«Что все это значит?»
— Колдунья моя, — злобно сказал Расмус. — Она шла ко мне.
— Ошибаешься, братец, она шла ко мне, — вздохнул Большое Брюхо, которого еще называли Повелителем Кладбищ, и пристально посмотрел на женщину: — Не так ли?
— Смотря что ты имеешь в виду, — тихо отозвалась нигири.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Все идут к тебе, братец, — грубовато бросил Расмус. — Все попадают на кладбища.
— Но никто не торопится, не лезет без очереди, а когда приходит время, всеми силами старается избежать участи. И вот… — Орвар замолчал, не спуская глаз с женщины, которая машинально положила руку на меховой сверток. То ли пыталась защитить, то ли набраться сил. Продолжать невысказанную мысль Большое Брюхо не стал. Жестко заявил: — Я сожру твою плоть и обглодаю кости, колдунья.
— Я знаю.
— Не останется ничего.
— Я знаю.
— И тебе будет очень больно. Ведь смерть — только начало, потом прихожу я.
— Вечноголодное пузо.
Орвар так посмотрел на Расмуса, что тот прикусил язык. Углежог надеялся, что толстяк вернется к разговору с нигири, но Большое Брюхо решил приструнить вякнувшего грязнулю:
— Ты забываешь, братец, что я буду есть до тех пор, пока будет кого есть, — медленно протянул Орвар. — Рано или поздно у меня в зубах окажутся все. Даже те, чья плоть существует только в Отиг.
— А потом пожрешь себя? — осведомилась Два Сапога.
— «Потом» для тебя не будет, так что какая тебе разница?
— Почему ты ей помог?! — не выдержал Расмус. — Зачем привел сюда?
Гаруса с интересом посмотрела на толстяка. Тот невозмутимо почесал объемистый живот, икнул, принимая из воздуха жареную курицу, и снисходительно объяснил:
— Потому что ты бы ее убил, Расмус. И тем самым помог бы наемнику.
— Наемника убила бы я, — усмехнулась Два Сапога. — У мужлана горячая кровь.
Губы Дагни налились бордовым, в зеленых глазах мелькнуло безумие… безумная жажда. Гаруса презрительно скривилась.
— Собачками этих тварей, — рассеяно пробормотал Охотник. — На снегу догонят, покатятся, кровь во все стороны брызжет, красота!
И сжал кулак, прихватив шкуру суки. Та заскулила.
— Скучно, — вздохнул толстяк. — Из года в год одно и тоже, никакой фантазии. Чем же вы отличаетесь от тех безмозглых созданий, что носятся сейчас по миру?
— Мы среди них главные, — напомнила Два Сапога.
Орвар саркастически хмыкнул и перевел взгляд на нигири:
— Кстати, твоя шутка удалась, женщина: наемник потерял коня и теперь тащится по лесу на лыжах.
— Я рада, — ровно ответила Гаруса.
— Не торопись, — предостерег ее Большое Брюхо и вернулся к любимым родственникам: — Чего решили?
Расмус переглянулся с Дагни. В их взглядах читалась бессильная злоба: они не имели власти на территории Повелителя Кладбищ и были вынуждены принять его условия.
— Как мы будем играть? — выдавил из себя чернобородый. Словно гноем сплюнул.
— У них гонка, — спокойно начал Орвар, с наслаждением дробя зубами птичьи косточки. — Гаруса торопится к Мышиным горам, Леннарт пытается ее перехватить.
— Леннарт Изгой? — перебил его внимательно слушавший разговор Охотник. — Наемник из Гренграса?
— Да, — подтвердил Большое Брюхо.
— Туповат, — поморщилась Два Сапога.
— Зато честен, — буркнул Расмус.
— И упрям, как тарвагские тягловые бараны, — сообщил Орвар, ласково разглядывая прилетевшую из темноты баранью голову в чесночном соусе.
— Неплохой боец, — закончил Ингольф. — Для простолюдина, конечно.
— Так вот, — продолжил толстяк, — мы продадим смертным помощь. Подчеркиваю: продадим. Я подсоблю женщине, вы — наемнику. Посмотрим, кто окажется удачливее.
— Мне нравится, — кивнул Охотник. — Жестокая игра.
— Получается, мы никого не убьем? — разочарованно заметила Два Сапога.
— У других кровь выпьешь, — проворчал Орвар. — Отиг длинный.
Немного успокоившись, Расмус огладил черную бороду, пожевал губами, обдумывая следующую фразу, после чего веско произнес:
— Я определю, чем заплатит нигири.
Он согласился на предложение Орвара, но, судя по тону, от этого своего условия отступать не собирался.
Гаруса поджала губы.
— Договорились, — кивнул Большое Брюхо.
— Ты заплатишь за помощь остатками своей магии, татуированная сука, — затараторила Дагни. На ладони рыжей появился тусклый ледяной шарик: — Заставь его засиять.
И покосилась на Углежога. Тот кивнул, одобряя выбор подруги.
— Это очень высокая цена, — после паузы произнесла нигири.
— А у тебя нет выхода, ушастая, — усмехнулась Два Сапога.
Глаза Дагни засверкали, ноздри раздувались, губы подрагивали в предвкушении ответа. Два Сапога не сомневалась, что ответ будет положительным, — Гарусе действительно некуда деваться, и рыжая упивалась властью над женщиной.
«Пусть не получилось убить — зато мы ее замучаем. Орвар прав: так веселее».
— Сначала мы определим, что я получу за остатки магии.
— Чего же ты хочешь?
— Об этом я скажу только Орвару.
И прежде чем Расмус успел открыть рот, нигири и толстяка накрыла снежная пелена.
— Ты обязан сказать, чем ей помог, — угрожающим тоном заявил Углежог, наблюдая за удаляющейся нигири.
— Не обязан, — отрезал Орвар.
— Вдруг ты перенесешь ее в Мышиные горы?
Чернобородому очень хотелось, чтобы ведьма сдохла.
— Я мог бы перенести ее без лишних разговоров, — покачал головой толстяк. — Но это было бы неинтересно. Не волнуйся, братец, я чту правила: Гаруса пойдет к Мышиным горам сама, без магии. И Леннарт легко ее догонит. — Орвар взял в руки кусок говядины. — Кстати, не забывай, Расмус, что цену Изгою выставлю я. И эта цена — меч Леннарта.
И выразительно посмотрел на Ингольфа.
Два Сапога перехватила взгляд толстяка и нахмурилась. Охотник прищурился. Ингольф остался невозмутим. Углежог же, поразмыслив над предложением Большого Брюха, возмутился:
— Чем же он ее зарежет?
— Придумает что-нибудь, — махнул рукой Орвар. — Или вы ему подскажете… На самом деле, нам пора определиться с куда более важным вопросом: на что спорим?
— Если выиграет наемник, ты отдашь мне свою знаменитую собачью шубу, братец, — предложил Расмус. — И весь следующий год проходишь в одних штанах.
Толстяк похлопал себя по животу, подумал, высасывая из косточки мозг, после чего кивнул:
— Хорошо. Но если победит нигири, я спилю у Дагни каблуки с сапог. Пусть она в следующий Отиг
