Мокрой холодной плоти полагалось бы разве зашипеть, но Хизур вспыхнул. Рассыпая искры, он взвыл, негнущимися пальцами ухватил глубоко всаженную стрелу, чтобы вытащить и отбросить ее от себя. Мертвецам неведома боль, но огонь свят. И потому — губителен для любой нежити, для всех порождений Тьмы.
Выдернуть стрелу оказалось непросто, двузубый раздвоенный наконечник для того и был откован, чтобы, впившись однажды, накрепко застревать.
Когда наконец Хизуру это удалось, охватившее его пламя сразу погасло. Однако следом прилетела еще стрела. Кое-как выдрав ее, жуткий гость торопливо заковылял прочь.
Позже он еще не раз возвращался, пытался подобраться к Кругу с разных сторон, но меткие огненные стрелы неизменно загоняли его обратно во Тьму…
А потом вовнутрь Круга прилетела ответная стрела.
И очень меткая. Если бы Таемлу не уловила багровый сполох вражеского намерения и вовремя не толкнула отца, лежать бы тому с пробитой головой.
За первой стрелой последовал целый град, стрелы летели с разных сторон. Сбылось предсказание Твердолюба! Осажденные бросились под защиту Белых камней и увели с собой Гзорлика, но дело было плохо. Совсем плохо.
А вскоре ночь прорезали Звуки. Невыносимая для слуха песнь боевых Мавутовых свирелей. И раздался оклик Мавута, без усилия перекрывший все голоса:
— Шульгач! Вот мы и встретились, бывший сын! Ты не рад?
Слова Владыки остались без ответа. Твердолюб только скривил губы. Не дело говорить с тем, с кем сейчас придется сойтись в смертельном бою. Невидимый Мавут расхохотался — так, что у людей в Кругу мороз побежал по коже.
Почти сразу из тьмы выдвинулись, прикрываясь тяжелыми щитами, десятка три Мавутичей.
Сам Владыка шел впереди без всякой брони. Нес в руке свое излюбленное оружие — копье. Меа-лон выстрелил, Мавут, не сбивая шага, небрежно отмахнулся копьем, стрела-срезень свистнула мимо.
— Объясни, Шульгач, этому землекопу, что стрелять в меня без толку… Я всегда получаю то, чего пожелаю. Я смотрю, у вас с собой еще и дев…
Владыка не сумел договорить до конца начатое слово.
Меалон отложил бесполезный лук и хладнокровно взялся за верную пращу. Раскрученный ремнем, камень со страшной силой устремился вперед. Наученный промахом, Меалон даже не пытался целить в Мавута. Камень грохнул о край ближнего щита и отскочил Владыке прямо в висок.
Мавут пошатнулся, струйка крови норовила затечь ему в глаз…
Новый камень лишь высек со звоном искры из каменистой земли и ушел куда-то вверх.
Мавут снова захохотал. Его пытались убить! Его, Владыку, уже осененного сиянием всемогущества!..
…А совсем рядом с ним шел Хизур. Шел и улыбался. Бусый думал, что успел уже повидать самое скверное, но теперь понял, что ошибался. Сладкая улыбка на залитом черной кровью, страшно изуродованном лице мертвого Хизура была полным и окончательным ужасом. И она приближалась. И Круг, наверное, больше не мог Хизура остановить.
Бусый не заорал и не кинулся наутек лишь потому, что на это не было сил. Ноги отнялись, сердце споткнулось и повисло на ледяных иглах страха. Вот сейчас мертвый Хизур еще шире расплывется в улыбке… протянет к нему руки…
Он повернулся к Таемлу и спросил:
— Ты подаришь мне бусину?
Она заморгала, приходя в себя, зеленые глаза ожили.
— Я еще не жених, но Предок Волк даст мне Посвящение, — торопливо продолжал Бусый. — Я вплету твою бусину в косу, а с тобою пребудут мои верность и мужество. Я вырежу для тебя прялку, и на ней будет сидеть симуран…
Мавуту с Хизуром оставалось пройти считаные шаги.
— Вот… — Таемлу поспешно откручивала пронизку от своего жреческого ожерелья. — Вот, возьми… Я тоже тебя люблю…
ЛУННАЯ РАДУГА
Дружный смех, раздавшийся из-за мраморного исполина, несколько озадачил Мавута, он совсем другого ждал от обреченных беглецов…
— Молитесь, дети, — выпуская последнюю стрелу, проворчал Меалон. — Нам с Твердолюбом… Да что говорить… А на вас грехов нет, вы еще ничего худого в жизни не сделали… Может, Те-Кто-Хранят-Круг вас и услышат…
Бусый вовсе не считал себя таким уж безгрешным, но с этим некогда было разбираться. Он крепко взял за руки Таемлу — особым образом, как учил Горный Кузнец. Вызвал внутреннюю улыбку…
Он и сам не мог бы сказать, что это была за молитва. Звучали ли в ней слова, и если да, то какие? Или он просто завыл, бросив в Небеса клич своего рода? Просил ли помощи у Тех-Кто-Хранит-Крут — или рассказывал Им, как это невозможно, чтобы Таемлу замучил и утащил с собой мерзкий мертвец? Все внешнее было неважно. Имело значение лишь то, что Бусый вновь ощутил дыхание потока Силы и растворил себя в нем, устремляясь вслед за бушующим пламенем вверх. Всем своим существом — к невидимым за тучами звездам, к защитнице Луне. Отдал все силы, щедро подарил их Огню, чтобы рыжекудрый сумел превозмочь Тьму, пробить давящие тучи, вырваться на свободу.
И почувствовал, как Таемлу, помогая, тоже отчаянно бросила всю себя ввысь…
Пламя костра взвыло с таким оглушительным торжеством, что от неожиданности Мавут даже остановился. В спину сразу ткнулся Хизур, но Владыка не заметил прикосновения. Ему открылось зрелище, равного которому он не видел никогда в жизни. И даже не подозревал, что такое вправду возможно.
Костер исчез, превратившись в свистящий огненный столб, в исполинское копье, в отточенную пылающую стрелу. Мраморных исполинов озарил неистовый свет…
И грянул удар. На земле родилась молния и ударила в тучи. Она пропорола их, разметала, огненной метлой вымела с неба. В омытой черноте замерцали скопища ярких звезд, выплыла огромная Луна, излила на горы и лес мягкое целительное серебро… Ветер подхватил мокрые обрывки туч и понес, превращая в кружевную молочную рябь…
Если бы некий рисовальщик сумел достойно запечатлеть эти звезды, лунный лик и разлет облаков, — он прославил бы свое имя на столетия вперед.
Но главным в распахнувшемся небе было все же не это.
Милосердная. Кан послала им радугу. Лунную Радугу. Величественную и огромную. Простершуюся прямо над головой. От окоема до окоема… Из чистейшего серебряного света. Ярко-белая нить посредине — и расходящиеся по обе стороны, постепенно меркнущие полоски…
Имя рисовальщика, сумевшего передать благодатный свет этой Радуги, обрело бы бессмертие.
Мавут наконец очнулся от потрясения и вновь рванулся вперед. Чудеса чудесами, а беглецы все равно будут схвачены. И подарены Хи-зуру…
Но что случилось?
Туда, где только что пылал костер, теперь низвергался водопад прозрачного лунного света.
