Звёзды - холодные игрушки

– Он нарушит периметр! Не двигайся, Ник!

– Гибкий Друг! У нас асоциальный больной! Опасный больной! Вмешайтесь!

– Стой, Тикки!

В происходящем было что-то жалкое и трагическое одновременно. Эта парочка голубых и впрямь любила друг друга.

– Гибкий…

Я не заметил мига, когда паренек пересек периметр – линию между двумя вышками. Она никак не была отмечена, незримая запретная черта. Она существовала только в нечеловеческом сознании Гибкого Друга.

И чужой среагировал. Он начал двигаться назад, не поворачиваясь, сменив направление с легкостью существа, имеющего две головы. То, что раньше казалось хвостом, раскрылось лепестками пасти.

Парень завопил, останавливаясь. Может быть, успей он вернуться за периметр, Гибкий не стал бы его преследовать. Но инерция оказалась слишком высока, а способностями чужого он не обладал. Тик упал на колени

– вязанная шапка слетела в снег. Чужой налетел на него, подмял, свился клубком над телом, вскидывая вторую пасть с по-прежнему зажатой рыбиной вверх. Раздался какой-то хлюпающий звук. Он же лишен звуковой коммуникации!

– Получит предупреждение… – прошептал я, словно пытался сам себя убедить.

– У нас у всех есть по предупреждению! – выпалил Агард.

В следующий миг я уже бежал. Сжатая в руках лопата мешала, я отшвырнул ее в сторону. Гибкий крутился над телом паренька, вторая пасть, задранная в небо, рывками заглатывала снулую рыбину.

– Падла! – закричал Клей. Он опередил меня, и даже сломанная рука словно перестала ему мешать. В прыжке он вцепился в чужого.

Сверкнула чешуей выплюнутая Гибким рыбина. Вторая пасть ударила Клея в грудь, и он упал как подкошенный.

Боевая трансформация... Гибкий наверняка чувствовал, как я приближаюсь. Но пока я не пересек периметр, он не обращал на меня никакого внимания. Выгнулся дугой, впиваясь обеими пастями в дергающиеся тела. По сизому телу пробежала красочная волна, и Гибкий застыл – маленькая чудовищная радуга над поверженными жертвами.

А потом я перешагнул невидимую границу.

Двухметровое лоснящееся тело пружинисто выгнулось и метнулось в мою сторону.

Время стало медленным и послушным.

Я вытянул руки, принимая удар. Тело Гибкого было скользким и упругим как резиновая труба. Его невозможно было удержать. Но сквозь прорванные перчатки из моих пальцев уже вытянулись длинные, зазубренные когти. Куалькуа плавил мое тело как воск.

Гибкий вздрогнул, когда когти пронзили его шкуру. Какой-то бурый гной потек наружу. Концы его тела хлестали меня по ногам. Потом одна пасть вздернулась к лицу, и мне пришлось повалиться, уклоняясь от зубов. Когти накрепко завязли в шкуре чужого, и я с ужасом понял, что абсолютно беззащитен перед пастями Гибкого.

Контакт налажен. Подчинить или убить?

– Убей! – закричал я, даже не осознавая, о чем говорит Куалькуа.

Что-то стекало с моих рук в тело Гибкого. Что-то, еще более проворное и приспособленное, чем он сам. Что-то аморфное, плавящее по пути ткани, нащупывающее нервные узлы…

Чужой затрясся мелкой дрожью, и аналогия со шлангом, через который под напором пропускали воду, стала еще более четкой. Его шкура вновь поблекла, окрасилась сизым. Челюсти медленно схлопнулись.

Нервная система, лимфатический контур, сердечная цепь... – методично перечислял Куалькуа. Он резвился сейчас, этот маленький поганец, ставший мной, и спасающий мою жизнь. Он изучал и покорял новое тело. Может быть это и не нужно ему самому, но услужить симбионту Куалькуа был готов…

Прервать процессы его нервной деятельности?

– Да!

Тело Гибкого обмякло.

Я лежал, тяжело дыша ледяным воздухом и чувствуя, как втягиваются в мое тело когти. Наконец Гибкий соскользнул с захвата. Но пара тонких белых тяжей еще тянулась из прорванных перчаток в его плоть. Они пульсировали, словно что-то текло по ним.

– Выбирайся… выбирайся… – прошептал я.

Десять секунд. Я еще голоден. Не знаю как, но я ухитрился выдержать эти секунды, пока Куалькуа извлекал из тела Гибкого необходимые ему вещества.

И лишь увидев, что тяжи втянулись в меня, я повернул голову набок и вырвал – одной желчью.

– Ник! Ник!

Агард топтался у периметра, не решаясь переступить черту.

– Ник!

Я встал, шатаясь подошел к Тику и Клею. Паренек был уже мертв. Его ватник был разорван на груди, и огромная рваная рана дымилась на морозе. Открытые глаза испуганно и недоуменно смотрели в небо.

А Клей еще дышал. Он дополз до своего возлюбленного, и схватил его за руку. Снег под ним подтаял от хлещущей крови, и я был рад, что бывший Наставник лежит на животе, и мне не видно его ран.

– Зачем? – прошептал он.

Я опустился на колени. Пахло кровью. На холоду запах был пронзительно силен и меня снова начало подташнивать.

– Зачем… вмешался? – повторил Клей.

– Хотел помочь, – произнес я ту единственную нелепость, которая была правдой.

– Зря… дурак… регрессор…

Последняя искра жизни мелькнула в его глазах и он добавил, словно плюнул:

– Чей ты… регрессор?

Я встал.

Отвечать уже было некому.

– Ник, Ник! – кричал из-за периметра Агард. – Ник, обернись!

…От всех вышек скользили в нашу сторону, мчались, плыли в снегу Гибкие.

– Уходи, Ник! Беги! – Агард нелепо размахивал руками. Он словно забыл собственные слова о том, что Гибкие куда быстрее и выносливее людей.

Я медленно подошел к нему.

– Спасибо тебе, Тараи, – сказал я. – Не бойся за меня.