крупинок он зарыл под шелковицей.
– Я же спросил вас, что вы там делаете? – повторил Ларю.
Теперь он уже стоял рядом с Римо.
– Ищу редкостный австралийский ночной цветок, – отозвался Римо. – Сегодня единственная ночь, когда он цветет. Но мы его упустили. Придется подождать до следующего года.
– А как насчет бомбы? – спросил Ларю.
– Нет никакой бомбы, – ответил Римо. – Нам уже несколько недель надоедают такими звонками. Просто какие-то психи.
– Вы хотите сказать, что я приехал в такую даль по звонку психа? – сказал Ларю.
– Похоже на то, – ответил Римо.
Ларю сердито топнул ногой, потом обратился к двум операторам, ожидавшим у него за спиной.
– Ладно, ребята. Тогда мы все-таки сделаем занимательный репортаж. Как ученые в полночь ползают по земле, разыскивая редкостный цветок, – он обернулся к операторам. – Поснимайте немного этих парней.
Два оператора нацелились на Римо и Чиуна, и пленка в их устройствах закрутилась.
Узкие орехового цвета глазки Чиуна уставились на одну из камер.
– Как насчет легкой улыбочки? – осведомился оператор.
– Такой? – спросил Чиун, и его лицо исказила напряженная улыбка.
– Здорово, старик. Только побольше зубов.
Чиун, по-прежнему улыбаясь, сгреб камеру и сплющил ее в лепешку. Потом с поклоном вернул ее оператору.
– Хватит зубов? – поинтересовался он.
Римо вырвал камеру у второго оператора и расколол ее на кусочки величиной с лапшинку.
– Но Первая Поправка к конституции! – завопил Ларю.
Римо засунул несколько обломков камеры в рот Ларю.
– Вот тебе Первая Поправка, – заявил он.
Телевизионная команда поспешно отступала к дырке в проволочном ограждении.
– Чиун, спасибо тебе за помощь, – сказал Римо.
– Будешь ли ты?..
– И все же я пока не надену кимоно, – сказал Римо.
У Глории Мусвассер даже ухо устало. Она плечом прижимала к уху телефонную трубку, а на клочке голубоватой бумаги вычеркивала номер очередного телефона для связи со зрителями очередной телевизионной станции.
Она набрала следующий номер.
– Отдел новостей ВЗРО, – ответил мужской голос.
– Я представитель Союза освобождения видов, – заговорила Глория как можно более страшным и грозным тоном террористки.
– И что?
– Я звоню вам, чтобы взять на себя ответственность за то покушение, можно сказать, массовое уничтожение людей, которое почти состоялось сегодня ночью в лабораториях МОЗСХО.
– Что за покушение? Какое-такое массовое уничтожение? Да сегодня ночью самой великой новостью стало известие о том, что президент спокойно храпит в своей постельке без дурных снов.
– Это было бы почти настоящее массовое уничтожение, – настаивала Глория.
– Почти не считается.
– О чем вы тут мне толкуете? Мы чуть не взорвали все Западное побережье, разрушения могли бы вернуть его обратно в каменный век.
– Чуть тоже не считается, – сказал раздраженный голос в трубке.
– А теперь слушай меня, ты, сочувствующая военным промышленникам, свинья – заорала Глория. – Мы – это СОВ, и мы намерены взять на себя ответственность за атомный взрыв, рядом с которым Хиросима показалось бы детским пуканьем. Потенциальное количество погибших просто ошеломительное.
– Меня не интересует, как вы там называетесь – СОВ, ВВ или Г-О-В-Н-О, – ответил репортер. – Но сегодня ничего не произошло, значит, и нет никаких новостей.
– Боже, – вздохнула Глория. – Ничего не случилось. Вам всегда подавай действие. Вы торговец скандальными сенсациями.
– Совершенно верно замечено, – согласился репортер.
– Отвратительно.
– Если хотите, – не отрицал тот.
– А разве намерение ничего не стоит?
– Дорогая леди, – устало сказал журналист, – да если б из одних дурных намерений можно было состряпать сюжет, вечерние новости длились бы сорок часов подряд.
– Да просто нам попалась испорченная атомная бомба, ты, дурья голова! – завизжала Глория.
– А у нас – горячая линия, – ответил репортер и повесил трубку.
Глория прикурила от окурка Натана.
– Нам надо придумать новый план, – сказала она.
– Они не купились на этот?
– Свиньи. Этот парень заявил, что дурных намерений еще недостаточно.
– А во Вьетнаме, значит, было достаточно, – произнес Натан самым лицемерным и самодовольным тоном.
– Как прикажешь это понимать, черт подери? – спросила Глория.
– Понятия не имею, – вполне кротко ответил Натан. – Просто если говорить о Вьетнаме – никогда не промахнешься.
– Вьетнама больше нет, – оборвала его Глория, – так что кончай молоть чепуху. Это важно. Перривезер подпрыгнет до потолка, когда узнает, что бомба не взорвалась. Он, должно быть, потратил на нее целое состояние.
– Да уж, состояние, – произнес Натан.
Соглашаться с Глорией почти всегда было безопасней.
– Может, нам удастся выдумать что-нибудь такое же удачное. Какую-нибудь сенсацию, чтобы все эти средства массовой информации кинулись на нее, – сказала Глория.
– ВИМП так и не заинтересовалась? – спросил Натан.
– Они сказали, что послали бригаду, но все разъехались по домам.
– А ВАСК? – снова спросил Натан.
– Они тоже выслали бригаду, на которую напали какие-то люди, наблюдавшие за цветением цветов. Значит, нам просто необходимо выдумать что-то приличнее.
– Например?
– Думай, – велела Глория.
Натан свел брови над переносицей.
– Так пойдет? – спросил он.
