несколько, один даже подкатился к самым Мишкиным ногам.
– Всем укрыться! – скомандовал Мишка, затаптывая сапогом ближайший факел. – Сейчас полезут!
В проеме ворот что-то мелькнуло, и Захарий нажал на спуск.
– Дурак! Это они какую-то одежку кинули… не стрелять без команды! Быстрей заряжай…
В склад одновременно влетело сразу три факела. Пока отроки провожали их глазами, в ворота проскочили четверо ляхов. Захарий и Антон выстрелили одновременно, но попал только Захарий, да и то потому, что самострел в его руках от резкого нажатия на спуск «клюнул» вниз – ляхи, едва вбежав в помещение, сразу же бросились на пол. Болт Антона вылетел наружу, а Мишка с трудом удержавшись от выстрела, тут же мысленно похвалил себя за это. Залегшие ляхи не стали подниматься, а в проеме ворот выросли фигуры двух лучников, видимо уверенных в том, что противник разрядил оружие и можно смело стоять в полный рост. Один из них тут же поплатился за эту уверенность, получив Мишкин болт в грудь, а второй слишком поторопился выстрелить и отскочить в сторону – его стрела расщепила стойку стеллажа рядом с Мишкиной головой.
И тут снаружи хлестнула команда:
– Встач! Напшюд![35]
С пола поднялись трое ляхов. Стрелять нечем, лезть врукопашную против взрослых мужиков… Мишка попятился, набирая в грудь воздух, чтобы крикнуть: «Уходим!», но тут два болта ударили в двух передних ляхов – выручили Федор и Марк, видимо следившие не только за проходом, но и поглядывавшие внутрь склада.
Третий лях медленно двинулся вперед, выставив перед собой миндалевидный щит и занося над левым плечом меч.
Еще можно было уйти, можно было попытаться выгадать несколько секунд, пока отроки перезарядят самострелы, но… Сколько раз рассказывал о таких моментах Алексей, сколько обдумывал такую ситуацию и воображал себе подобный поединок сам Мишка! Да и не только ЗДЕСЬ, где это было обычным делом, но и ТАМ, где место подобному было только в мальчишеских фантазиях. И… надоело ждать! Если ты еще не утратил окончательно мужских качеств, если их не разъели женское воспитание, унисекс, гламур, политкорректность и прочие кунштюки, расслабляющие характер не хуже, чем слабительное кишечник, тяжесть оружия в руке и вид вооруженного соперника будят такие чувства… словом, будят и… вдохновляют, черт возьми! Да, вдохновляют!
Щит привычно переместился из-за спины на руку, а меч, будто и был обнажен еще с утра – отработанные до автоматизма движения даже не затронули сознания, оно все было поглощено изучением противника и места схватки.
Мишка прыгнул навстречу ляху, словно на нем и не было многокилограммового доспеха. Лях, видимо, не ожидал такой наглости от мелковатого по сравнению с ним противника и упустил время для нанесения удара клинком, но не растерялся и врезал по Мишкиному шлему навершием рукояти меча, одновременно его щит нырнул вниз и пресек движение Мишкиного клинка к ноге.
Удар по шлему пришелся немного вскользь, но Мишку ощутимо шатнуло и пришлось махнуть левой рукой со щитом, чтобы удержать равновесие. И вдруг… пришло то состояние, которое Мишка испытал под воздействием Аристарха в Нинеиной веси. Лях снова занес руку для удара, но как медленно и совершенно без всякой хитрости – расчет только на силу и длину клинка. Мишка «выстрелил» ребром щита под мышку ляху. Такой удар, по словам Алексея, мог выбить плечевой сустав и сделать противника совершенно беспомощным. Получилось или не получилось, Мишка не понял, но его противника слегка развернуло, и он запнулся-таки о валяющийся сзади мешок. Лях на мгновение замер, стараясь сохранить равновесие, дернул для баланса щит вверх… Но это для него было мгновение, а для Мишки длиннющая пауза между двумя ударами сердца. Мишкин меч, описав красивую (залюбуешься!) дугу, достал выставленную вперед левую ногу ляха спереди, чуть ниже колена, перерубая сухожилие, разгибающее ногу!
Из-под Мишкиного противника словно выдернули землю – он хрипло вскрикнул, взмахнул руками и начал было валиться назад и влево, но задержался, упершись щитом в стеллаж, и тут Мишка, полностью раскрываясь, кинул левую руку со щитом назад, а по правой стороне тела запустил «волну» от ступни до кончика меча, превращая рубящий удар в хлещущий. Клинок ссек кисть руки ляха вместе с зажатым в ней оружием, будто бы и не ощутив сопротивления.
Еще один хриплый вскрик, брызжущая из обрубка руки кровь, и третий удар – добивающий – между плечом и шеей. Даже если бы клинок и не рассек кожаный капюшон, удар все равно смертельный.
– Федька-а-а!!! Свисти-и-и!!!
Если бы не нужно было отдавать приказ, Мишка орал бы просто так – возбуждение распирало изнутри, требовало действия, движения или хотя бы крика…
Больше ничего ни сказать, ни сделать Мишка не успел, он даже не услышал, подал ли Федор сигнал, – столько всего произошло в следующий момент. В проеме передних ворот склада снова появились фигуры лучников, одна стрела, с хрустом пробив щит, ткнулась наконечником в кольчугу на груди и остановилась, вторая, просвистев над плечом, ушла назад, где с грохотом и треском падала прямо на Антона и Захария опрокинутая секция стеллажа.
Бросок плашмя на землю спас Мишку от еще двух стрел, пролетевших над ним и ударивших, судя по звуку, во что-то деревянное. Мишка, ломая застрявшую в щите стрелу, перекатился и втиснулся под нижнюю полку стеллажа, мельком заметив, что на поваленную секцию, не доставшую до земли из-за узости прохода, лезут сразу несколько ляхов.
Мысли прервал мужской крик боли и треск ломающегося дерева.
Мишка протиснулся под нижней полкой дальше и вылез с другой стороны стеллажа – была мысль заскочить в тыл атакующим ребят ляхам, но не успел он подняться на ноги, как перед ним возникла фигура с занесенной секирой. Как в фильме ужасов – в полутьме еще более темный силуэт с играющими на кольцах кольчуги, шлеме и лезвии секиры алыми отблесками света факелов. Только и удалось, что дернуть вверх щит, как страшный удар обухом «отсушил» левую руку и сбил с ног – лях не стал бить лезвием, чтобы оно не завязло в деревянном щите.
Секирник снова поднял оружие для удара. Мишка подогнул ноги и, упершись каблуками в земляной пол, попытался отодвинуться, но кольчуга плохо скользила по земляному полу – сдвинуться удалось совсем немного, и каблуки сорвались с упора. Опять подогнул ноги, но теперь левый каблук сорвался сразу.
– П-п-с-с паррш-ш-ивы! – неразборчиво прошипел лях и шагнул вперед для добивающего удара.
Лезвие секиры (теперь уже лезвие, а не обух) гипнотизировало, как взгляд змеи, но тело сработало само, без участия разума – вытянутая левая нога зацепила ляха за щиколотку, а правая, резко распрямившись, ударила ляха каблуком в колено выставленной ноги. Хруст сломанного сустава, истошный вопль, лях уронил секиру за спину и осел на землю, а Мишка (словно неведомая сила подняла) вскочил и двинул сапогом прямо в бороду противника.
