– А почему насмешливо спросил мальчишка.
Он стоял над Смитом, широко расставив ноги; на лице его застыло выражение, которое нельзя спутать ни с каким другим: торжество от сознания, что ты можешь взирать на люден сверху вниз. В эту минуту Смит вспомнил, что мальчик – сын О.Х. Бейнса.
– Пожалуйста, не надо, – продолжал просить Смит. – Не открывайте его.
Закрыв глаза, Смит постарался не думать о том, что произойдет. Джошуа Бейнс, упершись кейсом в перевернутый “Порше”, начал, как и предполагал Смит, открывать кейс, как обычный портфель, чем привел в действие взрывное устройство, мальчика отбросило на тротуар, на месте головы и рук торчали теперь обуглившиеся обрубки, а сам кейс превратился в ничто – бесформенный сплав металла и пластика.
Смит не пострадал от взрыва. Его защитил кузов автомобиля, но теперь он почувствовал, как жёлтый платок обвился вокруг его шеи. Смит почти не обратил на это внимание. Теперь можно спокойно умереть, – думал он. КЮРЕ исчезнет вместе со мною, но Соединенные Штаты будут жить.
Справа от него распростерлось тело Бен Сар Дина – жалкая плоть, растерзанная и окровавленная. Камень больно ударил Смита по ноге – он вздрогнул. Наверное, его ждет мучительный конец, такой же, как и индуса. Но ведь всякая смерть тяжела, думал он. И так она его долго обходила. Только одно терзало его сердце: он не успел доложить, что за убийствами на авиалиниях стоят О.Х. Бейнс и эти молодые безумцы из секты. Но ничего: кто-то другой узнает о них и оборвет этот беспредел. Римо не будет этим другим – он мертв, и Смит скоро последует за ним. А без Римо Чиун тоже не задержится в стране. Вернувшись в Америку, он узнает, что ученик погиб в авиакатастрофе и отправится доживать свой век в корейскую деревушку. А может быть, думал, Смит, настанет день, когда возникнет новый КЮРЕ. Дела могут пойти плохо, Америку припрут к стенке, и президент, который тогда будет стоять у власти, стукнет в раздражении кулаком по столу и скажет: “Надо бороться, черт подери!” – Эта мысль немного успокоила Смита, и он, несмотря на трясущиеся пальцы, задышал глубоко и ровно, стараясь контролировать боль, обрушившуюся на его тело.
Да, больше ждать нечего. Смит нащупал белую капсулу в боковом кармане, обещавшую быструю, пахнущую миндалем смерть. Повернувшись на живот, он резким движением бросил капсулу в рот, а румал тем временем все туже затягивался на его шее.
И вдруг кто-то крикнул. Всего лишь один раз. Прежде чем Смит успел осознать, что его перестали избивать, чья-то посторонняя сила, встряхнув, поставила его на ноги. Он поперхнулся – капсула с ядом застряла в горле. А потом почувствовал, что куда-то летит. От падения на живот капсула с цианистым калием пулей вылетела изо рта. Некоторое время он лежал, бездумно глядя на белый пластиковый цилиндрик, потом, понемногу приходя в чувство, оглянулся. Что же все-таки приключилось с нападавшими.
По всей улице были раскиданы тела его мучителей, с дюжину юнцов еще держались на ногах, а среди них мелькнуло что-то бирюзового цвета, и это “что-то” двигалось так стремительно, что казалось одним порывом, лишенным плоти:
Юные убийцы валились один за другим, наконец осталась только молодая женщина, сумевшая убежать. А на улице в окружении неподвижных тел стоял Чиун. Убрав руки в парчовое кимоно бирюзового цвета, он медленно направился к Смиту:
– Чиун, – только и сказал Смит.
– Вы разочаровали меня, император, – упрекнул его Чиун.
Звук его голоса напоминал шипение бекона на сковороде.
– Почему? – искренне удивился Смит.
Чиун раздавил каблуком капсулу с ядом.
– Неужели вы думаете, я потерплю, чтобы потомки говорили, что император, которому я служу, вынужден был принять яд? Какой позор!
– Простите меня, – сказал Смит.
Лучшего ответа он придумать не мог. Он хотел было встать, но ноги не держали его, и тогда Чиун поднял его, как ребенка, и поставил на землю.
В мотеле Чиун сказал клерку:
– Мы не хотим, чтобы нас беспокоили.
– Обождите минуточку. Вам следует зарегистрироваться по всем правилам, – попытался остановить их клерк.
Поддерживая одной рукой Смита, Чиун другой сорвал с лестничного пролета перила и швырнул их на стол клерка.
– С другой стороны, – заторопился клерк, – вы можете зарегистрироваться и утром.
В номере Чиун положил Смита на кровать и стал внимательно ощупывать его тело своими пальцами с длинными ногтями. Через несколько минут он поднялся и удовлетворенно кивнул.
– Серьезных повреждений нет, император, – сказал он. – После отдыха ваш организм снова вернулся в то жуткое состояние, которое для вас уже стало нормой.
С явным неодобрением на пергаментном лице Чиун осмотрел комнату, и тут Смита вдруг стукнуло: Чиун ведь не знает о смерти Римо. Как сказать, ему? Собрав все мужество из резервов своего твердокаменного характера уроженца Новой Англии, он произнес.
– Мастер Синанджу, Римо нет в живых.
Некоторое время Чиун не двигался. Потам повернулся и посмотрел Смиту в лицо.
Карие глаза вспыхивали в ярком свете, идущем от голой электрической лампочки.
– Как это случилось? – медленно, произнес старый кореец.
– В авиационной катастрофе. Один человек из ашрама... вон там, – Смит попытался показать, где находится ашрам, но больная рука не повиновалась ему, – ... вон там... сказал мне...
Чиун подошел к окну выглянул наружу.
– Вот эта развалюха – храм? – спокойно проговорил он.
– Да, – подтвердил Смит, – Кажется, в честь Кали.
– Статуя там?
– Полчаса тому назад еще была там, – ответил Смит.
– Тогда Римо не мог умереть, – сказал Чиун.
– Но мне сказали... Авиакатастрофа...
Чиун медленно покачал головой.
– И все же Римо действительно угрожает смерть, – произнес он. – Поэтому я и ездил в свою деревню.
– Но зачем? – спросил Смит. – Не понимаю.
– Вот за этим.
И Чиун, вытащив руки из кимоно, показал Смиту потускневшее от времени серебряное колечко.
– За этим? – В голосе Смита звучало недоумение.
– Да. За этим.
Смит покраснел. Поездка Чиуна стоила черт знает сколько тысяч долларов, кроме того, ставила под угрозу безопасность организации – и все ради чего? Серебряного колечка, которое можно купить за двадцатку.
– Всего лишь за кольцом?
– Это не простое кольцо, император. Когда человек, похожий на Римо, последний раз надевал его, оно помогло ему совершить то, на что раньше у него недоставало мужества.
