– По-моему не пора. – Я в бинокль смотрел вниз, где только еще начинало разгораться сражение.
Тут к нам прискакал парламентер под белым флагом.
– Наш командир предлагает вам сдаться! – прокричал он. – Всем гарантируем жизнь! Сдавайтесь, вы же видите, что ваше положение безнадежно!
Герхардт послал его подальше.
– По-моему, нам все же стоило остаться вежливыми.
Герхардт послал меня вслед за парламентером вместе с вежливостью. Правда тут же извинился. Обстановка накалялась.
– Неужели мы так предсказуемы? – задумчиво заметил Лекор, который наблюдал за действиями вражеских солдат: они делали именно то, что и говорил он сам, когда я спросил его о его действиях в аналогичной ситуации. – Все как я говорил!
Теперь уже и Герхардт со Святополком задумчиво смотрели на бой.
– Ты прав. – Герхардт с сожалением посмотрел вокруг. – Вражеский командир действует абсолютно правильно и точно. Он очень мудро сумел распорядиться своими силами в конкретной непростой ситуации. Пожалуй, и я лучше ничего не придумал бы. Но именно эта правильность действий его и погубит. – Герхардт зло вырвал стрелу из своего щита. – Проклятье, до этого момента я не думал, что все наши тактические приемы, можно обернуть против нас!
– Все когда-нибудь случается в первый раз, – утешил я его. – Но вот теперь действительно пора. – Я достал две палочки даль-связи. Сжал одну: – Пора.
– Ясно, милорд.
Потом это же слово я передал по второй палочке.
Теперь обо всем, что происходило наверху можно было судить только по шуму. Я представил, как с одного склона поднялись пятьдесят самых лучших лучников нашей армии и разом выпустили свои стрелы. Вот стали падать на землю те, кому не повезло оказаться под этим беспощадным огнем. Вот из укрытия стали выходить те пехотинцы, что сидели в засаде. Из-за переполоха, устроенного лучниками, их замечают не сразу. Пехотинцы сразу строятся в атакующие колонны и скорым шагом бегут вперед. За ними лучники, на ходу стреляя в солдат.
В бинокль я видел, как обернулся вражеский командующий, видел, как вдруг суетливо забегали люди. Вражеские лучники прекратили обстреливать нас и стали торопливо поворачиваться. Вот один из лучников схватился за грудь и покатился вниз по склону. Вот еще один. Я видел, как некоторые люди стали поспешно сбегать по склону вниз.
– Сейчас, милорд, мы достаем телеги! – сообщил голос по даль-связи. – Милорд, они в панике! Кажется, они нас не ждали!
Я заметил, что атакующие нас солдаты, поняв, что наверху происходит что-то не то, замерли и с тревогой стали смотреть туда. Если бы они сейчас оставили нас и поднялись бы, то мой план мог закончиться катастрофой. Но из-за склона ничего не было видно и никто из офицеров не мог понять, что там происходит и требуется ли там помощь. Они видели, что какие-то люди стояли наверху и махали руками, но из-за шума битвы ничего не было слышно. Пока кто-то успел в чем-то разобраться, наверху уже показался ряд китижских пехотинцев, который сбросил сверху последних вражеских солдат. Только тогда все поняли, что происходит. Уже не обращая внимания на нас, кто-то из имперских офицеров принял решение, и со своим отрядом поспешно бежал наверх. Из наших рядов тут же полетели стрелы, но имперцы не отвлекались: они понимали, что если им снова не удастся утвердиться на вершине, то им придется бежать по склону вниз и сражаться с наступающими сверху. И они прекрасно понимали, чем им это может грозить.
Но тут ряды росичей раздвинулись и показались телеги, загруженные камнями. Поднатужившись, их спихнули вниз. Теперь имперцы гораздо быстрее бежали вниз. Около пятидесяти телег заскользили вниз, постепенно набирая скорость. Некоторые камни падали из них и также летели вперед. Телеги на скорости врубились во вражеские ряды, неся смерть и сея хаос. На горной дороге они стали поистине посланцами смерти. Вот одна из телег не смогла ехать дальше из-за тел солдат, попавших ей под колеса. Она стала тормозить. Ее тут же догнала другая телега, ударила и перевернулась, выбросив вперед как из катапульты свой груз.
