Ландграф сжал кулаки, попытался приподняться на локте:
– Будь ты проклят, ублюдок кошачий…
Коротким, быстрым движением Фальм воткнул в него корд. Прямо за горловину кирасы. Неспешно выпрямился и натолкнулся на исполненный ненависти взгляд наследника Халльберна. Мальчика удерживал одной рукой Джакомо-Череп. Почти на весу, так, что сын ландграфа (вернее, теперь уже полноправный ландграф, имеющий право принять корону правителя) касался пола лишь носками желтых, украшенных серебряными гвоздиками сапожек.
– Я убью тебя, – спокойно и даже как-то равнодушно проговорил мальчишка. – Убью своими руками.
Ни ярости, ни страха не было в его голосе, и от этого обещанию хотелось верить.
– Хорошо, – усмехнулся Фальм. – Когда-нибудь потом. Пальо!
Худющий слуга подобострастно склонился перед бароном:
– Слушаюсь, господин!
– Снимай с него медальон.
– Слушаюсь, господин!
Изменник потянулся рукой к старинному украшению, поблескивающему на груди наследника. Халльберн неожиданно щелкнул зубами. Пальо испуганно отдернул руку.
– Ты разочаровываешь меня, молодой господинчик! – покачал головой барон. – Быстрее, Пальо! За цацку отвечаешь головой! А ты, Джакомо, за мальчишку. Уяснили? Они нужны мне оба. Целые и невредимые.
Фальм вздрогнул. Развернулся изящным танцевальным движением.
Дверь раскололась пополам. Жалобно заскрипели петли. Вторая половинка с грохотом ударилась о стену.
В комнату головой вперед впрыгнул костлявый мужик в потертом бригантине. К каждой руке он держал по кистеню – короткая рукоятка, цепочка длиной в локоть и граненый груз.
Следом за ним ворвались наемники. Светловолосый бородач с измаранным кровью лицом и топором в руке. Черноволосый парень с повязкой вокруг головы на каматийский манер. Коротко подстриженная женщина. Пучеглазый крепыш. Коротышка дроу, оскаливший желтые зубы. Седобородый воин с фальчионом в левой руке.
– Смерть!
– Где ты, Череп?!
– Сдавайся, граф!
– Сдохни, Н’атээр-Тьян’ге!!!
Барон Фальм дернул головой, глаза его сузились, верхняя губа приподнялась, обнажая здоровые белые клыки.
– Уходите! – бросил он сообщникам. – Быстро! Я задержу их.
Пальо очертя голову бросился к окну.
Джакомо, удерживая Халльберна поперек туловища, последовал за ним.
Путь ему заступил Мудрец. Вращающиеся кистени слились в смазанные пятна.
Череп отбросил в сторону мальчика, ткнул верзилу в живот рукоятью шестопера. Мудрец легко увернулся, взмахнул кистенями.
Один груз только коснулся запястья бритоголового, но пальцы его разжались. Второй кистень чиркнул Джакомо по виску. Из рассеченной кожи хлынула кровь, заливая глаз.
Кир понял, что Черепу воздастся по заслугам и без него, а потому повернулся к барону, поднимая меч.
Холодный ужас сковал руки и ноги тьяльца.
Мгновение назад на этом месте стоял человек. Но то, что парень увидел сейчас, человеком не являлось. Круглая морда, покрытая светло-рыжей шерстью, длинные усы, остроконечные уши, прижатые к голове, белоснежные клыки и когтистые лапы, торчащие из рукавов дорогого темно-вишневого кафтана.
Котолак!
– Что стоишь?! – Клоп с силой оттолкнул Кирсьена и бросился на оборотня, замахиваясь мечом.
Хищник взрыкнул, наотмашь ударил аксамалианца лапой с растопыренными когтями. Пучеглазый отлетел на Кира. Свалил его с ног. Молодой человек больно ударился плечом, но оружия не бросил.
Лежа на полу и пытаясь сбросить с себя труп Клопа (а хлещущая кровь не позволял усомниться в смерти аксамалианца), Кирсьен видел, как Джакомо оттолкнул Мудреца, получил топором в плечо от Бучилы и, падая на колени, шестопером подрубил северянину ноги.
Рядом с Черепом возник Кулак, избегающий резких движений из-за засевшего между ребер болта, плавно повел фальчионом. Загорелая дочерна, наголо обритая голова бывшего кондотьера отделилась от шеи и, сопровождаемая веером кровавых брызг, полетела в темный угол.
– Н’атээр-Тьян’ге! – заверещал Белый, выпуская стрелу.
Котолак клацнул челюстями, перекусывая древко в полете. Отпрыгнул к окну, сгорбился, шевеля ноздрями.
К нему бросился Серый. Ловко полоснул клинком. Лезвие прошло вскользь, срезая клок рыжей шерсти с загривка оборотня, а человек откатился с чудовищной рваной раной груди, от которой не спас и кожаный бригантин.
Мудрец поднялся на ноги. Злые, жалящие удары кистеней заставили Фальма отступить еще на шаг. Котолак прижался спиной к подоконнику и яростно зашипел. Рыжее ухо разлетелось кровавыми ошметками. Следующий удар пришелся по плечу зверя, который прыгнул на грудь человека, не обращая внимания на боль.
Верзила опустил подбородок, защищая горло. Длинные клыки сомкнулись на его лице, задние лапы уперлись в живот – когда только успел разуться? Спина котолака согнулась дугой, а потом выпрямилась. Оттолкнувшись от Мудреца, барон-оборотень вылетел в окно.
Кир, сбросивший наконец-то с себя мертвого Клопа, поднялся на ноги.
И тут в комнату ворвался взъерошенный Почечуй:
– Беда, парни! Наш окружили… энтого…
Рядом с коморником, обмотанный вонючей тряпкой, стоял табалец Антоло. Стоял и неизвестно чему улыбался. До тех пор, пока не увидел изуродованный труп Мудреца.
Часть вторая
Бастион империи
Глава 10
Вальдо остановился у бочки, в которой трактирщик накапливал дождевую воду, и придирчиво осмотрел свое отражение. Если хочешь втереться в доверие к настоящим благородным господам или купцам, у которых денег больше, чем иголок на сосне, нужно выглядеть если не солидно, то хотя бы прилично. Ну, вроде бы, ничего – грязи на щеках нет, даром что мать попросила перед самым выходом из дому печку разжечь. То ли с тягой плохо дело, то ли дрова немножко сырые, но повозиться пришлось. А когда раздуваешь изо всех сил едва тлеющие угольки, иногда случается, что пепел и сажа летят в лицо. Ничего, зато к вечеру ожидаются пирожки с капустой, с рубленым яйцом и
