Полина с досадой покосилась на киборга — вот уж действительно искусственный интеллект, не видит разницы между проходным и важным событием! — и, внезапно побледнев, кинулась к дверце посудомойки. За два дня ее так и не удосужились разобрать: экипаж питался готовыми пайками в одноразовых контейнерах, которые сразу отправлялись в мусор, а кружку из-под чая проще и быстрее ополоснуть вручную.
На второй полке между тарелками и салатной миской стоял ботинок — или нечто отдаленно его напоминающее. Видно, придирчивая машинка запускала цикл снова и снова, пока запах полностью не исчез. Вместе с краской. Бока сморщились, искусственная кожа превратилась в искусственную замшу с трогательным пушком, а стелька, вытянувшись на манер печеночного сосальщика, свисала из кружки Станислава Федотовича.
— Вот черт, — простонала девушка. Поднятый за липучку ботинок медленно вращался перед ее глазами, страдальчески приоткрыв пасть. — Я, наверное, заговорилась с вами, машинально все со стола сгребла и запихнула… Что я Алексею скажу?!
— Ну ты же его отмыла? Отмыла, — гаденько захихикал пилот. — Какие могут быть претензии?
Претензии у навигатора возникли, да еще какие! Ботинки оказались из «модной коллекции этого сезона», стоили, по словам Алексея, целую стипендию и снизошли до низменных конечностей всего пару раз.
— Ну так хранил бы их в сейфе, — цинично посоветовал Теодор. — Обувь придумана для того, чтобы ее носить, а не с ней носиться. Вот как у меня, например. Неубиваемые!
Пилот демонстративно выложил на пульт ногу в массивной кроссовке. Проще было представить, как убивают ею, а не ее.
Алексей поглядел на ногу с плохо скрываемым презрением, но в итоге в этих кроссовках на станцию и пошел. На белобрысом они смотрелись как снятые с какого-то гопника, собственно «гопник» тоже без восторга наблюдал, как навигатор брезгливо натягивает их на два носка — чистый поверх уже надетого. Но иначе Алексей вконец заклевал бы Полину: и что ботинки угробила, и что прогуляться не удалось.
На корабль навигатор вернулся подобревший, с целым пакетом мелкой, но приятной ерунды вроде орешков, чипсов и пива. Нога об ногу содрал кроссовки, откупорил одну банку и развалился в кресле, прихлебывая и похрустывая фисташками.
— А ничего тут у вас, — благодушно заметил он, — жить можно!
Угостить остальных Алексей даже не подумал — не из жадности, а рассудив, что если хотели бы, то сами бы сходили и купили.
Остальные как раз хотели, но гордо глотали слюну. Дэна они мигом взяли бы на абордаж, с лету запустив руки в пакет, однако у белобрысого не стали даже спрашивать — унижаться. Хотел бы — предложил!
Алексей, не замечая осуждающего молчания, развернул кресло и переключил внимание на подставку с голограммой — столбом лазурной воды, в котором непрерывно сновала русалка с длинными, эффектно развевающимися зелеными волосами, ощупывая края изображения, как стенки стеклянной банки-ловушки. Вид у нее был такой обворожительно-несчастный, что хотелось разбить «стекло» с ноги и выпустить пленницу в настоящее море. Но не сразу, конечно!
— Мог бы и поаккуратнее, — проворчал Теодор, подбирая кроссовки, пока до них не добралась кошка или, хуже того, Полина.
— Ты же говорил, что они неубиваемые, — беспечно отмахнулся Алексей. Еще минутку полюбовался на противоречащие (размера эдак на три) гидродинамике формы русалки и осуждающе заметил: — Вообще-то на нашем корабле присутствуют инопланетные гости, а тут такое… позорище. Неужели нельзя установить что-нибудь поприличнее?
Русалка прильнула к «стеклу» — ладони впечатались в него, как настоящие, — и капризно надула губки:
— Странно, а прошлой ночью я тебе очень даже нравилась!
