свертков. Развернув наугад один из них, Уолт подавил в себе смешок. Алесандр заботливо сделал для него бутерброды с чесноком.
А во флягах, видимо, освященная Светом вода.
Договор Договором, а упырям не доверяли. А если и доверяли, то как эльфы оркам.
Лодка глухо стукнулась о берег.
— Мы прибыли! — крикнул Понтей.
Уолт быстро сложил вещи в мешок и вылез на берег.
Их дальнейшее передвижение один в один напоминало предыдущее, только наоборот: Живущий в Ночи раскрыл проход в стене, смирные огры, длинный извилистый коридор, по которому, правда, Понтей вел Магистра, зажегши факел. А выходом из коридора служила не портальная комната, а зал с шестиугольными плитами на полу, с куполообразным потолком и рядом темных выходов (или входов, как посмотреть). Здесь горел, вися в воздухе, небольшой шарик, давая света достаточно, чтобы осветить зал. «Тоже Свиточный, — легко определил Уолт. — Школа им что, одни Свитки продает?»
Вполне могло быть и так.
В зале, куда они прибыли, находилось двое Живущих в Ночи. Один — высокий, широкоплечий, словно гном, явно имеющий под кожаной курткой с шипами и штанами из дорогой крепкой мэддоратской ткани горы тренированных мышц, что было заметно даже по тому, как он стоял. Этот упырь обладал роскошными вьющимися волосами, забранными в хвост, кустистыми бровями, нависшими над угрюмыми глазами, и пышными бакенбардами. На его бледном лице вся эта черная растительность выглядела весьма… скажем так, впечатляюще. С другой стороны, какая-нибудь эльфийка с отточенным вкусом при виде сей… гм, сего впечатляющего лица мучилась бы кошмарами пару месяцев. Общую картину дополняли прямые, как альвийская шпага, губы, словно высеченные на скале. В целом ожившей и поросшей волосами скалой Живущий в Ночи и выглядел.
Рядом со здоровяком лежала длинная дорожная сумка, на которой, перебирая колоду гадательных карт Орат, расположился второй упырь среднего роста, такой тощий, что на нем даже камзол казался огромным, как огрский панцирь на эльфийской дворянке, а штаны топорщились, словно скомканная скатерть. Одни сапоги облегали ноги, точно перчатка руку. На лице выделялся нос, такой тонкий и длинный, будто боги при распределении органов ошиблись и отдали этому упырю часть гоблиновского носа. Живущий в Ночи заметил прибывших, вскочил, неуловимым движением спрятав карты, провел рукой по коротким каштановым волосам и, сверкнув синими глазами, завопил на Всеобщем:
— Рад встрече! А мы тебя, Понтеюшка, уже час тут дожидаемся! А я так и все полтора! Вот как пришел, так и сидел один-одинешенек, пока Каа не соизволил пожаловать, но, по правде сказать, мало что изменилось! Он же молчит, как скала, из которой его вырубили!
Ага, значит Уолту не первому в голову пришло подобное сравнение.
— А вот не прихвати я с собой карты да пасьянсы не пораскладывай, то что бы я все это время делал, а, Понтеюшка? От скуки помирал? Ты бы хоть предупредил, что наш досточтимый гость так задержится! Я бы лютню прихватил, песни попел, а вдруг и Каа бы подпел, то-то весело бы было!
Уолт вздрогнул. Поющих упырей ему видеть и слышать не приходилось, да и не поддавалась воображению такая сцена. А какие у них песни? «Как главный упырь на людей охотиться ходил»? «Закусаю тебя до слез»? «Солнце, солнце, не всходи»? «Давай выпьем кровушки на брудершафт»? Гм…
Первый Живущий в Ночи молчал, как и положено скале.
— А где… Татгем? — растерянно спросил, подходя к упырям, провожатый Уолта. Казалось, Живущий в Ночи вмиг растерял всю свою уверенность.
— А не было! — радостно сказал тощий. — Ни собственной персоной, ни слуг, ни даже письмецо никто не черкнул.
Казалось, Понтей потерял дар речи. Но тощего это не смутило, и он, обогнув Сива, приблизился к идущему следом за Понтеем Уолту.
