казалось, совсем забыли о Бруте.
Только сейчас он смог по-настоящему осмотреть зал. В таверну он попал впервые в жизни, а это была именно таверна. Вдоль одной из стен тянулась стойка, а позади нее располагались обычные для эфебских забегаловок украшения: ряды кувшинов для вина, стеллажи с амфорами и веселые изображения весталок на картонных коробочках для соленого арахиса и козьего вяленого мяса, пришпиленных к стене в надежде на то, что в мире найдутся люди, которые начнут в массовом порядке скупать коробочки с орехами только ради того, чтобы посмотреть на картонный сосок.
– Что это такое? – прошептал Брута.
– Откуда я знаю? Выпусти меня, тогда скажу.
Брута открыл короб и вытащил черепашку. Слезящийся черепаший глаз осмотрел зал.
– О, типичная таверна, – подвел итог Ом. – Замечательно. Закажи мне блюдце того, что все здесь пьют.
– Таверна? Здесь пьют алкоголь?
– Очень на это надеюсь.
–– Но… но… Семикнижье не менее семнадцати раз категорически призывает нас воздержаться от…
– Понятия не имею почему, – перебил его Ом. – Видишь человека, который протирает кружки? Просто подойди к нему и скажи: «Дай-ка мне…»
– Но вино делает разум человеческий бесплодным, так сказал пророк Урн. И…
– Повторяю еще раз! Я никогда не говорил ничего подобного! А теперь скажи этому человеку…
Но тут человек сам заговорил с Брутой. Словно по волшебству, он возник напротив него с другой стороны стойки, все еще протирая свою кружку.
– Добрый вечер, господин. Что желаешь?
– Я хотел бы выпить воды, – отчетливо произнес Брута.
– А для черепашки?
– Вина! – раздался голос Ома.
– Не знаю… – протянул Брута. – А что обычно пьют черепахи?
– Те, что живут у нас, обычно пьют молоко с крошками хлеба, – ответил хозяин таверны.
– И у вас здесь много черепах? – спросил Брута, стараясь не обращать внимания на отчаянные вопли Ома.
– Очень полезное с философской точки зрения животное. Обгоняет метафорические стрелы, побеждает зайцев на бегах… Крайне полезное животное.
– Гм… Но у меня… у меня совсем нет денег, – смущенно признался Брута.
Хозяин чуть наклонился к нему:
– Знаешь, что я скажу… Декливитий только что поставил всем выпивку. Он и не заметит.
–
– О, спасибо, большое спасибо.
– У нас здесь все собираются, – сказал бармен откидываясь назад. – Стоики. Циники. Циники любят выпить. Эпикурейцы. Сохастики. Анамаксандриты. Эпистемологи. Перипатетики. Синоптики. Все виды. Я лично всегда придерживался следующего мнения, – он взял очередную кружку и принялся ее протирать, – для создания мира все пригодятся.
– Хлеб и молоко! – заорал Ом. – Ты еще ощутишь на себе гнев божий, это я тебе обещаю. А теперь спроси у него о богах.
– Слушай, – нерешительно промолвил Брута, потягивая воду из кружки, – кто-нибудь из них разбирается в богах?
– С этим лучше обратиться к священнослужителю, – ответил бармен.
– Нет, я имею в виду… Кто такие боги… Как они появляются… В
– Боги это не одобряют… – ответил тот. – Здесь уже случалось такое, когда кто-нибудь пропустит пару-другую кружечек. Космические размышления о том, существуют ли боги. А в следующий момент крышу пробивает молния. Ба-бах – и пара дымящихся сандалий. И еще записка: «Да, мы существуем». Подобные случаи отбивают всякий интерес к метафизическим размышлениям.
– Хлеб даже не свежий, – пробурчал Ом, погрузив нос в блюдце.
– Да нет, я знаю, что боги существуют, – поспешил развеять сомнения Брута. – Просто мне хочется побольше узнать о них.
Хозяин пожал плечами.
– Тогда отойди-ка вот от этих бутылок – они очень дорого стоят. А вообще, какая разница. Ничего не меняется – хоть сто лет пройдет, хоть двести.
Он взял очередную кружку и принялся ее полировать.
– Ты тоже философ? – удивился Брута.
– Пристает. Через какое-то время, – ответил хозяин таверны.
– Молоко кислое, – возмутился Ом. – Говорят, в Эфебе демократия. Черепахи здесь имеют право голоса?
– Вряд ли я найду здесь то, что ищу, – осторожно заметил Брута. – Э-э, прошу прощения, господин Продавец Напитков?
– Да?
– Что это за птица вошла сюда, когда упомянули Богиню, – он попытался вспомнить незнакомое слово, – Мудрости?
– Здесь есть небольшая проблема, – сказал хозяин. – Возникла небольшая путаница.
– Что-что?
– Это был пингвин.
– Это самая мудрая птица из всех?
– Нет, совсем нет, – пожал плечами хозяин таверны. – Чем-чем, а мудростью не славится. Среди птиц стоит на втором месте по непонятности. Говорят, умеет летать только под водой.
– Тогда почему же?…
– Мы неохотно говорим об этом, – откликнулся хозяин. – Людей это огорчает. Проклятый скульптор, так перепутать…– добавил он едва слышно.
У другого конца стойки философы опять затеяли драку.
Хозяин снова наклонился к Бруте:
– Сомневаюсь, что ты здесь чего-нибудь добьешься, если у тебя нет денег. Беседы с философами стоят недешево.
– Но… – начал было Брута.
– А есть еще расходы на мыло и воду. На полотенца, мочалки, пемзу, соли для ванн. Все суммируется.
Из блюдца раздалось бульканье, и украшенная молочными усами голова Ома повернулась к Бруте.
– У тебя что,
– Совсем.
