Смит, побледнев как смерть, повернулся к Римо.
– Держу пари, что мы думаем об одном и том же, – произнес он бесцветным голосом.
– Гордонс, – кивнул Римо. – Вернулся.
– Кто такой Гордонс? – спросила Анна Чутесова.
– Вы видели его? – Смит в упор смотрел на Армалайда. – Сможете описать, как он выглядел?
– Говорю вам, я видел только глаз. Он сказал мне, что он сам и есть “шаттл”. Что он... растворил его в себе.
– И принял его форму, – кивнул Смит. Черты его лица окаменели.
– Да, так.
– Он называл вам свое имя?
– Я и не знаю, есть ли оно у него. Он сказал: он, мол, машина для выживания, и если я ему помогу, он не станет меня того... в кубик. Делать было нечего, ясно, я согласился. А вы бы что на моем месте сделали?
– А мойка? – спросил Смит. – Это ведь и есть “Гагарин”, не так ли?
– Наверное. Я всего минуту ведь провел в корабле, пока он летел; расслабился. Тут вдруг мы бах! – и сели, я башкой об переборку – и без сознания. А когда очнулся, вижу – я на автомойке какой-то, корабля нет... я уж сбежать хотел. Не тут-то было – мойка тоже оказалась живой. Представить себе не можете, что это такое – когда тебя держит в плену мойка для автомашин!
– Поистине трудно себе представить, – тон Римо был странно сух.
– Но почему все же мойка? – настаивал Смит.
– Маскировка. Это я ему подал идею – если, мол, он хочет избежать преследования, нужно принять какой-то... обыкновенный вид.
– Автомойка “Юрий Гагарин” – разумеется, самое распространенное название, – так же сухо заметил Римо.
– Да это он уже сам. Решил это имя оставить... он вообще, честно говоря, не очень-то врубался. Все понимал буквально. Я ему хотел объяснить, что с таким названием долго он не протянет, а он мне: ему, мол, приходится работать с тем, что есть под рукой. То есть он сначала растворил в себе “шаттл”, а потом превратил его в эту самую мойку, вот. А когда военные прекратят поиски, он еще во что-нибудь хотел превратиться... тут эта идея ему и пришла.
– Какая идея?
– Ну, он все время врагов боялся. То есть вот вас, я думаю. Он про вас все уши мне прожужжал.
– Да, – задумчиво кивнул Римо, – мы с Гордонсом знакомцы старинные.
– Так кто такой Гордонс? – снова потребовала Анна. Но ее словно бы не заметили.
– Говорит, пока на этой планете столько народу, он не может чувствовать себя в безопасности. Я, в общем, понимаю его – как-никак, я тоже спец по выживанию. Этим мы с ним были похожи. Я, в общем, тоже думаю – многовато людишек-то на нашей планетке, все чего-то распоряжаются, ресурсы природные истощают... И гнались за нами обоими – и за ним, и за мной. Ну мы и решили работать вместе, чтобы как-то разобраться с этим со всем, понимаете?
– Стерилизовав всю планету, – кивнула Анна. Римо, Чиун и Смит как по команде повернули головы в ее сторону.
– А вы откуда знаете? – подал голос с земли Армалайд.
– И правда, откуда вы знаете это, мисс Чутесова? – обрел наконец дар речи Смит.
– Пусть он сам вам расскажет, – выдохнула Анна. Ее лицо стало белым как мел. Свой “вальтер” она держала так, будто он весил, по меньшей мере, полтонны.
– Ну, в общем... там, в “челноке”, был спутник, его еще называют “Дамоклов меч”, – неохотно начал Армалайд, умудрившийся к этому времени сесть, вытянув ноги. – Этот... машина для выживания, и догадался, что он испускает микроволны, которые стерилизуют людей. Он людьми их, правда, не называл – для него они машины из мяса. Жуть, а? Ну мы с ним и подумали – если наших врагов просто уничтожать, их от этого меньше не станет. Появятся новые. А вот если стерилизовать, дело совсем другое. Остается только сидеть и ждать, пока сами вымрут, по одному. А раз так, то проблема и будет решена. Как идея?
– Значит, бесплатная автомойка “Юрий Гагарин” была на самом деле пунктом стерилизации.
– Бесплатная – это была моя идея, – скромно поделился Эрл Армалайд; – Так куда больше народу заманить можно.
– Ну а производительность? В лучшем случае вы могли стерилизовать население в радиусе пятидесяти миль, но никак не больше.
– Вот и мы об этом тоже подумали. Я ему все это объяснил, и мы нашли способ. Он тут сообразил, как самим делать эти самые стерилизаторы. Я собирался взять подряд и понастроить бесплатные мойки по всей стране, а потом – во всем мире!
– Прелестно, – сложив руки на груди, заметила Анна. – Так и должно быть. Капитализм в действии.
– А кто был в будке у выхода? – спросил Римо.
– Да эта... машина. Она... или он может превращаться в кого угодно. Или во что. Он, видно, и превратил часть мойки в механическое подобие человека. Я это самое подобие, правда, так и не видел. Он же ни разу из будки не выходил. Да я и не пытался, признаться. Я во как был сыт говорящими батареями отопления и глазами, которые таращились на меня из стен. Да и вообще всем этим.
– И где же Гордонс сейчас? – спросил Римо.
– Затаился, наверное. Он сказал, что выбрал эту местность, потому что его враги – то есть вы, ребята, – где-то рядом, и он дождется, пока вы к нему приедете, и тогда – хоп! – всех вас разом и стерилизует. Только приехал один этот... азиат, да и машина запаниковала, когда вы, мистер, потеряли сознание.
– Я не мистер, а Мастер, – процедил сквозь зубы Чиун.
Он взмахнул рукой над головой пленника, и Армалайд, закатив глаза, начал заваливаться набок. Римо успел поймать его и вернул в прежнее положение.
– П... простите, Мастер, – выдохнул Армалайд. – Ну и когда это случилось, он решил, что нужно нам разделиться – боялся, что вы захотите за своего приятеля отомстить. А в его планы прямое столкновение не входило.
Он и заставил меня спереть для него мусоровоз, на нем и уехал. А мне приказал дожидаться, когда вы появитесь. Ну а дальше вы знаете сами. Вот.
– И он водит этот мусоровоз? – удивился Римо.
– Водит – это не то слово. Он сам стал им. А мусоровоз потому, что в него как раз влезал этот самый спутник.
– Куда же он направился?
– Он мне не сказал. Но, думаю, делает где-нибудь свое дело, стерилизует народ. Он вообще хочет очистить от машин из мяса весь мир. От людей, то есть.
– Безумие какое-то, – покачала головой Анна.
– Нет уж, мэм, – это и есть выживание в его самой совершенной форме. Вы избавляетесь от человечества без всяких проблем. Никаких больше войн, никакого расизма и ядерной угрозы, навалом еды, воздуха и прочего. И только двое в мире – я и он.
– Но потребовалось бы не менее восьми десятков лет, – возразил Смит, – прежде чем на Земле умер бы последний ее житель.
– Мы надеялись на полвека, – признался Эрл Армалайд. – За пятьдесят лет
