— Стан, бери свой десяток и в конюшню! Коней выводи!
Увидев, что подмога приближается, Годимир бросил вилы. Что-то никакого настроения… Да и день тяжелый. С самого утра как пошло-поехало…
Рыцарь отошел в сторонку, наблюдая, как бегает вокруг челядь, как стражники выводят коней… И вдруг увидел своего рыжего. Вернее, бывшего своего, а ныне отобранного королем Желеславом. Жеребца вел за недоуздок растрепанный мальчишка-конюх. Конь прижимал уши и норовил подняться на дыбы.
— Дай я! — Годимир сам не понял, зачем кинулся отнимать чембур у конюха. — Ты не умеешь…
Мальчишка испуганно вскрикнул и вцепился в недоуздок, как утопающий в брошенную с берега веревку.
— Ну, не заберу я коня… Дай!
Слуга мотал головой и повода не отпускал.
— Ну, дай же…
— Э-э-э, погоди-ка, рыцаренок… — Чьи-то пальцы вцепились Годимиру в плечо. Он рванулся, но еще пара рук схватила за другое плечо, потащила назад.
Рыцарь так и не увидел, с кем имеет дело, но догадался. Наверняка Авдей. Кому еще выгодно опозорить заранее предполагаемого противника в Господнем суде?
— Как смеешь! — попытался возмутиться Годимир. — Отпусти сейчас же!
— Он еще вякает! — удивленно проговорил хриплый голос за спиной.
— Отпусти, смерд!
— А ну заткнись! — Костлявый кулак ткнулся рыцарю в затылок. Не слишком сильно — таким ударом не оглушишь, но весьма обидно.
В ответ словинец дрыгнул ногой, как заправский конь. И зацепил кого-то. Правда, скорее всего, вскользь, чирком. Тем не менее, сзади выругались по-черному и еще раз приложили кулаком. Теперь промеж лопаток.
Никто из занятых тушением пожара заречан и не заметил, как Годимира оттеснили в закуток между скирдой сена и станком для ковки коней. Очень удобная, кстати, штука — этот станок. Жаль не все ковали им пользуются. И зря.
Больно ударившись плечом о жердь ковочного станка, Годимир подумал, что, верно, совсем с ума сошел, если в преддверии нешуточной опасности рассуждает о подобной ерунде.
И тут ярость захлестнула его. Кулаки сами собой сжались так, что ногти впились в ладони. Сколько их там? Двое? Трое? Да хоть десять! Зубами рвать буду!
Годимир развернулся и сквозь пелену гнева различил обличья врагов.
Трое. Всего лишь трое. Не очень-то его боятся в свите Желеслава.
Мечник Авдей ухмыляется в светлые усы. Пористый нос блестел, отражая мельтешение языков пламени и холодный отблеск звезд.
Справа от безгербового пана скривил мерзкую рожу бельмастый. Он сутулился больше обычного, словно намереваясь прыгнуть и вцепиться Годимиру в горло. Слева скрестил руки-окорока — пожалуй, даже пан Тишило не может похвастаться такими — крепыш-коротышка. Макушкой он едва ли достал бы словинцу до ключицы, зато не всякий человек может похвастаться шеей одной толщины с головой. Внимательному наблюдателю это о многом говорит. И заставляет задуматься.
— Вы что творите? — захлебывающимся от возмущения голосом воскликнул рыцарь. — Это как назвать?..
— Заткнись! — грубо рыкнул Авдей.
Ага! Это его Годимир слышал за спиной.