— Рад встрече, рад встрече, господин маг! — завопил тощий. — Говорят, у вас, магов, есть всякие тайные приветствия, и я вот подумал, что нам, Живущим в Ночи, тоже надо придумать свое тайное приветствие. Я его придумал! Вот, смотрите! — Он поднял правую руку с растопыренными пальцами. — Я говорю: «Дай хват, дружище!», а вы должны тоже так поднять руку, а я ударю по ней своей, и вы должны сказать: «Классный хват, дружище!» А ну как?
— Ну и какое же это тайное приветствие Живущих в Ночи? — спросил слегка ошеломленный Уолт.
— Опа, действительно… — расстроился упырь, но тут же просиял: — А и ладно, я новое придумаю! Позвольте представиться, господин маг! Вадлар Коби Фетис из великого и могучего клана Фетис! Носферату! — И упырь с вежливой улыбкой во весь рот поклонился.
Носферату?! Поклонившись, Уолт успел спрятать удивление, отразившееся на лице. Бродящий под Солнцем. Этот с виду молодой, лет двадцати семи по человеческим меркам, упырь — носферату? Или его возраст еще больше, и он просто прячет его под маской сумасбродного юнца? Обычно, чтобы стать носферату, требуется лет двести, не меньше, да и крови… Упырь, стремящийся стать носферату, должен осушить много людей, причем именно осушить — выпить всю кровь без остатка, со всеми находящимися в ней жизненными духами. А затем его тело должно претерпеть огромное количество необходимых мутаций и метаморфоз. Нет, пожалуй, и двухсот лет маловато, чтобы стать Бродящим под Солнцем.
Но зачем ему врать? Незачем, если размышлять здраво. Или есть зачем, если упыри затеяли многоходовую комбинацию, в которой им понадобился боевой маг, уверенный, что этот Вадлар Коби Фетис — носферату. Гм, как говорил один старый знакомый Уолта, — будь проще, и тебе не дадут по морде. Можно ведь просто решить, что Вадлар и есть носферату — только очень старый и потому прикидывающийся молодым.
— Уолт Намина Ракура, — поклонился в ответ убийце десятков людей маг.
И вежливо улыбнулся. Они живут так, как могут. А я живу так, как могу я. И пока они не трогают меня — вправе ли я осуждать их? Вправе, потому что они трогают подобных мне… Вправе… но здесь, вот в этом зале, и сейчас, когда я должен работать с ними в одной команде, я этого делать не буду.
— Этого молчуна, который смотрит на всех так, будто уверен, что вы именно тот смертный, который не отдает ему долги, зовут Каазад-ум Шанэ Нугаро. Простите его, господин маг, он редко разговаривает, а если и заговорит, то слова два скажет и опять молчит. Он в отличие от меня носферату не является, пока что достиг только Высшего ранга, но, скажу я вам, боец он отличный, как и все эти Нугаро, ничуть не уступает ни Вишмаганам, ни Атанам.
Каазад-ум Шанэ Нугаро поклонился Магистру.
Вадлар вдруг хитро подмигнул Уолту, залез в недра своего камзола и достал оттуда фляжку с гномьей печатью на боку.
— Как насчет… за знакомство?
Уолт успел остановить откидывающуюся вниз челюсть. Что это ему упырь предлагает? Крови хлебнуть? Он совсем спятил?
Но когда Вадлар открутил крышку, нос Уолта уловил запах чудесной гномьей настойки, которую он как-то попробовал, будучи по делу в Восточной гряде Гебургии. Живущие в Ночи пьют и такое? Нет, конечно, Уолт знал, что кроме крови упыри употребляют и обычную пишу для поддержания организма, но никогда еще не слышал, чтобы упыри жаловали алкоголь.
— Так как? — сунул ему под нос флягу Вадлар. «А почему бы и нет?»
Уолт протянул было руку, чтобы взять флягу, как Понтей ожил.
— Вадлар, Свиток Дороги! — резко потребовал он, вклиниваясь между Уолтом и Фетисом.
— Что ты такой грубый?! — возмутился Вадлар, быстро пряча фляжку.
Как и в случае с картами, Уолт не заметил, куда она подевалась.
— Быстрее!
Ух ты, а у парня прорезались командные нотки. Уолт посмотрел на Понтея с интересом. Кстати, свой ранг Живущего в Ночи он так и не назвал.
Вадлар протянул Понтею свернутый Свиток.
— Ты и Каазад поднимайтесь наверх, к Огулу, и ждите нас. Мы вернемся быстро, — сказал Сива, взяв Свиток.
