— Детали меня не волнуют, — отмахнулся я. — Что ж, тогда до встречи на балу?
— Думаю, с первым делом я управлюсь до бала. — Виконт снова стал собран.
— Рад иметь дело с таким разумным человеком. — Я поклонился ему и получил ответный поклон.
«Нужно будет его убрать после всего. — Я вышел из комнаты со стойким чувством, что от этого человека следует избавиться, и чем раньше, тем лучше. — Пусть закончит первое порученное дело, а потом проблему виконта придется решать радикально».
Несмотря на явно светящийся в глазах телохранителей вопрос, я не стал ничего рассказывать и приказал ехать домой. На сегодня все дела закончились.
Со времени разговора с Бернаром прошло три дня, за которые меня дважды пытались убить. Сначала на мой экипаж напали, на этот раз шестеро неизвестных, которых прикрывали трое лучников. Поручив шаману взять на себя стрелков, мы с нубийцем разобрались с мечниками. Удалось не только взять одного из них живым, но и разговорить парня. Все оказалось прозаично: нанимателем был благородный господин, заплативший золотом, но его лица никто не видел.
Во второй раз в пищу, которую готовили на общей кухне, подсыпали яд, но поскольку шаман всегда проверял еду, то и эта попытка успехом не увенчалась. Поймав служанку, которая хотела нас отравить, мы отдали девицу в руки Агнессе. Посмотрев на ее лицо, я здорово не позавидовал отравительнице, польстившейся на левый заработок. Выяснилось, что одна знакомая, с которой та встречалась в лавке, где покупала продукты, попросила ее об услуге, подкрепив просьбу десятком золотых. Знакомую эту мы так и не нашли. В итоге я сделал для себя полезный вывод: можно делать все, что угодно, лишь бы не поймали.
«Бернар устранил уже пятерых из оставшихся восьми ухажеров, — раздумывал я, когда мы ехали на первый королевский бал, открывавший череду праздников, — нужно будет закончить с ним до отъезда. Рон отследил всех, с кем он в эти дни контактировал, их ликвидируем сразу же после него».
Люди вокруг были возбуждены и веселы, витрины лавок на центральных улицах цветасто украшены, на площадях расположилось множество пестрых шатров и фургонов бродячих циркачей и актеров — в общем, столица готовилась к торжествам. Указом короля первый день праздника был объявлен выходным, работать дозволялось только тем, кто обеспечивал веселящийся люд всем необходимым. Сотни торговцев со сладостями, безделушками и украшениями, выложенными на лотках, рассекали толпы горожан, во все горло рекламируя свой товар. Счастливые зеваки то задерживались возле одних комедиантов, то перетекали от одной площадки к другой.
Ехать в такой толчее было очень трудно, поэтому мы постарались как можно быстрее выбраться на улицу, которую власти специально предназначили только для экипажей аристократов, направлявшихся во дворец.
Когда мы наконец выбрались на нее, поехали быстрее, правда, приходилось иногда останавливаться и пропускать вперед экипажи каких-то важных особ, спешивших во дворец в окружении свиты королевских гвардейцев.
Я тупо пялился в окно, мыслей особых не было, взгляд скользил по зданиям, которые по мере приближения к королевской резиденции становились все величественнее и богаче. В этот раз никаких черных входов не было, ремонтные работы конечно же к такой торжественной дате были полностью завершены, и все вокруг блестело и сверкало. Чистенькие, новенькие строения были украшены не только невесть откуда взявшимися в это время года гирляндами цветов, но и художественными полотнами, изображающими славные деяния его величества.
«Не сильно что-то наше величество и прославилось, — хмыкнул я про себя, рассматривая картины, — всего и заслуг — пара подавленных крестьянских восстаний. Да и то, похоже, принял в этом участие под самый конец, чтобы художникам было что потом нарисовать для праздника».
С такими крамольными мыслями я выгрузился из кареты и отпустил Рона с Загиялом. Вряд ли кто-то попытается прикончить меня на королевском балу, гораздо проще и дешевле было продолжать попытки с ядами и лучниками.
— Барон, мое почтение, — раздался рядом незнакомый голос.
