Звёзды - холодные игрушки

– Свободно, – сказал я.

В двери метнулись все сразу. Даже троица Клеевских шестерок. Даже бедолага Тик. Даже мой новый приятель Агард. И на всех лицах читалось облегчение и благодарность.

Как легко стать хорошим!

Надо на время отнять у людей какую-нибудь примитивную, но неизбежную потребность. А потом, барственным жестом, вернуть.

И любовь к тебе станет искренней и неподдельной.

После завтрака я переоделся. Тараи притащил мне одежду, подобную той, что была на нем. Ватник, который стал бы культовым предметом среди обитателей земных концлагерей, довольно легкий и очень теплый. Толстые стеганные штаны. Неуклюжие ботинки, носки, перчатки…

По крайней мере, холодом пациентов санатория не мучили.

От своего серого костюма я избавился без всякого сожаления. Он принадлежал не мне, а Нику Римеру, которого больше не было в живых.

– В чем состоит наша работа? – спросил я Агарда.

– Выравнивать пляж.

Он стоял рядом, наблюдая, как я напяливаю на себя униформу. Несколько раз помогал справиться с непривычными застежками. В основном их одежда застегивалась пуговицами, до молний они, видно, не додумались, но магнитные швы поначалу привели меня в замешательство.

– Зачем выравнивать?

Агард вздохнул.

– Со времен Морской эры, когда линия побережья подверглась улучшению, и наш материк приобрел действительно круглую форму, волны размывают берег…

– И мы собираемся выправлять его лопатами?

– Да.

Я покачал головой. Бред. Работа ради работы.

Ну а какое еще применение можно найти опасным преступникам в предельно автоматизированном мире? Подпускать к технике – рискованно. Оставлять без работы – не положено.

– Санаторий периодически меняет дислокацию, – сказал Агард. – Рабочая зона – около десяти километров. Раз в две недели «Свежий ветер» смещается вдоль побережья.

– И так везде?

– Не знаю. В зонах теплого климата, вероятно, нет. Там много интернатов, городов, найдется кому следить за берегом.

– Зачем это нужно, Агард?

Он хитро улыбнулся:

– Тебе лекцию прочесть, или так ответить?

– Так.

– Не знаю.

Мороз был градусов пятнадцать, если отдать должное шкале Цельсия. Геометры вели отсчет с температуры здорового человеческого тела, они очень серьезно относились к мысли, что человек – мера всех вещей. Но меня больше устраивал подход шведского физика. Не стоит заблуждаться относительно нашей роли в мироздании. Вода – древнее плоти.

Небо с утра очистилось, лишь белесая дымка затягивала горизонт. Снег, чистейший и ослепительно белый, на Земле такой лишь в горах увидишь, покрывал все, насколько хватало взгляда. Черные решетчатые силуэты сторожевых вышек отчетливо выделялись по периметру санатория. С одной стороны их не было – там снег плавно, почти незаметно переходил в ледяное крошево и стылую воду океана. Издали вода казалась белой, густой как молоко.

Неужели Гибким Друзьям здесь нравится? Насколько я помнил, Внешняя, их родная планета, напоминала по своим условиям Марс. Но там они предпочитали жить в подземных озерах, не высовываясь лишний раз на мороз…

Из соседних бараков начали выбираться люди. Так же как мы закутанные в теплую одежду, с лопатами и ломами. Я украдкой изучал их, стараясь в первую очередь выявить главарей. Это оказалось неожиданно просто. Вроде бы та же самая одежда, лопаты в руках, но… волки и в овечьих шкурах сохраняют свои повадки.

Клей отделился от нашей группы и, не оглядываясь, пошел к ним.

– Останови его, Ник, – шепнул из-за спины Агард. – Тебе нужно первому поговорить со старшими бараков. Убедить их, что не посягаешь…

– Он не станет призывать к разборкам. Наоборот, попросит выждать.

Вряд ли Агард поверил в мои слова. Но замолчал.

Гартер, прижимая к груди покалеченную руку, заговорил с низеньким, почти лилипутского роста, мужчиной. Может быть, тот жертва давних экспериментов по выведению низкорослых регрессоров? К ним стали подходить другие люди.

Я молча смотрел на совещание паханов. Десять человек, если считать Клея. Наверняка найдутся подручные.

Куалькуа, насколько я боеспособен? Сколько человек мы сможем обезвредить? Много. Боевая трансформация? Подожди.

Клей пошел обратно. Он направлялся ко мне, и я терпеливо ждал.

– Ник Ример, сегодня мы работаем на первом секторе побережья, – спокойно, даже с какой-то вежливостью, сказал он. – Если это допустимо, я укажу дорогу.

– Хорошо, – согласился я.

Клей пошел вперед. Оглядываясь то на него, то на меня, зэки потянулись следом.

Ага. Он хорошо рассчитал. Ситуация приобрела двойственность. Непонятно, кто теперь начальник. Вроде бы я вчера поставил себя на это тепленькое место, но сегодня Клей вновь ведет группу на работы, общается с окружающими. Если сегодня – завтра я исчезну, то Клей легко вернет свою власть.

Ну и пусть. Я не собираюсь здесь задерживаться. Наводить порядок и строить светлое будущее в одном отдельно взятом концлагере – не моя миссия.

– Петр, запомни, ты не диверсант. Ты не должен переворачивать их мир… хотя бы потому, что это невозможно. Ты – лазутчик. Пойми их мир. Оцени его техническую мощь. Наметь точки соприкосновения, пути компромиссов. А потом – возвращайся. Попробуй захватить корабль и вернуться. Эскадра будет ждать тебя в течении месяца. – А потом? Если я не вернусь? – Тогда мы отправимся за тобой. Алари собираются модернизировать «Волхв». Мы получим нормальные двигатели, генераторы защитного поля, оружие. Попробуем прорваться в мир Геометров и найти тебя... Снег хрустел под ногами. Свежий, рассыпчатый, покрытый легоньким настом. Я сознательно шел не по чужим следам. Словно не хотел пользоваться преимуществами.

Каждую ночь здесь идут снегопады. Ложатся покрывалом, прячут следы. Подтаивают за день, и укрывают землю вновь. Свежий ветер гуляет над промерзшей тундрой, Гибкие Друзья следят за порядком, зэки лечатся.

Никто ведь не ставит целью перевоспитать их пороки – настоящие