— Да как ты смеешь? — Пан Косой Крест не стал бы терять время на препирательства с худородными, да вот незадача — у воинов Желеслава на поясах висели корды, а у него не было под рукой даже дубины или кола из плетня, на худой конец. И сомнений, что дружинники пустят в ход оружие, если туго придется в драке, не могло возникнуть никаких. Найденный поутру труп спишут на неизвестных поджигателей. А то еще и в пособничестве обвинят. Ведь мертвый от оговора защититься не может. Недаром в Белянах говорят — вали, как на утопленника. Они уже пару раз могли бы прирезать его, но очень уж хотелось сперва покуражиться. Ощутить унижение жертвы, заставить врага поваляться в ногах, поуговаривать…
«Вот дырки они от бублика у меня дождутся, а не просьб о пощаде! — сразу решил рыцарь. — Эх, успеть бы выхватить стилет хоть у кого-нибудь да ударить пару раз, чтоб не обидно было в Королевство Небесное, к Господу Пресветлому и Всеблагому, в одиночку отправляться. Хотя, какое для головорезов может быть Королевство Небесное? Преисподняя, где будут их души гореть в вечном огне».
— Ты, вроде как, поединка хотел, рыцареныш? — блеснув белой полоской зубов, проговорил Авдей. — Суда чести!
— И сейчас хочу! — упрямо тряхнул чубом Годимир.
— Слышали? — Мечник глянул вправо, влево, покачал головой. — Ишь ты! Недоносок! Боя он хочет! Не вякай, молокосос!
Бельмастый захохотал, запрокинув голову и вздрагивая острым кадыком. Годимир с трудом удержался, чтобы не ударить со всей силы кулаком. Сцепив зубы, он произнес:
— С тобой, отребье, не вякает, а разговаривает гербовый пан! Дерьмо!
— Пан Дерьмо? — откровенно издеваясь протянул Авдей. — А герб? Какой герб? Выгребная яма?
— Навозная куча! — поддержал его бельмастый.
— Этого… ну… котях! Во! — выдавил из себя коренастый.
— Во дает! — Бельмастый присел, хлопая себя ладонями по ляжкам. — Заговорил! Горюн заговорил! Ну, ты даешь, пан Дерьмо, Горюна разговорил!
И тут Годимир не выдержал. Шагнул вперед и с разворотом корпуса сунул кулак Авдею под ложечку. Мечник уловил его движение и успел поднять руку, закрываясь. Удар пришелся вскользь. И тут же бельмастый пнул рыцаря под колено. Нога словинца согнулась, и он завалился на дружинника, который сильно толкнул его на Горюна.
Годимир неловко взмахнул локтем, пытаясь достать низкорослого воина по носу, но тот легко перехватил его руку, сжал предплечье словно капканом и ударил в бок. Печень отозвалась острой болью. Кажется, хрустнули ребра. Рыцарь отлетел на бельмастого, который ахнул его коленом в живот. Рыцарь согнулся и налетел носом на кулак Авдея. Пошатнулся, сделал шаг назад, чтобы не упасть навзничь и сел жидкую грязь.
— Слабак, — сплюнул мечник, а Горюн шмыгнул носом и закивал.
— В дерьме вываляем? Или… — Бельмастый небрежным движением, явно рисуясь, кинул ладонь на рукоять корда.
— Или, — твердо ответил Авдей. — Но сперва изваляем.
Он широко шагнул и пнул Годимира в лицо. Рыцарь отклонил голову, почувствовал, как каблук оцарапал ухо, но схватил мечника чуть выше щиколотки и рванул вверх. Заречанин хрюкнул, как перепуганный боров, и упал, а Годимир зачерпнул полную горсть грязи и запустил липкий комок в перекошенную рожу бельмастого. Вскочил и, припоминая расправу со Славощем, врезался головой в живот пытающемуся протереть глаза мужику. Бельмастый завалился сверху на мечника. Но тут вмешался Горюн.
Крепыш, нисколько не смущенный потерей двух соратников, залепил рыцарю справа, слева, опять справа. В голове у Годимира зазвенели колокола. Силищей Горюн обладал неимоверной. Куда там пану Тишило!
На земле, ругаясь в голос, копошились мечник и бельмастый дружинник. Хоть бы не успели очухаться…
Новый удар Горюна завалил рыцаря на станок. Многострадальными ребрами
