Вон Барб, с видеокамерой, уже пытается снимать. В профессионализме не откажешь ей, пожалуй. Реджи тоже здесь, старается перевязывать раненого. Где-то слышна сирена, не знаю, «скорой» или полицейской машины. Суета, шум, множество фонарей, лучи шарят по окрестным домам, по окнам, по деревьям, тени мечутся из стороны в сторону.
Дозарядив дробовик, вернулся к машине, вытащил из бардачка фонарик, проверил, как светит. Нормально, ярко.
— Куда ты? — спросила так и сидевшая за рулем Люси.
— Тот дом проверю, — показал я на дом с разнесенной дверью.
— Это опасно! — вскинулась она. — Там могут быть еще трупоеды.
— Нет там уже никого, — уверенно ответил я. — Мне кое-что другое проверить надо. Если хочешь, пошли вместе, это уже безопасно.
— Нет, я боюсь! — аж подскочила она.
— Тогда подожди, я быстро.
Из-за поворота вылетела «скорая», сверкая огнями, проехала справа от нас, остановившись у крыльца, двери ее распахнулись. На меня никто не обращал внимания, а я между тем направился к дому, из которого на нас напали. За спиной послышались быстрые шаги, я обернулся — Люси, бежит следом, «глок» в руках, вид такой боевой, что дальше некуда.
Нет там никого, я бы почувствовал. Нет.
— Пошли, — кивнул я и зашагал дальше.
Вот та тварь, что убили сразу, не шевелится, черная кровь на асфальте. Толкнул ее стволом ружья на всякий случай, но она никак не прореагировала.
— Пошли, — повторил я и поднялся на крыльцо, включив фонарь.
Вновь звук двигателя сзади. Оглянулся — патрульный бронированный «хамви» подъехал к дому, в самую суету. Ладно, он мне сейчас не нужен.
Вошел в дом, держа фонарь в поднятой руке. Странно белый, очень яркий свет осветил небольшую гостиную с перевернутой мебелью. Слабый запах мертвечины чувствуется, такой, застарелый, словно им здесь, наверное, все пропитано. Понятно, почему дом опечатан.
Ага, с подвалом дом, спуск в него прямо из прихожей, и дверь из него точно так же, как и входная, в щепки разнесена. Луч фонаря осветил ведущие вниз кирпичные ступеньки, и под ним, словно под языком пламени, начала плавно осыпаться, обращаясь в серый пепел, совершенно невесомая черная трава. Да, та самая трава, которую я видел уже много раз, но не в этом мире.
— Что это? — шепотом спросила Люси.
— Трава, — так же шепотом ответил я. — Признак Тьмы.
— Чего?
— Тьма сюда проникла, потом объясню, — сказал я и начал медленно спускаться по ступенькам.
Противно заныло в зубах, немного закружилась голова. Чем ниже спускаюсь — тем больше.
— Мне это не нравится, — сказала Люси, шедшая следом. — Не ходи туда!
— Ничего страшного, все твари отсюда уже ушли. — Я медленно спустился еще на три ступеньки. — А вот место надо бы хорошо осветить.
— Откуда ты знаешь?
— Работа у меня такая… была… — сказал я, продолжая спускаться. — Когда-то. Далеко отсюда.
Воздух, воздух в подвале колеблется. Точно так же, как я видел над Денвером, тогда, с самолета. Под лучом фонаря это колебание рассеивается, его как струей воды из шланга смывает. Раньше я такого не видел, но, похоже, что тогда сама Тьма видна была по-другому, но в том, что это она, — у меня уже никаких сомнений. Пустой дом со следами смерти, запертое помещение, в котором полная темнота, — все соответствует.
Луч света убил колеблющийся воздух, исчезли все неприятные ощущения. Теперь это просто место, подвал как подвал, ничего большего. Обернувшись к Люси, я сказал:
— Теперь поехали в госпиталь, как можно быстрее.
— Зачем?
— За тем, что врачам надо подсказать, чтобы они раненого лечили светом. Как можно больше света на раны. Очень, очень много света — здесь это проще, чем там.
— Где «там»? — уточнила она, убирая пистолет в кобуру.
— В другом месте, где я раньше работал. Поехали быстрее, потом поговорим.
24
Мне в госпитале поверили. Пусть и не сразу, но все же поверили. Не знаю почему. Может, потому, что никто не знал толком, что с этим делать, а я вроде что-то конкретное предложил, и еще уверенным голосом, а ведь раньше, оказывается, подобные укусы здесь лечили только ампутацией — укушенное место чернело, вскоре над ним начинал колебаться воздух, и это было уже смертным приговором. Правда, одержимыми от таких укусов не становились, просто умирали, то есть совпадение с моим прежним опытом было все же не стопроцентное.
Принимал раненого тот самый врач-индиец, что встречал меня несколько дней назад, с той же самой рослой медсестрой. Ногу раненого сунули прямо под огромную операционную лампу, или как там она правильно называется, и это почти сразу принесло заметное облегчение, боль ослабела. Раненый — молодой парень лет двадцати с небольшим — до этого только стонать мог, а тут даже попытался сесть и заговорил, не забыв, к слову, еще и «спасибо» сказать.
— Насколько я помню, под светом надо держать постоянно, пока рана не затянется, — сказал я на прощание.
— Откуда ты это знаешь? — подозрительно спросил врач, но я сделал вид, что его не услышал, и вышел из приемного покоя.
Люси сидела на диванчике в холле, листая какой-то старый журнал, из тех, что валялись на столиках еще с былых времен, тех, когда больница существовала в самом обычном штатном режиме, до всяких пандемий. Надо же, ждет, а я чуть не забыл, что она здесь. Мне почему-то показалось, что она уехала с кем-то другим.
— Закончили? — спросила она, поднимаясь и откладывая журнал.
— Все, можем ехать, — сказал я, направляясь к выходу.
На крыльце как-то сразу зазнобило — похоже, что больше от нервов, чем от холодного ночного ветра. Постоял, прищурившись и подставив лицо ветру, потом пошел к пикапу. Люси шла рядом молча, так же молча села в кабину.
Печка заработала быстро, погнала теплый воздух, быстро задавивший озноб. Я наконец немного расслабился. Проехали мимо дома Реджи — там до сих пор было людно, у крыльца мигала всеми фонарями полицейская машина — большой фордовский пикап со светоотражающими надписями и полосами, — много людей вооружилось чем-то серьезней пистолетов, у всех в машинах было оружие, но смысла в нем уже не было, никто никому ничем не угрожал.
Когда подъехали к дому Люси, она спросила:
— Зайдешь?
Вот оно, теперь надо что-то отвечать.
— Ты уверена, что это все… вовремя? — спросил я осторожно, судорожно придумывая повод для отказа.
— Я же не в постель тебя сразу приглашаю, — как-то не слишком весело улыбнулась она. — Мне бы хотелось поговорить.
— Поговорить, — повторил я, побарабанив пальцами по рулю. — Да, наверное, нам поговорить надо, ты права.
Может, оно и лучше будет, расставим, так сказать, все точки над всеми буквами. И к тому же что-то объяснять надо до того, как обо мне начнут говорить. Правда, я бы с куда большим удовольствием сейчас до
