Он потерпел фиаско и решил скрыться? Но какие тому доказательства?
Доктор Харолд В. Смит дышал.
Этим его активность исчерпывалась. Физиологический раствор он получал через введенную в вену трубку, глаза его были закрыты, а зрачки вот уже четвертые сутки оставались неподвижны, что свидетельствовало об отсутствии не только сновидений, но и какой бы то ни было работы мозга вообще.
Доктор Мартин Кимбл взглянул на листок с жизненными показаниями, прикрепленный в ногах больничной койки, на которой лежал Смит. Полное отсутствие динамики – как положительной, так и отрицательной. Точно в таком состоянии он к ним и поступил. Это нельзя было назвать даже комой, поскольку никаких свидетельств работы мозга не было вовсе, но и о смерти говорить было рано. Сердце Смита еще билось – если можно назвать сердцебиением сокращение сердечной мышцы раз в двадцать минут. Легкие, судя по всему, тоже функционировали. Пока ничего нельзя было сказать.
Когда этого человека, найденного в полной неподвижности на своем рабочем месте без всяких признаков насилия, полученной травмы или яда, привезли в клинику, доктор Кимбл распорядился подсоединить его к системе искусственного жизнеобеспечения. Перепуганной жене больного доктор Кимбл объяснил: “Не могу пока дать определенного прогноза. Боюсь, возле него долго придется дежурить. Вам лучше сейчас поехать домой”.
Он не сказал ей о том, что, учитывая все показания жизненно важных органов, доктор Харолд В. Смит с таким же успехом мог сейчас быть куском сыра, вырезанным в форме человеческого тела. Даже цвет лица у него был восковой.
Волна пропитанного нашатырем воздуха, качнувшаяся от двери, заставила доктора Кимбла обернуться. В палату вошел пожилой азиат в костюме сине-зеленого цвета и, глядя мимо доктора Кимбла, решительно направился к больному.
– Прошу прощения, но часы посещений уже прошли, – строго преградил ему путь доктор Кимбл.
– Я не посетитель, – скрипучим, ворчливым голосом отозвался азиат. – Я – личный врач мистера Смита.
– О-о... Миссис Смит мне ничего о вас не говорила, доктор...
– Доктор Чиун. Я только что вернулся из своей родной Кореи, где лечил серьезного ожогового больного.
– Я полагаю, у вас есть какой-нибудь документ? – осторожно предположил доктор Кимбл, зная, что в наши дни сплошь и рядом встречаются разные восточные лекари, на поверку оказывающиеся обыкновенными врачами-недоучками.
– Я могу за него поручиться, – раздался сзади спокойный голос.
Доктор Кимбл обернулся и увидел мужчину в белой футболке и черных брюках.
– А вы кто такой?
– Я личный ассистент доктора Чиуна. Можете называть меня Римо.
– Вынужден просить вас пройти за мной. У нас в клинике существует определенный порядок касательно специалистов со стороны.
– Сейчас не время! – отрезал Римо и взял Кимбла за руку.
Он едва коснулся его локтя, но по руке тотчас побежали мурашки. И дальше – по груди и шее. Хотя доктор Кимбл понимал, что чувствовать иголки мозговой тканью невозможно, тем не менее он их явственно ощутил и в голове. В глазах у него помутилось.
Человек по имени Римо отпустил руку, и доктору Кимблу стало легче. Он стоял на коленях.
– Расскажите, что произошло со Смитом! – сказал Римо.
Доктор Кимбл начал свой рассказ, но коротышка-азиат прервал его тираду. Он уже колдовал над пациентом.
– Это все неважно! Ты лучше посмотри, что он сделал со Смитом! Понатыкал в него иголок и подключил тысячу машин! А где же пиявки? Удивляюсь еще, как он не налепил ему на вены пиявок, дабы окончательно высосать из него все соки!
– Папочка, пиявок не ставят уже несколько десятилетий.
– Вообще-то в последнее время их опять начинают применять, – сказал доктор Кимбл, с трудом поднимаясь на ноги.
У него кружилась голова, он отыскал глазами кислородный баллон и жадно приник к маске. Он глубоко вдыхал чистый кислород, а сам смотрел и слушал.
Доктор Чиун обошел кровать, критическим взором оглядев больного.
– В таком состоянии он уже четверо суток, – сказал доктор Кимбл.
Доктор Чиун молча кивнул.
– Никаких следов повреждений нет, – сказал Кимбл.
– Как это – нет? – возразил Чиун и невообразимо длинным ногтем ткнул пациенту в лоб. – А это что такое?
Не отнимая от лица кислородной маски, доктор Кимбл нагнулся к Смиту: посередине лба была маленькая лиловатая точка.
– Пигментация, – констатировал он. – Возможно, родимое пятно.
– Называете себя врачом, а воспаление третьего глаза в упор не можете распознать! – заклеймил Чиун и принялся массировать Смиту виски.
– Это что еще за средневековые суеверия?
Чиун не удостоил его ответом. Его пальцы переместились Смиту на восковой лоб. От усердия он даже закрыл глаза.
– Что это он делает? – обратился Кимбл к Римо.
– Понятия не имею.
– Но вы, кажется, его ассистент?
– Я в основном слежу за тем, чтобы люди вроде вас ему не мешали.
– Я проверяю
– Это еще что такое?
–
– Да будет вам! Это же абсурд!
– Римо вам сейчас продемонстрирует.
Римо протянул руку и легонько постучал доктора Кимбла по лбу в самом центре. Доктор Кимбл закатил глаза и стал оседать на пол. Римо успел подхватить его под руки и спросил у Чиуна:
– Что теперь с ним делать?
– Если хочешь, можешь его включить обратно.
Римо нащупал лоб и тихонько стукнул. Доктор с усилием встал на ноги и одернул халат.
– Я что – потерял сознание?
– Вернее сказать – отключились, – уточнил Чиун.
– Я вам не верю!
– Никто не верит, – пожал плечами Римо и подошел к Чиуну. – Ну, как он?
– Ужасно! Вся внутренняя гармония нарушена. Похоже на непоправимые повреждения.
– Мы не можем позволить Смиту умереть. Сделай что-нибудь!
