаешь, крепче спишь.
— Помнишь Рыбака? — ухмыльнулся ненадолго задумавшийся хозяин лавки. — Который с Голубиного переулка?
— Помню, — кивнул я.