Я оглянулся и вежливо раскланялся с незнакомым мужчиной, которого вела под руку весьма расфуфыренная дама. «Подкаблучник показывает жене, с кем он знаком», — догадался я и подыграл незнакомцу, обменявшись с ним несколькими репликами о погоде и празднике. Дама милостиво на меня посмотрела, затем, увидев кого-то из значительных персон, шикнула на мужа. Он скорбно на меня посмотрел и, извинившись, был увлечен своей супругой, которая, как ледокол, прокладывала путь к своей цели. За нею семенил бедный муж, стараясь поспеть и не споткнуться.
«Брр, — подумал я, провожая взглядом эту парочку, — не хочу превратиться в нечто подобное».
Поднимаясь в большой торжественный зал по широкой парадной лестнице, я вынужден был раскланиваться со многими дворянами, причем все, кого я хоть ненароком задел, только приятно мне улыбались и извинялись за свою неуклюжесть. «Хоть какой-то прок от этих дуэлей, — улыбнулся я про себя и внезапно вспомнил: — Блин, совсем подзабыл со своими ранами, мне же дочь казначея бабло должна!» Мысли о деньгах, которые я могу получить, радовала меня ровно пять минут, до того момента, как мой взгляд натолкнулся на четверых суровых мужиков в ослепительно-белых одеждах, поверх которых были надеты доспехи. Они стояли перед поворотом в коридоре и явно кого-то ждали. Кого — я понял сразу, ибо при моем появлении один из них отдал негромкую команду, и на меня сразу же уставились четыре пары глаз.
«Чего паладинам-то от меня понадобилось? — нахмурился я. Трудно было не опознать принадлежность этой четверки — на режущей глаз белизной одежде были изображены символы Единого. — Еще одна встреча? Начинаю бояться собственной популярности».
Поскольку возвращаться назад на виду у всей толпы, идущей вперед по коридору, было бы глупо, я принял вид «независимого эксперта» и, насвистывая, направился навстречу паладинам. Хотя меня слегка трясло от внимания инквизиции, но им об этом знать было совершенно не обязательно.
— Барон Максимильян? — обратился ко мне старший, с лицом, словно вырубленным из цельного куска скалы, со множеством белых насечек от шрамов.
И хотя меня так и подмывало ответить «нет», я сделал удивленную мину и повернулся к нему.
— Что вам угодно, господа?
— Не могли бы вы уделить нам несколько минут? — ответил паладин в таком тоне, что, дескать, попробуй только отказаться от моего предложения.
Я заметил, что другие три паладина уже обступили меня, перекрывая возможность отступления. Эти манипуляции не остались незамеченными прибывающими гостями, но все благоразумно нас обходили, старательно делая вид, что ничего особенного не происходит.
— Не совсем понимаю, чем могу быть вам полезен, но извольте. — Я пожал плечами и всем своим видом показал старшему, что готов идти за ним.
Следуя в окружении молчаливых паладинов, я отметил, что дворец его величества был чрезвычайно похож на швейцарский сыр. Количество разных коридоров, переходов, потайных ходов, разветвлений и лестниц, по которым мы шли, было так велико, что я давно потерял направление движения и вряд ли смог бы вернуться назад самостоятельно.
— Вам сюда, барон. — Мы пришли к малоприметной дверце в небольшом тупичке невесть какой части дворца.
Я покосился на паладинов, но они невозмутимо встали рядом с дверью и явно не собирались никуда уходить.
Отворив дверь, я попал в почти полную копию комнаты герцога Валенсы. Хотя мебель и декорации были другие, но стиль совпадал, и назывался он «Преддверие пыточной». Не дожидаясь появления хозяина кабинета, я уселся на стул и слегка подвигал туловищем и руками, чтобы проверить состояние своего тела. Оно, конечно же, отозвалось легкой болью, но это была боль заживающих ран.
Чувство дежавю в моей голове еще более окрепло, когда открылась потайная дверь, хоть и устроенная в другом месте, чем у Валенсы, но сработавшая так же бесшумно. Я немного удивился, но не подал вида, когда в кабинет скользнула сухонькая фигура, знакомая мне по прошлой встрече. Поскольку игра шла на чужом поле и с неизвестными мне правилами, то я сделал вид, что поражен, и опустился на