— Я… Я просто проверял настройки! — поспешно отперся покрасневший Алексей. — И, кстати, почему она встревает в разговоры экипажа? Надо отключить эту опцию.
— Надо, — иронично согласился Теодор, — только никто не знает, где она.
— А в голосовом режиме приказать?
Русалка растянула рот пальцами и показала белобрысому трепещущий лягушачий язык.
— Машка, отвали, — дружески попросил пилот.
— Хам, — фыркнула русалка и, плеснув хвостом, нырнула в «дно», так достоверно обдав зрителей «брызгами», что отпрянули даже привычные Тед с Полиной.
Вода с унитазным бульканьем ушла вниз, и над подставкой закрутился типовой логотип системы, желтый и скучный.
— Ну вот, — пожал плечами пилот. — Отключил на полчасика. Правда, теперь она вредничать будет, но так, по мелочи. Она у нас дама хоть и капризная, зато ответственная.
— Странные у вас отношения с техникой, — недоуменно заметил Алексей. — Как будто она живая и действительно может испытывать какие-то чувства.
— А почему бы и нет? — вступилась за искин Полина. — Вон наш Михалыч с каждой деталькой в машинном разговаривает, и двигатель у него работает как часы. А при виде моего бывшего начальника даже кофеварка ломалась.
— Вы, может, и в гремлинов верите? — так снисходительно фыркнул белобрысый, что подтверждать было стыдно. — Таких ма-а-аленьких чертиков, которые в приборах живут?
— Мы верим в то, что есть вещи, о которых мы пока просто не знаем, — дипломатично выкрутилась Полина. — Зародилась же органика из неорганики; почему бы в ней же не зародиться разуму?
— Типичные корабельные суеверия. — Алексей попробовал раскусить недожаренную фисташку и, охнув, схватился за щеку, пытаясь понять, что издало этот страшный хруст. К разочарованию Теда, сплюнул он все-таки скорлупу. — У меня подружка с факультета психологии диплом по этой теме защищала. Поскольку жизнь космолетчика напрямую зависит от работы окружающих его механизмов, то вскоре он начинает подсознательно наделять их человеческими чертами, пытаться подружиться с ними, задобрить, как мелких языческих божков. Вот и появляются компьютеры «мужского и женского пола», чайники с человеческими именами, одушевленные киборги…
— Киборга не трожь, — довольно грубо перебил его Теодор. — У нас с ним отдельная… история. Как- нибудь расскажем.
Белобрысый с удивлением уставился на напарника, безумно раздражая его ясным взглядом человека, твердо уверенного в своей правоте.
— История есть у всего, даже у твоего кресла. Но это не означает, что надо каждый раз просить у него разрешения присесть.
— Дэн нам всем жизнь спас! — возмутилась и Полина.
— И что? Он для этого и сделан. Как и стул — стоять тут для моего удобства.
— В том-то и дело, что Дэн — не стоял!
Алексей сочувственно, но непреклонно покачал головой и предложил:
— Хотите, докажу, что нет у него никакого разума, одна голая программа повиновения? — И, прежде чем Теодор успел возразить, окликнул: — Эй, DEX, подойди-ка сюда! Дам тебе очень важную работу.
Рыжий беспрекословно отложил промасленную тряпку, которой начищал какую-то деталь для Михалыча. Алексей тем временем поставил на обеденный стол два стакана и до середины наполнил один из чайника.
— Переливай воду из одного в другой, — велел он. — Сто раз.
— Какого хрена?! — возмутился Теодор.
— Это тебе «какого», а искину без разницы. Ему приказали — он выполняет. Вот, смотрите!
Киборг действительно принялся за «работу». В размеренности и аккуратности, с которой он ее делал, сквозило что-то жуткое, не то что машинное, а вообще противоестественное.
— И вслух считай! — уточнил задание Алексей.
— …семнадцать, восемнадцать… — послушно начал Дэн.
