– Э-э-э… Экономка.
– Что ж, возможно, я оставлю ее при себе, как и Лукана. Она ведь вольноотпущенница?
– Не знаю, наверное… – Юноша неожиданно взглянул прямо в глаза Юлии. – Ты такая хорошая, и я…
– Не говори ничего лишнего, – прошептала девчонка. – Тсс! Просто скажи, что хочешь меня, и все.
– Я хочу тебя!
– Я тоже. Тогда что же мы здесь стоим?
Они любили друг друга до утра, и лишь когда из-за отрогов гор показался сверкающий краешек солнца, обессиленные, упали на ложе. Белое тело Юлии окрасилось золотом восхода, высокая, с твердыми розовато-коричневыми сосками грудь ее тяжело вздымалась, черные локоны разметались, а на губах застыла довольная улыбка.
– Я так долго хотела увидеть тебя, Юний, – открыв глаза, прошептала девушка. – Так давно… Так, говоришь, ты уже больше не гладиатор?
– Да, и довольно давно. Охраняю самого цезаря!
– Отлично! – Юлия встрепенулась. – Поможешь мне провернуть кое-какие дела!
Вот наконец и Рим! Аппиевы ворота – внушительные, трехэтажные, с башнями. Там путники оставили телегу, щедро заплатив стражникам за присмотр. Дальше дорога спустилась с холма, превратилась в улицу, пронзила городские кварталы и вывела к Большому цирку. Там Юлия с Луканом простились с членами шайки и, помахав на прощание, исчезли в шумной толпе римлян.
Избавившись от подозрительных попутчиков, Капулий с Камиллом заметно повеселели и, купив прямо на улице вина у мальчишки-разносчика, накатили аж по две кружки, после чего двинули на виа Фламиния. Юний, естественно, с ними, с таким же тяжелым мешком за плечами, как и у остальных. Мешки оттягивал груз золотых ауреусов, но правду говорят, что своя ноша не тянет, – все трое тащили без устали, что твои лошади или волы, радуясь успешному окончанию столь нелегкого дела.
Тетка Зарпигона встретила их настороженно и, только лишь когда Капулий с хохотом высыпал на стол содержимое своего мешка, оттаяла и даже улыбнулась. Правда, клыкастая улыбка ее больше напоминала угрожающую гримасу, да и та тут же погасла.
– Думаю, тут и мне кое-что причитается, – с подозрением оглядев всех, проскрипела толстуха.
Капулий махнул рукой:
– Сочтемся, тут на всех хватит.
В темных глазах стряпухи вспыхнул алчный огонь.
– Когда же будем делить?
– Да хоть сейчас, – хохотнул разбойник, на всякий случай поправив за поясом внушительных размеров кинжал.
– Может, сначала поедим? – ласково осведомилась вдруг Зарпигона. – Я приготовила оцеллу, похлебку из мидий, рыбинку.
– Да, – неожиданно согласился Капулий. – Такие дела на пустой желудок решать плохо. Пошли поедим.
Заперев комнату с деньгами, все четверо, бросая друг на друга весьма далекие от братской любви взгляды, спустились вниз, в таверну, уже закрытую ввиду позднего времени – на улице уже повисли фиолетовые сумерки.
Ели молча, искоса посматривая друг на друга, над столом повисла такая гнетущая тишина, какая бывает перед хорошей дракой.
– Пойду на улицу, подышу, – поднялся из-за стола Юний.
Сложившаяся обстановка ему крайне не нравилась. Капулий – да и Зарпигона – явно что-то задумал, да и все это было не к добру, ох не к добру. Не очень-то хотелось принимать участие в том, что вот-вот неизбежно случится, но, похоже, никуда не денешься. Главное – обойтись без жертв или, по крайней мере, с минимальными жертвами.
Прислонившись к стене, юноша вздохнул и услышал, как тихо скрипнула дверь.
– Мне вот тоже что-то нехорошо. – Камилл оперся на стену рядом с Рысью, постоял немного, а потом, быстро оглянувшись, зашептал: – Не понимаю, к чему этим дуракам такие деньги? Капулий, идиот, их тут же пропьет, прогуляет, а Зарпигона… Зарпигона вообще тут ни при чем, верно?
– И что ты предлагаешь? – Юний с усмешкой посмотрел на парня.
– Ты же гладиатор! – осклабился тот. – Тебе ничего не стоит справиться с Капулием, старуху я возьму на себя. Ну, давай, решайся – на двоих делить легче, чем на четверых.
Камилл вдруг замолк и боязливо поежился: во двор вышел Капулий.
– Эй, Камилл, – гулко прохрипел он. – Там тебя звала Зарпигона, что-то помочь.
– Схожу. – Парень оторвался от стенки и незаметно подмигнул Юнию.
– Иди, иди, голубь, – проводив взглядом мальчишку, угрюмо буркнул Капулий, однако сам почему-то не уходил, и Рысь уже догадывался почему.
– Кто такой этот Камилл? – вмиг забыв всю возникшую после находки сокровища дружбу, прошептал разбойник. – Трус, развратник и предатель! Зачем он нам нужен? Он что, сильно помогал искать сокровище? Нет, мешал только.
– А Зарпигона? – пряча ухмылку, юноша поддержал беседу.
