и, склонив голову, пялился на остатки гигантского тягача, расползшиеся по дороге, что соединяла сборочный ангар и возвышавшуюся в одиночестве пусковую башню. В руке он сжимал шоколадный батончик в наполовину разорванной яркой обертке. Разглядывая картину разрушений, он не забывал время от времени откусывать шоколадку.
– В этом малом нет ничего подозрительного, – заметил Римо, подойдя к Чиуну, занявшему позицию за металлической грудой, из которой торчали не успевшие полностью расплавиться гусеницы.
– Это тайный марсианский агент, – прошипел Чиун.
– С чего ты взял? – спросил Римо, и в следующее мгновение взгляд его упал на шоколадную обертку. Но было поздно – мастер Синанджу устремился к ничего не подозревавшему насовцу и схватил того за руку.
Техник, скорчившись от боли, опустился на одно колено и возвел глаза к небу, точно так же, как сделал это Римо, когда сидел на электрическом стуле и когда врубили ток.
При одной мысли об этом Римо бросило в дрожь.
– Ты арестован, агент Марса! – тем временем вопил Чиун. – Назови имя твоего предводителя – или погибнешь на этом самом месте!
– Что?...
– Чиун, отпусти его! – вмешался наконец Римо.
– Это лазутчик, которого отправила сюда коварная «Марс Инкорпорейтед». Поэтому ему должно быть известно, что здесь случилось. Говори, пришелец!
Бедолага заверещал, как магнитофонная запись в режиме перемотки:
– Мое имя Отис Клайн. Я из Бока-Рейтон. Я не понимаю, о чем вы говорите.
Римо предъявил ему удостоверение сотрудника НСБТ:
– По-моему, произошло небольшое недоразумение.
Чиун с такой силой сжал его руку, что у него глаза на лоб полезли. Весь багровый, он лишь пыхтел, раздувая ноздри.
– Смотри же, – с торжествующим видом обратился Чиун к Римо. – Он начинает обнаруживать свой истинный лик. Видишь, как выпучил глаза? Человек так не сможет.
– Это ты виноват, – сказал Римо.
– Я просто помогаю ему вернуть свое подлинное обличье, – возразил Чиун.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, ему придется делать пластическую операцию.
Римо наклонился, поднял выпавший из руки несчастного техника шоколадный батончик и поднес его к свету.
– Это, что ли, твоя улика? – спросил он Чиуна.
– Ну да. Этот шпион находится в чуждом ему мире, поэтому, чтобы выжить, он поглощает продукты, которые захватил со своей планеты.
– Чиун, это же батончик «Марс».
– Вот именно. С Марса.
– Да нет же.
Чиун раздраженно фыркнул:
– Прочти, что написано мелким шрифтом.
Римо прочел.
– Здесь написано: зарегистрированная торговая марка «Марс Инкорпорейтед».
– Вот тебе и доказательство! – вскричал Чиун и пуще прежнего стиснул руку «марсианина», на котором лица не было.
– Хаккетстаун, штат Нью-Джерси, – закончил читать Римо.
– Очевидно, имеется в виду марсианский Нью-Джерси.
– Нет никакого марсианского Нью-Джерси.
– Есть же Юпитер во Флориде, – возразил Чиун.
– Но нет Хаккетстауна, штат Нью-Джерси, планета Марс. Можешь мне поверить – в детстве я сам ел эти штуки.
– Точно такие же?
– Ну, может, обертки немного отличались.
– Ага! Значит, это дешевая подделка.
– Да здесь в буфете такие продают, о'кей?
Чиун подозрительно прищурился, так что на месте глаз у него остались лишь узенькие щелки.
Воспользовавшись его замешательством, Римо освободил несчастного техника.
– Недоразумение, – пробормотал Римо. – Вы свободны.
– Но мы не спустим с тебя глаз! – прокричал Чиун.
Техник растерянно поковылял прочь.
Чиун спрятал руки в колоколообразные рукава и смерил Римо недовольным взглядом. Затем он посмотрел на Кингу:
– А это кто такая?
– Кинга. Она журналист.
– Зачем она увязалась за тобой?
– Все о'кей. Она первая женщина, которая не лезет ко мне в «зиппер».
– Я не знаю такого выражения, – сказала Кинга. – Что оно означает?
– Ya tebya lyublu, – старательно выговорил Чиун.
– Prastee'te? – промолвила Кинга.
Чиун недоверчиво воззрился на нее:
– Она русская, а не венгерка.
– Я венгерка, но говорю по-русски.
– Bocsanat, – сказал Чиун.
– Koszonom, – ответила Кинга и спросила по-английски: – Вы говорите по- мадьярски?
– Похоже, да, – сказал Чиун.
– Как это по-мадьярски? – не понял Римо.
– Мадьярский – это национальный язык венгров, – ответила Кинга.
– Я думал, национальный язык венгров – венгерский.
– Только американцы могут быть настолько невежественны, чтобы не знать о существовании мадьярского языка, – презрительно заметила Кинга.
– Поляки почему-то разговаривают по-польски, – пробормотал Римо, видимо, не слишком в этом уверенный.
– Это совсем другое дело. Поляки – они славяне.
– Сколько пальцев я показываю? – неожиданно спросил Чиун, подняв ладонь и загнув большой палец.
– Negy, – ответила Кинга.
– Не chety're?
– Это русский. Я могу ответить по-русски, если хотите.
– От тебя исходит русский дух. Ты пахнешь борщом и черным хлебом.
– Все это я ела когда-то, но с тех пор, как я приехала в эту страну, я предпочитаю исключительно американскую кухню. Особенно мне нравятся бииг-меки и чизбургеры.
– В таком случае ты умрешь молодой и в страшных муках, – заметил
