— Нет, ты вот мне даже с господином магом и поговорить не дашь? — возмутился Вадлар. — А вдруг я потом об этом нашем приключении книгу напишу, и критики меня обвинят, что у меня мало диалогов?
— На диалоги нет времени, — отрезал Понтей. — Поднимайтесь!
Каазад-ум молча взялся за сумку и пошел к среднему из выходов-входов. Вадлар, скорчив недовольную рожу, поспешил за шагающей скалой.
— Прошу меня извинить, — повернулся к Магистру Живущий в Ночи, — но прежде чем мы присоединимся к остальным, нам придется отправиться еще в одно место.
— Да без проблем, — пожал плечами Уолт. Вот только почему он не отправил его с остальными? Хочет, чтобы боевой маг был у него постоянно на виду?
Понтей развернул Свиток. Уолт привычно почувствовал волну магии. Рядом с ними развернулся зеленоватый овал в огрский рост. Дорога — двухсторонний портал на короткие расстояния, который закрывается не сразу, а только после того как им воспользуются, чтобы вернуться в исходное место. По принципу Дороги работали порталы Школы Магии, только их постоянно заряжали магией, а вот Свиток Дороги одноразовый. И дорогой. Но если упырь его использовал, значит, не видел другого выхода. И куда они теперь отправятся?
— Подождите здесь, — сказал Понтей и скользнул в соседнюю комнату.
Уолт огляделся. Интересное помещение.
Комната была решена в светлых тонах, которые для Уолта ну никак не ассоциировались с Живущими в Ночи. Здесь даже имелся волшебный светильник, который освещал комнату нежным бирюзовым светом. Мозаика на потолке свивалась из переплетенных ветвей мельисфирилла, белого дерева, главного экспортного продукта Светлых эльфов Серединных Земель. Мебель вдоль стен дополнялась зеркальными вставками, делая комнату еще светлее.
Можно было бы подумать, что здесь живет эльф-модельер, любящий проводить время в компании эльфов-парикмахеров, но уж никак не Живущий в Ночи, обожающий теплую человеческую кровь.
Уолт подошел к дивану и удобно на нем устроился, положив рядом мешок и меч. Гм, мягкий. Видимо, именно на нем коварный упырь, сверкая похотливыми глазами, склонялся над беззащитной девушкой, обещая ей незабываемые ощущения. М-да, а вдруг эта комната для подобных утех и приспособлена? Девушки — они такие, любят все сияющее и обволакивающее.
На столике лежала раскрытая книга. Недолго думая Уолт взял ее и пробежал глазами. В конце концов, его сюда привел Понтей, а как вести себя не сказал, поэтому Уолт решил вести себя как обычно.
«Их дикость превосходит все мыслимое, их дикости нет места в цивилизованном мире. С помощью железа они уродуют щеки новорожденных глубокими шрамами, оставляя знак племени на всю жизнь, чтобы помнили, даже попав в плен или рабство. Поэтому и старея они остаются безбородыми и уродливыми, как евнухи. У них коренастое телосложение, сильные руки и ноги, массивные затылки, острые клыки, предназначенные самой природой для поедания сырого мяса. А шириной своих плеч они внушают ужас. Их скорее можно принять за двуногих животных или за грубо сделанные фигуры, что высекаются на парапетах мостов. Орки не готовят себе пищу, они питаются лишь корнями диких растений и сырым мясом первых попавшихся животных, которое они иногда предварительно согревают, держа его промеж ляжек, когда сидят на лошади. Не гнушаются они пожирать и смертных, как представителей чужих рас, так и своего собственного народа. Они не нуждаются в крыше над головой, и у них нет домов, равно как и гробниц. Тело они прикрывают полотном или сшитыми шкурками полевых мышей. Они не ведают различия между домашней и выходной одеждой и, однажды облачившись в тусклое одеяние, не снимают его, пока оно не истлеет от ветхости. Они кажутся пригвожденными к своим крептодонтам, ибо едят и пьют не сходя с них на землю, даже спят и высыпаются, склонившись к мощным шеям своих скакунов…»
Знакомые строки. Уолт перевернул книгу. Он так и думал. Рилус Кадеймо. «Путешествие в земли темные, варварские. Об обычаях жителей, их населяющих, и размышления о том, что есть Империя и цивилизация». Одно из фундаментальных исследований орочьих обычаев Восточных степей, и потому содержащее неточности и ошибки, приправленное фантазией, чтобы заинтересовать читателей не только сухим изложением фактов, но и потрясающими воображение образами, которые автор явно придумывал после перечитывания мифологических опусов. Чего стоил Степной Старикан, бродящий по степи слепой убог, который нападает на невинных девиц и похищает их глаза. Орки-проводники из племен Светлоокого Владыки, более-менее цивилизованные, никогда не слышали в Степях ни о Старикане, ни тем более о невинных девицах. Уолт ознакомился с «Путешествием», перед тем как отправился в Восточные степи собирать материал для магистерской. Интересно, для чего труд всей жизни Рилуса Кадеймо, благодаря которому он вошел в число золотых историков Роланской империи, этому упырю Татгему?
