облизывавший губы писец без остановки скрипел пером по бумаге. Сам Рох особого впечатления не произвел — моих лет парень, от легкой припухлости которого не смогли избавить даже тюремные харчи. Давно не стриженные русые волосы, открытый взгляд светло-голубых глаз. И только ладони с длинными узловатыми пальцами выбивались из общей картины. Не так прост лучник, как прикидывается, совсем не так прост…
— И чем же ты там занимаешься? — Джек тоже понял, что разговорить стрелка задача не из легких. Не иглы же ему под ногти загонять, в самом деле. Хотя, если придется…
— На кухне кашеварю. — Парень ничем не выдал своего удивления начавшимся допросом, и было непонятно: то ли он не сообразил, куда попал, то ли искусно скрывает эмоции. Зато стало ясно, чего он такой откормленный.
— И все?
— Да.
— Непыльная, значит, работенка? — улыбнулся Джек.
— Не жалуюсь, — поджал губы Рох. — Не подскажете, меня надолго во флот?
— Обратно не терпится? — Я зашел парню за спину.
— Если место на кухне займут, на общие работы определят.
— Ну да, место хлебное, желающих много, — кивнул Пратт. — На свободу уже и не хочется, поди?
— К чему эти расспросы? — наконец не выдержал Эд. — Чего вам от меня надо?
— Ну, ты ведь человек небедный, так? — хищно улыбнулся Джек.
— Я?! — Парень даже растерялся от такого вопроса. — Да у меня за душой ни гроша!
— Вот как? Люди большие деньги платят, чтобы в блок к «счастливчикам» попасть, а тебя туда бесплатно определили? — потеребил серьгу в левом ухе мой рыжий компаньон. — Странно получается…
— Деньги не главное, главное с людьми уметь договариваться, — ничуть не смутился Эд.
— А ты умеешь?
— Просто так на кухне работаю, что ли?
— Логично, — хмыкнул Джек и задумался. Надавить нам на парня было нечем. Нет — надавить-то как раз есть чем. Стоит только костоломов свистнуть, все расскажет. Только это время займет. А если мы пустышку вытянули, то и вовсе нехорошо получится. — А другого рода услуги ты никому не оказывал?
— Какого еще другого рода? — забеспокоился парень. — Вы за кого меня принимаете? Да кто вы вообще такие?
— Кто мы такие, тебе знать не обязательно. — Пратт ухватил парня за подбородок и поднял голову к свету. — Важно другое: теперь только от тебя зависит — отправишься ты на виселицу или еще поживешь. Понимаешь, о чем речь?
— Нет! — выдавил из себя лучник.
— Где ты был позавчера ночью? Кто вывел тебя из тюрьмы и дал лук? Кто сопровождал? — отпустив подбородок парня, заорал Джек. — Отвечай!
— Что за бред?! — завопил в ответ Рох. — В тюрьме я был, где еще? Да вы у охранников спросите! Чего придумываете?
— И спросим, — улыбнулся Пратт, которого эти крики ничуть не впечатлили. Теперь уже сомнений не оставалось — стрелял Рох. Словами не объяснить, но проскользнула у него фальшивая нотка. — Но мы это от тебя услышать хотим. Если расскажешь, отсидишь свое — и гуляй на волю. Запираться будешь… Да нет, все равно расскажешь. Только к чему тебе тогда свобода-то? Без рук, без ног. Сам на виселицу попросишься.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — заявил Рох и упрямо сжал губы. — Я был в тюрьме. Я никого не убивал.
— Молодой, — повернулся Пратт к писцу, — кликни костоломов, в пыточную тащить клиента неохота.
— Рассказывай. — Я хлопнул каторжанина по плечу. — Пока не поздно.
— О чем рассказывать? — прекрасно понимая, что взять на себя пять убийств равносильно весьма мучительной смерти на эшафоте, продолжил запираться парень. — Я в тюрьме был!
— Слушай, поможешь нам — никто об этом разговоре не узнает. — Я встал напротив Роха. — Без писца, только мы втроем. Остаток срока на верфях отработаешь. Никаких новых обвинений. Никаких выступлений в суде.
— Ничем не могу помочь, — словно не слыша меня, заявил каторжанин.
— Можешь, Эд. И поможешь. — Я наклонился к нему и заглянул в глаза. — Джек, не пускай пока писца обратно…
— Ты чего задумал? — обернулся стоявший у двери Пратт. — Себастьян, ты чего?
Я не ответил. Мне было больно. Намного больнее, чем будет Роху. Намного больнее, чем было бы ему в пыточной.
Руки намертво вцепились в дубовые подлокотники кресла, закрытые глаза налились чернотой. Загнанный в самые дальние закутки души бес встрепенулся и в который раз попытался вырваться на свободу. Наконец завладеть столь желанным телом. Разорвать в клочья оказавшийся слишком упрямым дух человека. И вновь у него ничего не вышло. Моя воля оказалась крепче натиска обессилевшего беса. Но видят Святые — как же мне было больно…
Я открыл глаза, и Рох закричал. Он кричал, кричал и кричал и никак не мог отвести взгляд от моих зрачков, чернота в которых потихоньку рассеивалась, будто оседающий на дно взбаламученного ногами болотца ил. На долю лучника пришлась лишь малая доля перенесенного мной, но и этого хватило с лихвой.
— Стоять! — заорал Джек на кого-то и придержал дверь. — Все в порядке! Так ведь, Себастьян?
— Именно. — Я несколько раз моргнул, привыкая к неожиданно ставшему слишком ярким свету факелов. Обычно, когда бес в очередной раз пробовал на прочность мою волю, приходилось отлеживаться несколько часов. А тут то ли Рох принял часть удара на себя, то ли нечистый толком не успел набраться силенок, но чувствовал я себя вполне прилично. Только вот глаза… — Воды принесите!
— Что это было? — тихонько поинтересовался подошедший Пратт.
— Небольшой фокус, — поморщился я. Нет, определенно, моя догадка оказалась верна: не стоит в следующий раз дожидаться, пока бес решится вырваться на волю. А вообще — может, вышвырнуть его из своего тела в какого-нибудь бедолагу? Нет, не пойдет. Этот бесноватый потом меня первым делом к Святым и отправит. Да и противно такой пакостью руки марать. Лучше уж к экзорцистам обратиться. Только совсем не факт, что и они с этой тварью хоть что-то поделать смогут. — Стой! А, черт!.. Мне вода. Этот бы и сам очнулся…
Писец виновато пожал плечами и вновь убежал из камеры.
— Он сможет говорить? — Джек обернулся к начавшему приходить в сознание лучнику и махнул рукой появившемуся в дверях пыточных дел мастеру. — Пока сами справляемся…
— Держите. — Писец сунул мне в руки кувшин с холодной водой и уселся за стол.
— Благодарю. — Напившись воды, я приложил кувшин ко лбу и вновь закрыл глаза. Уже лучше. Пожалуй, даже полынную настойку пока пить не буду. — Эй, Рох, говорить можешь?
— Идите к черту! — невнятно пробормотал парень, сознание которого еще толком не прояснилось.
— Повторим? — Я шагнул к нему.
— Нет, не надо! — Рох неожиданно сильно рванулся и едва не перевернул массивный стул. — Не надо!
— У нас есть минут пять — десять, пока он не пришел в себя, — повернулся я к Джеку. — Потом опять запираться начнет.
— Сколько людей ты убил за последние две недели? — не стал терять время мой напарник.
— Пятерых, — слепо уставился на Джека парень.
— По чьему распоряжению?
