Халмару, а сам обернулся к тому солдату, которому раньше раздробил грудину и принял за мертвого. Оказалось, что тот уже сидит, опираясь спиной о колесо фургона и сплевывая сгустки крови. Когда же он попытался подняться на ноги, Роран ткнул его пикой в глаз и сразу же выдернул ее, с отвращением заметив, что к наконечнику пристали какие-то серые ошметки.
Тут ему в голову пришло интересное решение. Он метнул пику в очередного противника, воздвигшегося возле ближайшего костра, насквозь пробил ему торс, а сам, заткнув рукоять молота за пояс, поднял с земли брошенный кем-то из солдат лук и, натянув тетиву, прислонился спиной к фургону, стрелять по солдатам, мечущимся по лагерю. Он старался либо сразу убивать их удачным выстрелом в лицо, в горло или в сердце, либо тяжело их ранить, чтобы его соратникам было легче их прикончить. Самое малое, решил он, пусть эти раненые истекут кровью еще до исхода боя.
Тем временем первоначальный напор атаки уже иссяк, превратившись в довольно-таки беспорядочную суету. Вардены потеряли строй и смешались; некоторые еще оставались верхом, другие уже спешились; многие были ранены. И по крайней мере, пятеро, как успел заметить Роран, лежали убитые, тогда как воины Гальбаторикса, которых давно бы уже следовало считать покойниками, постепенно вновь поднимались и вставали в строй. Сколько всего солдат сражалось сейчас против варденов, сосчитать было невозможно, но Роран видел, что их численность по-прежнему превосходит численность варденов, которых оставалось едва ли человек двадцать пять. «Да они могут порвать нас на куски голыми руками, пока мы тут, истекая кровью, с ними сражаемся!» — подумал он и, обшарив глазами поле боя, обнаружил наконец Сноуфайра. Жеребец отбежал немного дальше по течению реки и стоял там под ивой, раздувая ноздри и прижав уши.
Продолжая стрелять, Роран прикончил еще четверых солдат и нескольких серьезно ранил.,Когда у него оставалось всего две стрелы, он заметил Карна. Тот на другом конце лагеря сражался с каким-то воином возле горящей палатки. Натянув лук до предела, так что оперенный конец стрелы коснулся его уха, Роран выпустил стрелу и поразил солдата в грудь. Тот рухнул на землю, и Карн обезглавил его.
Роран отшвырнул лук в сторону и, выхватив молот, бросился к Карну, крича на ходу:
— А магию ты в ход пустить не можешь?
Карн ответил не сразу, пытаясь отдышаться, потом помотал головой и сказал:
— Не могу. Ни одно из моих заклятий на них не действует. — В отблесках пламени от горящей палатки стало видно, до чего колдун бледен.
Роран выругался и крикнул, потрясая щитом:
— Тогда давай пробиваться вместе! Вперед!
И они бросились вперед плечом к плечу на ближайшую к ним группу солдат. Воинов Гальбаторикса было восемь, и они окружили троих варденов, так что в течение некоторого времени Роран и Карн видели перед собой только мельтешение сверкающих клинков и мелькание тел. Вражеские воины постоянно делали выпады, стараясь нанести рубящий удар, и, казалось, почти не уставали при этом. Во всяком случае, они и не думали уклоняться от выпадов со стороны варденов и не ослабляли усилий, даже получив самые ужасающие раны. Напряжение боя достигло такой силы, что Рорана снова затошнило, и, когда восьмой солдат наконец свалился на землю, он был вынужден наклониться, и его опять вырвало желчью. Он едва отплевался, так горько стало во рту.
Один из варденов, к которым они с Карном пришли на помощь, успел погибнуть, получив удар мечом в почку, но двое остальных были пока на ногах и теперь примкнули к Рорану и Карну. Все вместе они снова бросились в атаку на врага.
— Тесните их к реке! — кричал Роран. — К реке! — Он понимал, что там вода и вязкий прибрежный ил сильно ограничат подвижность солдат, что, возможно, и позволит варденам их прикончить.
Неподалеку вел бой Мартланд во главе дюжины конных варденов; они делали именно то, что и предложил Роран: гнали солдат к поблескивавшей в сумерках реке.
