Кадэверциан прислонился затылком к стене и, спустя секунду, почувствовал прикосновение горячих губ к своей шее. Легкие пальцы скользнули по его лбу, щеки коснулся жаркий шепот:
– Спасибо.
– Всегда к твоим услугам. Восхитительные голубые глаза сияли совсем близко от его глаз.
– Не только за кровь.
Ткань платья под его ладонями послушно соскользнула, открывая теплые гладкие плечи. Их кожа все еще хранила аромат пряных духов. А ладони, касающиеся его лица, пахли свежей травой.
Время вновь замедлило ход, и мир перестал существовать. И снова, обнимая Флору, Кристоф почувствовал, что его судьба перестала принадлежать Смерти, которой была подчинена всегда. Яркая, нетерпеливая, страстная жизнь струилась из широко распахнутых глаз женщины, которую он до боли сжимал в обьятьях. Казалось, она не видит его, не видит ничего вокруг, оглушенная и ослепленная собственными чувствами. И вряд ли понимает, что шепчет ему…
Солнечные лучи, бьющие сквозь прорехи ставень, приобрели твердость металла. Кристофу чудилось, будто они заключены в сверкающую клетку. Умиротворенная Флора лежала, прильнув к его груди, и водила пальцем по татуировке черного кадаверцианского креста на плече.
– Давай останемся здесь, – прошептала она. – Никуда больше не пойдем.
Колдун улыбнулся, вдыхая аромат ее волос. Лирическое настроение леди обычно продолжалось недолго. Но иногда ей нравилось обманывать саму себя.
– Давай останемся.
– Никаких интриг и Советов. Никакой борьбы и межклановой политики.
Кристоф мягко поглаживал ее теплую спину, слушая тихий, напевный голос, обволакивающий нежной, дурманящей пеленой.
– Мы будем зажигать очаг по вечерам, беседовать с горными духами и ночными призраками. Плавать в ледяных озерах и смотреть на звезды…
По стенам домика шелестел ветер, принося с собой запах разогретой травы и горьких цветов девясила. Громко и радостно пели птицы.
Как ты думаешь, зачем Миклошу понадобилась эта тварь?
Колдун вынырнул из приятного полузабытья, понимая, что краткие мгновения романтической нежности закончены.
– Ты знаешь, где находится хранилище тхорнисхов?
Флора приподнялась, глядя на Кристофа заинтересованно:
– Хранилище?
– Ну да, ты же слишком молода, чтобы знать об этом.
Леди состроила очаровательно-недовольную гримаску.
– Я же просила не напоминать о моем возрасте! Единственный недостаток, который может быть у таких, как мы. Молодость – это неопытность, слабость, беззащитность.
Подчинение старшим, почитание авторитетов, – продолжил с улыбкой Кристоф. – Все то, что ты так ненавидишь… Ладно, оставим это, – сказал он, не дав Флоре ввязаться в ненужный спор. – Я не думаю, что Миклош безумен настолько, чтобы хранить в своем доме саркофаг с древней неуправляемой тварью. Я бы на месте тхорнисха спрятал его куда-нибудь подальше.
– Например, в хранилище, о котором я не знаю. – Флора отстранилась от колдуна и села, обняв себя за плечи и глядя на дальнюю стену комнаты. – Если Молоха оживило присутствие кадаверциана, действительно, самое разумное – скрыть его там, где он не сможет вас почувствовать. И потихоньку изучать это существо. Как бы я хотела задать Миклошу несколько вопросов на ближайшем Совете.
Мечты леди об уединенной сказочной жизни в Карпатах были благополучно забыты. Третья Старейшина напряженно размышляла, выискивая возможность предьявить обвинения главе клана Тхорнисх.
– Бессмысленно. – Кристоф удобнее устроился на полу, положив руку под голову. – У тебя нет доказательств. От Молоха не осталось даже пепла. Вагон, в котором его везли, разбит в щепки.
– Да. Я понимаю. – Она опустила подбородок на руки, и рассыпавшиеся по спине волосы укрыли ее мягким шелковистым покрывалом.
– Знаешь, – задумчиво произнес Кристоф, заранее предугадывая реакцию леди на свои слова, – у меня возникло подозрение, что все это подстроено специально.
Флора стремительно повернулась к нему, широко распахнув глаза. Любуясь ее лицом в обрамлении сумрака, пронзенного солнечными лучами, колдун продолжил:
– Вольфгер знал, что будут везти в «Восточном экспрессе». Фелиция, по всей видимости, тоже. Поэтому меня отправили сопровождать тебя. Я оказался в этом поезде, с помощью своей силы разбудил Молоха, и был вынужден его убить. Прямая выгода для всех, кроме Миклоша, естественно, – опасное существо никогда не появится в нашем мире. Не исключено, что Рамон также в курсе всего происходящего, – поразмыслив, заметил кадаверциан. – Вряд ли бы он был счастлив, наблюдая за Молохом, расхаживающим под окнами его особняка.
Брови Флоры стремительно сошлись у переносицы, губы сурово сжались, а тонкие ноздри точеного носа затрепетали от гнева.
– Нас просто использовали!
– Ну почему же нас. – Кристоф тоже сел, касаясь плечом ее теплого плеча. – Меня.
– Как Вольфгер посмел допустить такое?! Тебя могли убить!
– Значит, был уверен, что не убьют.
– И ты его еще оправдываешь?! – Флора вскочила и принялась одеваться. Возмущение даханавар было слишком велико, чтобы обращать внимание на взгляд Кристофа, скользящий по ее обнаженной фигуре. Казалось, бело-золотистое тело само излучает свет. – Фелиция мне ничего не сказала! Не предупредила, даже не намекнула!
Кристоф крепко взял леди за талию и снова усадил рядом с собой, прежде чем она начала в ярости бегать по комнате, обжигаясь о солнечные лучи.
– Успокойся. Она не хотела рисковать, зная о твоем неуемном любопытстве. Если бы ты не пошла со мной в багажный вагон, то вообще не узнала об этой твари.
– Вот именно! – заявила Флора, немного успокаиваясь. – Ненавижу оставаться в неведении. Не терплю, когда меня пытаются втянуть в свои игры. Почему Вольфгер не сказал тебе о Молохе? Ты бы убил его сразу, не дожидаясь, пока он проснется.
– Сразу его убить нельзя. – Кристоф вытряхнул из волос остатки земли и потянулся за своей одеждой. – Артефакт защищал спящую тварь от любого нападения.
– И все равно, он должен был предупредить тебя. – Флора снова придвинулась ближе, прижалась щекой к плечу кадаверциана.
Он хотел напомнить ей о незабвенном Акселе Тхорнисхе, которого леди даханавар лично натравила на некроманта, желая посмотреть, насколько Кристоф силен магически, но промолчал. Руки Флоры, обнимающие его, были такими нежными, а сама она казалась особенно беззащитной и ранимой.
Когда леди уснула, он смотрел на нее, вновь удивляясь, как в этом прекрасном создании могут сосуществовать одновременно страстность и холодность, самоотверженность и коварство, романтичность и расчетливость.
Флора пробормотала что-то неразборчивое и прижалась к груди кадаверциана, словно прячась от его пристального взгляда…
Через две ночи они были в Бухаресте.
Густав благополучно забыл сначала о внезапном исчезновении спутницы, затем о ее не менее внезапном появлении. А Флора больше никогда не вспоминала о встрече с первым созданием Основателя.
Глава 12
