театр, направился на один из постоялых дворов, где, как он знал, хватало всякого люда, явно нуждавшегося в услугах юриста. Рысь нарочно уселся в самом углу, так, чтобы было все видно, и, заказав рыбу и пиво, принялся терпеливо ждать, словно рыбак ожидает поклевки или паук - муху в своих тенетах.
Корчма быстро заполнялась людьми. По всему чувствовалось, что приближались базарные дни - нундины, многие владельцы дальних вилл уже приехали в город с возами и слугами. Пригнали на продажу не забитый осенью скот крестьяне. Рыжий, судя по всему, задиристый парень, широкоплечий, с увесистыми кулаками, с независимым видом уселся за один из столов, отпихнув плечом пьющую братию. Тут же подбежавший к столу служка поставил перед парнем объемистую деревянную кружку с брагой, которую рыжий и опростал, а затем шумно вытер губы. Один из сидевших за столом - небольшого росточка мужичок с реденькой сивой бородкой, одетый, как римлянин, в несколько туник и накидку-паллу, обернулся и что-то сказал нахалу, видимо, сделал замечание - и тотчас же получил увесистую затрещину! Сотрапезники сивобородого явно побаивались доводить дело до драки, а на драку-то и рассчитывал рыжий - видно было, как у него чесались руки. Обиженный рванулся, но его остановили; тогда он махнул рукой и вышел на двор, что-то недовольно бурча.
Ага! Юний потер руки - тут явно наблюдался частный деликт, а именно - «обида», причиненная чести путем действия. Карается, между прочим, солидным штрафом в пользу потерпевшего.
- Эй, приятель! - Выскочив на улицу, Рысь догнал сивого. - Кажется, ты не поладил с тем молодым рыжим нахалом?
- Твое какое дело? - хмуро обернулся тот.
- Самое прямое, - широко улыбнулся Юний. - Я ведь, знаешь ли, юрист, и не из последних.
- Юрист?! - Сивобородый недоверчиво прищурился. - А мне что с этого толку?
- Я помогу тебе получить с обидчика пару десятков сестерциев, а если повезет, то и три десятка!
- Два десятка сестерциев? Гм…
- Позволь узнать твое имя, уважаемый.
- Меня зовут Фульвий, Фульвий Бастинд, потомственный рыботорговец! - Сивый приосанился.
- Ант Юний Рысь, юрист из Августы Треверов, - представился Рысь. - Я думаю, такому уважаемому человеку, как ты, Фульвий, следует раз и навсегда осадить нахала!
- Осадить, да! - осклабясь, вскричал рыбник, но тут же замялся. - Как же я притащу Квинтилия в суд? Он вон какой здоровый, да и дружков у него хватает, удавил бы, по правде говоря, всех!
Юний рассмеялся:
- Я вижу, ты своего обидчика неплохо знаешь. Успокойся, тебе не придется тащить его к претору, это не твоя забота. Идем, я помогу тебе составить иск.
- Да, но ты ведь это не бесплатно делаешь, - вдруг забеспокоился будущий истец.
- Дорого не возьму, все ж таки это мое первое дело в вашем городе. Идем, идем, не сомневайся, нахалов надобно учить!
- Кто бы спорил? - пожав плечами, торговец рыбой отправился вслед за Юнием.
Надо сказать, претор не откладывал дела в долгий ящик, а назначил судью уже на следующий день. Судья - тощий, длинноносый и длинноногий, чем-то похожий на аиста - тоже был скор и первым делом дал слово истцу, вернее, его представителю - Юнию.
- Уважаемый судья, дело моего подзащитного просто и незатейливо, как латунный дупондий, - поклонившись, начал свое выступление Рысь. - Есть внешнее действие - подзатыльник, имеется и деликт - обида, - явившийся прямым следствием указанного внешнего воздействия, нанесшего моральный ущерб уважаемому господину Фульвию Бастинду.
- Ну да, ну да, - покивал судья. - Не спорю, здесь налицо каузальный нексус, сиречь - причинно- следственная связь между противоправным действием и его последствием в виде наступившего морального ущерба. Что может сказать по этому поводу ответчик? Эй, дубина, я тебя спрашиваю!