Оставшиеся в живых солдаты и возницы яростно сопротивлялись — закрывались щитами от мечей, кололи своими пиками коней. Но, несмотря на все их отчаянные усилия, вардены вынуждали их шаг за шагом отступать, пока все они не оказались по колено в быстрой реке, где их к тому же слепил зажженный Карном волшебный свет.
— Сомкнуть строй! — кричал Мартланд, соскакивая с коня и, широко расставив ноги, становясь в боевую позицию у самой воды. — Не пускать их на берег!
Роран чуть присел, поглубже вбил каблуки в мягкую почву, убедился, что теперь стоит достаточно прочно, и приготовился встретить здоровенного солдата, который был уже в двух шагах от него, шлепая по ледяной воде и грозно размахивая мечом. Он с ревом бросился на Рорана и нанес ему рубящий удар. Роран принял удар на щит и ответил ударом молота, но солдат, тоже закрывшись щитом, снова сделал выпад, целясь Рорану по ногам. В течение нескольких минут они обменивались ударами, но ни тому, ни другому не удавалось зацепить противника. Потом Рорану все же удалось раздробить противнику левую руку и отбросить его на несколько шагов назад. Но солдат только усмехнулся в ответ, а потом вновь захохотал жутким, булькающим смехом, от которого в жилах леденела кровь.
Роран уже не был уверен, что кому-то из их отряда удастся пережить эту ночь. «Этих тварей убивать труднее, чем змей. Мы их на куски рубим, а они все равно встают и снова лезут в бой, если случайно не заденешь голову или еще…» Но додумать эту мысль Роран не успел — очередной окровавленный солдат бросился на него, размахивая зазубренным мечом, сверкавшим, точно белое пламя.
После этого схватка начала превращаться для Рорана в сплошной кошмар. Жалкое сияние волшебного огонька, освещавшего место схватки, придавало воде и солдатам какой-то неестественный вид, как бы обесцвечивая их, лишая всех красок и оттенков и отбрасывая от всех предметов на воду неестественно длинные и резкие тени, хотя вокруг уже царила ночная тьма. Снова и снова Роран отбивал атаки вражеских солдат, а те все лезли и лезли на берег, стараясь поразить его. А он отбивал их атаки своим молотом, превращая их тела в неописуемое месиво, в котором, казалось, и человека-то опознать невозможно, но заколдованные воины все же умирать не желали. При каждом ударе в воду падали крупные капли крови, казавшиеся черными, точно пролитые чернила, и течение уносило их прочь. Смертельное однообразие этих столкновений отупляло Рорана, и душа его была объята ужасом. Какие бы мощные удары он ни наносил, сражая одного из солдат, перед ним тут же возникал другой, тоже изуродованный, но упорно пытающийся проткнуть его пикой или изрубить мечом. И все время вокруг звучал этот жуткий, безумный смех солдат, понимавших, что они уже мертвы, но тем не менее продолжавших сохранять видимость жизни и желание сопротивляться, хотя тела их были уже буквально искрошены варденами.
А потом над полем боя вдруг воцарилась полная тишина.
Роран остался стоять на прежнем месте, согнув ноги в коленях и прикрывшись щитом, и продолжал держать молот наготове. Он тяжело дышал, он был весь в крови и в поту, но прошла целая минута, прежде чем он осознал, что в воде перед ним больше никого нет, что никто больше не лезет из реки на берег. Роран посмотрел направо, потом налево, оглянулся вокруг, не в силах поверить тому, что вражеские воины окончательно и бесповоротно мертвы. Мимо него по сверкающей воде проплыл труп одного из них…
И тут вдруг кто-то схватил его сзади за правое плечо. Роран, издав нечеловеческий вопль, резко обернулся и зарычал, стараясь освободиться. И понял, что это Карн. До предела измученный, весь покрытый кровавыми ошметками, колдун кричал ему:
— Мы победили, Роран! А? Каково? Они все мертвы! Мы их разгромили!
Роран бессильно уронил руки, откинул голову назад, но так и остался стоять. Он был слишком измотан, слишком обессилел, чтобы заставить себя сойти с места и хотя бы присесть. Он чувствовал… он ощущал, что все его чувства невероятно обострены, но при этом реагировал на все как-то замедленно, словно из потаенных глубин своего существа. Впрочем, сейчас он был даже рад охватившему его отупению: иначе, казалось, он просто сойдет с ума.
