кружкой с мутноватой янтарной жидкостью.
– Я не пью топталовку, – удивленно откликнулся Эстен Джальн, смутно начиная догадываться, что он ничего не понимает, не помнит и вообще не знает, где находится… и что это за пьяная божественная рожа, в самом-то деле?
– А я и не предлагал ее пить, – ухмыльнулось божество. – Слабоват ты еще для этого… вот через пару минут… или часов… или лет… от тебя, конечно, зависит… а пока – будем лечиться наружно.
С этими словами Бог выплеснул топталовку на голову несчастного художника.
– Ты что творишь, засранец?! – возмутился Эстен Джальн, делая слабую попытку вскочить и обнаруживая, что ноги держат его довольно плохо.
– Ну, вот мы уже и в себя пришли, – ухмыльнулся Бог. – Сердиться начинаем…
– Вот я сейчас как встану… – пригрозил Эстен Джальн.
– Обязательно встанешь, – игнорируя угрожающий тон, довольно кивнул Бог. – Пора уж, что и говорить…
– … да как дам тебе по уху, – продолжил Художник.
– Промахнешься, – отмахнулся Бог. – Ты недостаточно пьян, чтоб попасть. То есть ты и вовсе трезв, а собираешься с пьяным Богом Войны драться. Где твой мозг, уважаемый бывший Великий Магистр?
И тут у Эстена Джальна окончательно просветлело в голове.
– Фарин?! – воскликнул он, наконец соображая, где именно он находится. В Башне Зикера, где же еще! А что до этого было… Боги и демоны, чего только до этого не было!
– Фарин? – повторил он, хватаясь за это имя, как утопающий за протянутую руку.
– Нет, пятиногий дракон! – хихикнул Фарин. – Кому ж еще, кроме меня, взбредет в голову живого человека с ног до головы топталовкой облить?
Эстен Джальн осмотрел себя. Он и в самом деле был мокрым с ног до головы. Одуряющий аромат топталовки щекотал его ноздри. Бывший Великий Магистр оглушительно чихнул и решился.
– Дай мне глоточек, – попросил он.
– Не меньше двух, – тоном опытного профессора медицины ответил Фарин, протягивая бокал. – Залпом. А потом выдохнуть и допить все, что останется от бутылки!
– Я же умру! – с ужасом простонал несчастный Художник.
– Причем страшной смертью, – посулил Фарин. – Если не выпьешь. А если выпьешь – выживешь. А выживешь – еще попросишь.
– Говорят, топталовка просто ужасна! – жалобно пробормотал Художник.
– Чудовищна! – с чувством отозвался Фарин. – Если ее не пить. На тех, кто ее не пьет, она оказывает воистину смертоносное действие. Поэтому пей скорей, если тебе жизнь дорога! А то ведь если ты не успеешь ее выпить, кто знает, быть может, она выпьет тебя? С ней, знаешь ли, шутки плохи! Тут уж кто первым успеет!
Эстен Джальн закрыл глаза и опрокинул в себя бокал.
И вспыхнуло пламя! Огонь! Огонь! Огонь! Золотистый огонь пробежал по жилам, а по голове мягко прошлись тяжелые подкованные сапоги…
– Ох-х-х! – блаженно простонал Эстен Джальн, падая обратно на ложе.
И сразу все, что с ним произошло у Архимагистра, все, что продолжало мучить, – даже во сне, даже в бреду, даже в полностью бессознательном состоянии мучило! – все стало мелким, неважным, неинтересным даже. Вся невероятная, чудовищная боль, сводящая с ума, выворачивающая сознание… рассеялось, растворилось, утекло прочь… навсегда… навсегда… навсегда…
Блаженное пламя разбегалось по телу, выжигая все невыносимое… все то, с чем попросту жить невозможно…
– Еще! – выдохнул Эстен Джальн, подставляя бокал.
– А я что говорю, – довольно ответил Фарин. – Да брось ты этот бокал, эстет несчастный, брось, говорю, он все равно небьющийся… бери сразу всю бутылку!
– Пьете? – ухмыляющийся Арилой вошел задом наперед, поэтому ухмылка была нарисована у него на затылке.
– Пьем, конечно, – отозвался Фарин. – Вот только топталовки негусто. Боюсь, как следует надраться не получится. А ему – надо!
Фарин кивнул на Эстена Джальна.
– Мне – надо! – с чувством проговорил Художник. – Обязательно надо!
– Получится, – разворачиваясь, ответил Арилой. – Все у нас получится. В том числе и как следует надраться… Или я не Бог – Покровитель Самогонных Аппаратов?
И все увидели, что он стоит с ящиком топталовки в руках.
– Другое дело! – оживился Фарин. – Ты нас всех просто спасаешь!
– Есть под этим небом такое дело – товарищей выручать! – ответил Арилой, ставя на пол ящик с топталовкой и присаживаясь рядом с ним.
– Ну! За наше здоровье! И пусть все враги сдохнут!
Йоштре Туйен постучал в окошко Зикерова кабинета.
– Нормальные маги в дверь ходят, – пробурчал Зикер, открывая окно и впуская приятеля.
– Так то – нормальные, а то – я, – отозвался Йоштре Туйен, влетая в окно. – Как там Эстен Джальн?
– Топталовку пьет с Фарином и Арилоем, – ответил Зикер. – Можно сказать, – почти здоров.
– И сколько ему до «совсем» осталось? – спросил Йоштре.
– Ящиков десять, – ответил Зикер. – А ведь спервоначалу нос, понимаешь, воротил. Я-де топталовку не пью, я только вино… культурный он, видите ли… х-х-художник!
– Топталовку?! – изумился Йоштре Туйен. – Пить не хотел?! Фарина с Арилоем приготовления?! Ну, дурной!
– Фарин ему то же самое и сказал, – кивнул Зикер. – Пей, говорит, здоровей будешь! Он все сначала верить не хотел. А потом решился… попробовал… и все наладилось. Я это давно заметил. Когда как следует хлебнешь топталовки, все само собой налаживается. Никакой магии не надо.
– Ну и хвала Богам, – сказал Йоштре Туйен. – Я теперь этой самой топталовкой только и спасаюсь.
– От чего это ты спасаешься? – удивился Зикер.
– От той Силы, что на Тропе Боли заработал, – промолвил Йоштре. – Трудно мне с ней.
– Да уж… – понимающе протянул Зикер. – С такой Силой непросто справиться. Но ты потерпи, авось, и польза какая выйдет.
– Ладно, – вздохнул Йоштре Туйен. – Я ведь не жаловаться пришел. Просьба у меня к тебе.
– Слушаю, – сказал Зикер.
– Передай мне ту сказку, что на Тропе рассказывал, – попросил Йоштре Туйен. – Мало ли, может ведь так случиться, что и мне ее кому рассказать понадобится.
– Хорошо, – сказал Зикер. – Передам.
