Городские часы пробили четыре, и Мойст размышлял о своем будущем, особенно касательно его длины.
Посмотри на это с другой стороны. Ты просто мог быть повешенным, говорил он себе.
Ему надо было спуститься в хранилище в первый же день, приволочив за собой алхимика и юриста. Они что, никогда не ревизировали подземелья? Или это делала кучка старых славных приятелей, которые заглядывали в хранилище других приятелей и быстро его отмечали, чтобы не пропустить завтрак? Нельзя же не доверять слову старого приятеля, а? Особенно, когда не хочешь, чтобы он не доверял твоему.
Может, покойный сэр Джошуа растратил все на экзотические кожаные товары и молодых девушек. Сколько ночей в объятиях прекрасных женщин стоили мешочек золота? Как говорит пословица, хорошая женщина дороже рубинов, а мастерски плохая, наверное, стоит еще больше.
Мойст сел и зажег свечу, и его взгляд упал на дневник сэра Джошуа на прикроватном столике.
Тридцать девять лет назад… Ну, год был тот, а раз уж в данный момент ему больше нечем заняться…
Удача, которая весь день вытекала из его ботинок, вернулась к нему. Даже хотя он не был уверен, что именно он искал, обнаружил он это на шестой по счету открытой наугад странице:
Довольно большая часть дневника, похоже, была как-то закодирована, но характер секретных символов предполагал, что Сэр Джошуа тщательно записывал каждое амурное похождение. Приходилось, по крайней мере, восхититься его прямотой. Он понял, чего хотел получить от жизни и поставил ясное намерение получить этого столько, сколько сможет. Мойст должен был снять шляпу перед этим человеком.
А чего
Мойст взглянул на часы. Четверть пятого, и никого поблизости, кроме охранников. У главного входа были стражники. Он и в самом деле не был под арестом, но это было одним из таких маленьких цивилизованных соглашений: он не арестован при условии, что не будет пытаться вести себя как человек, который не арестован.
А, подумал он, натягивая брюки, было еще одно маленькое благо: он присутствовал при том, как мистер Фасспот предлагал лапу и сердце оборотню…
…который к тому времени балансировал на одной из громадных декоративных ваз, как поганки растущих в коридорах банка. Ваза сотрясалась. Также как и Капрал Ноббс, который умирал от смеха, глядя на…
…Мистера Непоседу, который скакал вверх-вниз, исполненный чудесного оптимистического энтузиазма. Но в пасти он держал свою новую игрушку, которая, как оказалось, мистическим образом завелась, и благодетельная судьба решила, что в середине каждого прыжка от неуравновешенного действия этой игрушки песик будет совершать медленный кувырок в воздухе.
И Мойст подумал: так значит, оборотень женского пола, и носит значок Стражи на ошейнике, и я уже видел раньше этот цвет волос. Ха!
Но его взгляд сразу же вернулся к мистеру Непоседе, который прыгал и кружился с выражением полнейшего счастья на своей маленькой мордочке…
…А потом Капитан Моркоу подхватил его в воздухе, оборотень исчез и шоу закончилось. Но Мойст никогда этого не забудет. В следующий раз, когда он пройдет мимо Сержанта Ангвы, он вполголоса зарычит, хотя это, скорее всего, будет считаться нападением на офицера.
Теперь, полностью одевшись, он прошел в бесконечные коридоры.
Стража поставила в банке много новых охранников на ночь. Капитан Моркоу был умен, стоило отдать ему должное. Они были троллями. Троллей сложно заболтать и убедить в своей точке зрения.
Он чувствовал, как они наблюдали за ним, куда бы он не пошел. У двери, ведущей в подвал, стража не было, но сердце Мойста упало, когда он приблизился к сверкающему свету вокруг Хлюпера и увидел одного у двери к свободе.
Оулсвик лежал на матрасе и храпел с кистью в руке. Мойст ему позавидовал.
Хьюберт с Игорем работали над клубком стеклянного оборудования, который, Мойст был готов поклясться, выглядел все больше с каждым разом, как он сюда спускался.
— Что не так?
— Не так? Ничего. Ничего не так! — ответил Хьюберт. — Все в порядке! Что-то не так? Почему вы думаете, что что-то не так? Что вас заставило подумать, что что-то не так?
Мойст зевнул.
— Есть какой-нибудь кофе? Чай? — предположил он.
— Для ваф, мифтер Липовиг, — откликнулся Игорь, — я фделаю Фплот.
— Сплот?
— Именно так, фэр, — самодовольно ответил Игорь.
— Знаешь, его здесь не купишь.
— Мне это иввефтно, фэр. Фейчаф его в больфей чафти фтарой фтраны тове вапретили, — сообщил Игорь, роясь в мешке.
— Запретили? Его запретили? Да это же просто питье из трав! Моя бабушка его делала!
— Дейфтвительно, он был очень традифионным, — согласился Игорь. — От него на груди волофы рафтут.
— Да, она всегда на это жаловалась.
— Это алкогольный напиток? — нервно поинтересовался Хьюберт.
— Ни в коем случае, — ответил Мойст. — Моя бабушка не притрагивалась к алкоголю, — он задумался на мгновенье и добавил: — Кроме, разве что, лосьона после бритья. Сплот делается из коры деревьев.
— О? Ну, это звучит здорово, — сказал Хьюберт.
Игорь скрылся в свои джунгли оборудования, и послышался звяканье стекла. Мойст присел на заваленную скамью.
— Как дела в твоем мире, Хьюберт? — спросил он. — Вода нормально журчит вокруг, да?
— Замечательно! Замечательно! Все замечательно! Все совершенно в порядке! — Хьюберт побледнел, выудил свой блокнот, бросил взгляд на какую-то страницу и положил его обратно. — А у вас как?
— У меня? О, великолепно. Разве только в хранилище должно быть десять тонн золота, а их там нет.
Со стороны Игоря раздался такой звук, словно разбилось стекло, а Хьюберт в ужасе уставился на Мойста.
— Ха? Ха-ха-ха-ха? — выразился он. — Ха ха ха ха а ХА-ХА-ХА!! ХА ХА ХА!!! ХА ХА…
Игорь смазанным пятном метнулся к столу и схватил Хьюберта.