И тут раздались шаги.
Уолт быстро положил книгу на столик и посмотрел на вошедшего.
Подумал, что мгновенная телепортация — это все же необходимая в хозяйстве вещь. А еще подумал, что очень даже неплохая у нее… А еще подумал, что сейчас лучше не думать, ведь он точно не знал, что там у нее за Сила Крови, вдруг его мысли для нее — открытая книга, точно «Путешествие в земли темные, варварские…».
В комнату вошла Живущая в Ночи. Совсем не из той комнаты, в которую убеждал Понтей. И пускай она увидела какого-то незнакомого смертного на своем диванчике — это еще полбеды. Полноценной и весьма значительной напастью было то, что в комнату упырица вошла обнаженной. Совсем. Ну разве что полотенцем вытирала длинные белые волосы — и все.
Она посмотрела на Уолта.
Уолт улыбнулся и постарался смотреть на мозаику потолка. Не получалось. Глаза так и норовили снова уставиться на ладную фигуру, крепкую большую грудь прекрасной формы, обворожительные бедра, очаровательные стройные ноги. Даже бледная кожа и та ладно гармонировала с ее сложением.
— Человек.
Ее голос был холоден.
И ничего больше. Никакого мороза, пронзающего самые потаенные глубины души.
Но Магистру почему-то захотелось поежиться.
Внутренне приготовившись к тому, что упырица сейчас использует свою Силу Крови, Уолт, плетя Заклинание Щита, встал на всякий случай с дивана и махнул рукой, дав понять, что диван свободен и она может его занять, если хочет.
А потом он подумал, что жест он сделал двусмысленный, а упырица, как всякая женщина, разумеется, выберет второй смысл, о котором он и не думал, — будто он приглашает ее улечься на диван и не против улечься следом.
«Ну, Понтей, ну, сволочь… Хоть бы предупредил».
А Понтей правда мог и не ожидать подобного, раз так беззаботно оставил Уолта одного.
«Все равно сволочь. Все упыри — сволочи. — Уолт скосил глаза. — А некоторые — красивые сволочи».
Живущая в Ночи, игнорируя Магистра, словно каждую ночь в ее комнате появлялись незнакомые смертные, когда она голой ходила по дому (а кто знает? Может, так и есть…), подошла к шкафу. Уолт старался не смотреть, как она достает из ящиков красные шелковые трусики, как надевает их, как следом достает красный лифчик, как надевает его (наверняка все эльфийское, только эльфы производят такое вычурное кружевное нижнее белье), как надевает легкую рубашку с разрезом до середины груди, как достает такие маленькие штаны, что кажется, она в них ну никак не влезет — но влезает…
В общем, на все это Уолт старался не смотреть. Ну старался же!
И когда Живущая в Ночи стала натягивать кожаную куртку, украшенную по бокам длинными иглами, в комнату вбежал паникующий Понтей. Увидев упырицу, он застыл на месте.
— Иукена! — воскликнул он. — Почему ты… почему ты еще не готова?!
Она бросила на него холодный взгляд, правда, менее холодный, чем те, которыми одаривала Уолта, и ответила:
— Ну, если вы пришли только сейчас, то я оказалась права, и этот… — она ткнула пальцем в Магистра, — только прибыл. Я права?
— Иукена! — возмутился Понтей, быстро глянул на Уолта и перешел на какой-то шипящий язык.