Стоя в стороне от дороги, слегка за поворотом, мы могли безопасно наблюдать за происходящим. А телеги все неслись вперед. Кто-то успевал отпрыгнуть с пути катящейся смерти, кто-то попадал под колеса. Началась паника. Многие, побросав оружие, пытались бежать вниз, кто-то кидался на наши копья.
– Герхардт! – Мне пришлось позвать его дважды, прежде чем он оторвался от происходящего.
– Что?
– Бери всю конницу и атакуй!
– Что!? На таком крутом склоне?!
– Нет. Просто пройдите сквозь вражеские ряды после телег и добавьте хаос, но не останавливайтесь. Постарайтесь как можно скорее оказаться в долине. Там, наверное, будет много бегущих. Сделайте вид, что преследуете их, а сами спрячьтесь где-нибудь.
– Зачем? – недоуменно спросил он.
– Смотри, – я постарался не выказать раздражения. – Их командир человек опытный, что он и доказал. Сейчас он попытается поскорее спустить свои отряды на равнину в долину и там организовать сопротивление. Несмотря на устроенный хаос, телеги все же не разгромили врага, а значит внизу организовать сопротивление может и удастся. Когда враг начнет организовывать отпор, тогда и атакуй.
Герхардт кивнул, обнажил меч и рванулся вперед. За ним помчались остальные. Кавалерия вихрем влетела в расстроенные ряды, добавляя паники. Взметнулся вихрь ударов, но кавалеристы не стали задерживаться и понеслись вниз по склону, настигая бегущих и внося еще больший хаос.
Не дожидаясь приказа, двинулась вперед и пехота. Теперь враг мог понять, почему именно на правом фланге были сосредоточены почти все наши силы. Удар тысячи копий по расстроенным рядам имперцев был страшен и сокрушителен. Теперь уже мало кто думал о сопротивлении: только о бегстве, только о спасении. Вражеские солдаты, первые попавшие под удар сначала телег, потом конницы, а теперь и пехоты не выдержали и побежали. Росичи наступали мерно и неумолимо, обходя растерзанные телегами тела и сами телеги, застрявшие на дороге. Следом шли лучники. Благодаря тому, что они находились выше, они могли беспрепятственно обстреливать вражеских солдат поверх голов своих. По мере движения вниз, к левому флангу присоединялись остальные наши солдаты, увеличивая фронт. Имперцы отступали. Их командир понимал, что после всего случившегося достичь долины единственная надежда для оставшихся в живых. Я видел, как он старается сохранить порядок на своем правом фланге, менее всех пострадавшим в этой суматохе по вполне понятной причине. До них не доехали телеги, кавалеристы сочли за благо постараться миновать их как можно быстрее. По сути, командир имперцев отдал нам на растерзание свой левый фланг и центр, чтобы спасти правый фланг. Бегущих солдат расстреливали сами имперцы, чтобы они не опрокинули те порядки, что еще сохранялись. Это было жестоко, но необходимо.
Я поспешно отвернулся, проглотив комок в горле и с трудом борясь с тошнотой, когда мы проходили мимо кучи того, что когда-то было людьми. Здесь столкнулись сразу несколько телег, погребя под собой целый отряд имперцев.
– Это уже не бой. Это бойня!
– Думаю, что если бы подобное устроили имперцы, они не сильно горевали, – поспешно сообщил Святополк, рядом с которым я шагал. Около меня шел и бледный Рон. Пару раз, его даже вырвало и теперь он старался как можно меньше смотреть по сторонам.
Вскоре мы миновали места самой страшной бойни и теперь нам попадались только те люди, кто попали под копья пехотинцев или под стрелы лучников. Это зрелище тоже было неприятно, но не настолько как то, где по людям проехались телеги.
Китижане шли вниз, строго соблюдая строй. Разрозненные толпы, в которые уже давно превратилось вражеское войско, просто не могли оказать сопротивления и теперь поспешно отступали. Единый вдох тысяч людей – копья отходят назад, выдох – устремляются вперед, пробивая доспехи и тела. Вдох – копья отходят, выдох – удар. Вдох, выдох, Отвести копье, ударить. Слышались команды, свистели пролетающие над головой стрелы, а далеко впереди было видно, как поспешно откатываются назад сохранившие
