стопроцентную живучесть на четыре часа, дам ультразвуковой радар, инфракрасное зрение во имя Принца Великолепного, бога мира сего, и в качестве оружия… Что ему дать в качестве оружия? – спросил он, подняв глаза на Милену.
– Кухонный ножик, – сказала Милена. – Гош, я чего-то не понимаю, все это бред какой-то…
– Даю тебе могучий кухонный нож! – немедленно возопил Гоша, – супер-трупер-крутой кухонный нож о пяти саморазделяющихся термоядерных лезвиях с лазерной системой наведения! Во имя величайшего из богов, Принца Великолепного, восстань! Аминь, Пута Мадре, Харе Кришна!
– Это ты – Принц Великолепный? – язвительно спросила Мила, глядя, как восстает из праха и возится на полу оживающий имп.
– Он самый! – Игорь гордо подбоченился. – В этом мирке я – настоящий бог, ибо все, что здесь существует, создано моими руками, ловкими и умелыми. Не веришь? Можешь полюбоваться.
Он показал на юнита, вырисовывающегося из бесформенной кучи, бывшей еще недавно чертенком. Теперь виртуальная тварь напоминала огромного, размером с овчарку, восьмилапого жука-носорога, покрытого сияющим, непробиваемым с виду панцирем. На спине жука крутился небольшой радар. Толстую задницу юнита украшали красные буквы: 'Made in Burundi'.
– Это почему же он у тебя в Бурунди сделан? – поинтересовалась Мила. – Там, в Бурунди, вообще могут делать что-нибудь, кроме негритят, больных и истощенных?
– Ну… так уж получилось, – смущенно сказал Игорь. – Не все поддается контролю. Переделывать не буду – надеюсь, это не скажется на его качествах разведчика.
– Идем?
– Подожди. Еще кое-что сделать надо, на этот раз из области биохимии. – Игорь извлек из кармана аэрозольный баллончик. – Заткни нос, Мила. Воняет сильно, но не ядовито.
– Дихлофос? Электронных клопов собираешься морить?
– Это аттрактив, – объяснил Игорь, деловито распыляя аэрозоль. – Хитрая компьютерная программа, притягивающая креаторов. Я придумывал ее несколько месяцев. Должна сработать. Оформил программу в виде спрея… для удобства… ф-фу, ну и вонища!
– И что, все креаторы сюда прибегут?
– Не сюда. Видишь, куда аэрозоль тянет?
– Ага, – сказала Мила, глядя как туманное облачко втягивается в дыру туннеля. – И где же они соберутся?
– В своем центральном узле.
– Где он находится?
– Понятия не имею. Да не так уж и важно, где находится их сервер. Вполне вероятно, что у них вообще нет единого сервера. Плевать мне на виртуальные образы креаторов – нужны их тела. Их дрянные тельца, их головки и мозжечки, оказавшиеся способными материализовать всякое дерьмо в реальном пространстве. Я откручу эти головки от телец. Креаторы умрут. И тогда я смогу спокойно уйти на пенсию.
– Они не виноваты. Виноват Селещук. Он разослал везде свои сигналы, сделал этих людей креаторами помимо их воли.
– Бешеная собака тоже не виновата, что другое животное искусало ее и заразило бешенством. Однако никто не выясняет степень вины бешеной собаки – ее просто отстреливают, чтобы зараза не расползлась дальше.
– А ты не боишься, что кто-нибудь отстреляет тебя? Ведь ты, в сущности, такой же бешеный пес, креатор. Больше того – креатор из креаторов.
– Меня должны отстрелять, – сказал Игорь очень серьезно. – Обязательно должны. Я надеюсь, что кто-нибудь – тот, кому это положено – когда-нибудь отстреляет меня, положит конец этой мудацкой истории, и мне не придется убивать себя самому. Я уже пытался сделать это один раз – не получилось. Но пока рано. Рано. Дело не сделано, я не должен дать убить себя раньше времени. Я хочу, чтобы креаторы – неважно, бедолаги они или негодяи – сегодня собрались в одном месте. И я приду туда, чтобы посмотреть им в глаза. Их много – я один. И только судьба рассудит, кому суждено победить…
– Последняя фраза не удалась, – сказала Мила. – Безобразная фраза. Банальный набор слов из дешевого третьесортного романчика. Если выживешь, придется тебе брать у меня уроки русской речи.
– Да ты хоть один свой рассказ издай! – огрызнулся Гоша. – Тоже мне, Татьяна Толстая нашлась!..
Первую ловушку обнаружили уже через пять минут. Синий тонкий луч полоснул по спине жука, неторопливо трусившего впереди. Запахло каленым металлом, жук обиженно загудел и бросился назад, к ногам хозяина.
– Обожгло бедную зверюшку, – сказал Гоша. – А нас с тобой, Милка, и вовсе поджарит.
– Только здесь, или в реальности тоже?
– Здесь – поджарит точно. А там… там тоже что-нибудь случится. Например, отслоение сетчатки или кровоизлияние в мозг. Ловушки – это компьютерные программы. Но поскольку мы – люди, то ощутим их действие как боль. Невыносимую, парализующую боль. Или даже как смерть, если ее, конечно, можно ощутить.
– Может, не стоит идти дальше?
– Стоит. Именно сегодня, именно сейчас. Не ждать. Поймать момент, когда креаторы еще не знают о существовании аттрактива. Во второй раз они поймут, в чем дело, и такой возможности не дадут.
– А что с ловушкой?
– Сейчас что-нибудь придумаем. Не впервой.
В руке Гоши появился длинный сучковатый посох, увенчанный драгоценным камнем весом в пару килограммов.
– Магический посох, выполнен из редких пород дерева, – сказал Гоша. – Освящен в желчи горного дракона Локхардидзе, искупан в молоке дикого коня… пардон, кобылицы. Топаз натуральный… насколько тут вообще что-то может быть натуральным. – Он критически оглядел себя. – Ты не находишь, что чего-то не достает?
– Смирительной рубашки.
– Балахон хороший нужен, – решил Гоша. – И шапка подходящая.
Он стукнул посохом, и плечи его облек синий блестящий плащ с вышитыми серебристыми звездами. На голове появилась высокая митра.
– Так лучше? – спросил он.
– Совсем плохо. Хуже не бывает.
– Ты права, – согласился Гоша и все тут же исчезло – и плащ, и колпак, и жезл. – Не тот инвентарь. Вся атрибутика из фэнтези – магия, колдовство и прочее – полная фигня. Не сработает. Нам, материалистам, подобает научная фантастика. И спецэффекты на уровне Голливуда.
Он извлек из-за пазухи ноутбук, уселся по-турецки на пол и забегал пальцами по клавишам, с прищуром вглядываясь в экран.
Воздух задрожал, загудел, на стенах появились толстые разноцветные кабели – извиваясь, как песчаные змеи, они поползли вглубь коридора, выстраиваясь в сложную, по-своему красивую трехмерную конструкцию.