Судья грозно воззрился на рыжего нахала Квинтилия, доставленного на судебное заседание вооруженной стражей. Под левым глазом парня расплывался синяк, щеку пересекла кровавая полоса - видно было, что он переоценил свои силы и явно недооценил возможности суда. И куда только делось все его нахальство? Рыжие кудри поникли, глазенки бегали да большей частью и вообще смотрели в пол, как бывает со всеми наглецами, едва только те почувствуют оказываемое на них давление.
- Квинтилий Автлемар, так твое имя? - небрежно осведомился судья.
- Так, - сглотнув слюну, кивнул рыжий.
- Надо говорить - «так, господин судья», - наставительно изрек представитель римского правосудия и так сильно качнул носом, словно хотел проткнуть им несчастного ответчика насквозь.
- Так, господин судья, - вытерев разбитую рожу, послушно произнес Квинтилий. - Я это… даже не знаю… за что меня сюда? Подумаешь, кого-то там треснул, эка невидаль!
Вот этих слов произносить было нельзя! На судью они подействовали, как на быка красная тряпка.
- Ах, вон ты как говоришь? - Судья нехорошо усмехнулся. - Как видно, недолгое пребывание в узилище не пошло тебе на пользу. Да знаешь ли ты, дубина, что своими дурацкими действиями ты оскорбил не только достойного гражданина империи, но и имперский закон, а в его лице - и самого цезаря! Надеюсь, ты понимаешь, что бывает за оскорбление величия? Будь ты знатен - отделался бы пожизненными рудниками или еще чем подобным, но в данном случае тебе, дубине, грозит смертная казнь путем распятия, повешения или сожжения.
- За что же сожжение? - ошарашенно моргая, прошептал рыжий.
Вполне довольный произведенным впечатлением, судья быстренько приговорил его к штрафу в пятьдесят сестерциев и велел гнать из здания суда в шею, что тут же и проделали стражники.
- Смотри, Квинтилий Автлемар, не тяни с уплатой, - напоследок предупредил судья. - Иначе придется-таки дать ход делу об оскорблении величия.
Юний мысленно восхитился действиями сего жреца Фемиды - быстро и действенно, вот бы и все так! А уж как радовался Фульвий! Сиял, словно золотой ауреус. Наказать нахала, да еще получить при этом деньги - что могло быть лучше?
Благодарный истец тут же выплатил молодому юристу оговоренный гонорар, небольшой, но не в этом было дело, а в славе, которая с легкой руки рыбника начала быстро распространяться по всему Могонциаку и его окрестностям.
В тот день Юний не сразу пошел к себе, а еще немного пошатался у доходных домов - день был ветреный, и не могло такого быть, чтоб с крыши не сдуло какую-нибудь плохо закрепленную черепицу, а народу на улицах полно - вдруг кого покалечит? Впрочем, Рысь зря надеялся - ветер, конечно, дул, и черепицы с крыш падали, вот только все мимо. Ну, ладно…
Махнув рукой, Юний решил все же отправиться домой и, сокращая путь, свернул в узенький переулок, темный и грязный… И сразу едва не получил по голове чем-то тяжелым, хорошо - вовремя пригнулся. А когда разогнулся, в руке уже был гладиус, с которым Рысь не расставался. С усмешкой посмотрев на три темные фигуры, Юний, ни слова не говоря, напал первым. Те, крепкие молодые парни, видимо, не ожидали такой прыти, поскольку даже не сумели приготовиться к защите - ближайшего к себе Рысь ранил в руку, другому раскромсал бок, а третьему - щеку.
- Я мог бы легко убить вас, - со сноровкой гладиатора выбив из рук нападавших ножи, сквозь зубы процедил Юний. - И, клянусь Юпитером, сделаю это, если ты и ты, - он кивнул крайним, - не уберетесь отсюда!
Кто-то из парней глухо зарычал, и Рысь с усмешкой качнул клинком:
- Не советую бросаться в драку, она будет для вас последней! Ну, вы еще здесь?! Тогда я сейчас же отрежу вам уши! - Он снова сделал резкий выпад, и парни со всех ног бросились прочь из проулка.
- Эй, эй, куда вы?! - жалобно закричал третий, пониже и послабее других. Он-то сейчас и нужен был Юнию - поговорить.
- А ну, повернись лицом к стене, - приказал Рысь.
- Зачем? Ой…
Юний, не церемонясь, ткнул парня острием меча в спину и, заставив упереться руками, обыскал, выхватив из-за пояса еще один нож и деньги.
