хвостом и зашипела:
— Ишь чего надумал — у пожилого человека, можно сказать, последнюю крошку хлеба отбираешь! Ирод окаянный, и как тебе не стыдно! Морда твоя наглая! Чему тебя родители только в детстве учили! — И все это с напором, с огоньком и восклицательными интонациями.
Дитриху стало не по себе, он отпустил тарелку и покраснел, сознавая свою вину. А Пульхерия тем временем ловко ретировалась к выходу, унося с собой кружку с пивом Ганса и тарелку с сосисками Морунгена. Это победоносное отступление сопровождалось комментариями:
— Повырастают, понимаешь, черт знает в кого, а потом от них добрым людям просто проходу нет! Куда смотрит отдел пропаганды и общество «Спасения на водах»?
Морунген обвел экипаж изумленным взглядом. Пожал плечами. Вальтер подумал было, что командир заслужил то, что получил, но ведь он действовал из самых лучших побуждений.
— Не переживайте, герр майор, — утешил Треттау своего грустного командира. — Этих русских фрау никогда не поймешь.
Генрих наконец расслабился и снова уютно умостился за столом:
— Угу, лучше держаться от них подальше.
Дитрих тяжело вздохнул и, уставившись на пустое блюдо в центре стола, подвел итог своим наблюдениям:
— Да… Как говорится, старость не радость.
Ганс тоже счел своим долгом подбодрить барона:
— Не принимайте близко к сердцу, гepp майор. Мой дедушка говаривал: есть два способа справиться с женщиной, но никто их не знает. Давайте лучше еще что-нибудь закажем!
В маленьком домике, расположенном в живописном пригороде Дарта, ведьма Свахерея собирала свою внучатую племянницу на первый в ее жизни прибацуйчик.
Скажем сразу: что там Наташа Ростова с ее предпраздничными треволнениями и ее первым балом, вместе взятыми? Толстой обратился к сей скудной теме лишь потому, что не имел возможности наблюдать, как собираются не на бал, а на прибацуйчик. Вот бы где разгуляться великому русскому классику. Но ему не повезло — он не успел на пароход этой истории и так и остался за бортом, не узнав, как отправляют любимых чад настоящие мастера своего дела.
Торжественная и сосредоточенная Свахерея расположилась в кресле под фикусом, держа в руках толстенную амбарную книгу с заклинаниями.
— Ты должна быть самой красивой и эффектной изо всех этих кикимор. Ну, что до красоты — то Душара тебя не обидел, тут ничего делать не надо. А вот что касается того, как ты будешь одета и в чем приедешь на прибацуйчик — об этом стоит как следует подумать. Дамочки при нашем дворе соберутся сплошь состоятельные и знатные, и не утереть им нос просто неприлично.
Галя, читавшая в детстве сказку про Золушку, чувствовала, что голова у нее идет кругом. Но, будучи женщиной самостоятельной и твердых правил, она напомнила бабуле:
— Не больно-то мне нужен ваш король. Я на сам… прибацуйчик хочу попасть, а стоять в длинной очереди невест — это, тетенька, увольте. Это же срам один — за мужиком бегать, задравши хвост. Да еще не он решать будет, а эта ваша Гедвига. Тьфу! Даже думать противно.
— Привыкла, что за тобой ухаживают? — лукаво осведомилась Свахерея.
— Не без того, — солидно отвечала Галя. — Я это дело люблю. Конечно, чтобы без всяких глупостев и вольностев — а с уважением. Я — девушка приличная, себя блюла. Мне мужу после не стыдно будет в глаза посмотреть.
— Розанчик ты мой! — умилилась ведьма. — Вся в нас с сестренкой. Мы точно такие же в молодости были. Гордые… Так, гордая моя, неси-ка ты с огорода тыковку побольше: карету станем колдовать.
— Ой! — по-детски всплеснула руками Галя.
Все остальные мысли разом вылетели из ее хорошенькой головки. Какой король? Какие смотрины? Главное — ей сделают настоящую карету, как у принцессы.
Она притащила в дом увесистую тыквищу и замерла в ожидании.
— Нет, — скривилась бабуля. — Чтой-то не то. Нам нужно всех потрясти, а кареты — это явление привычное. У кого — с позолотой, у кого — в эмали и вензельках, у кого — вообще не поймешь в чем. Здесь мы оригинальностью никого не потрясем: у меня воображения не хватит. А в этом справочнике вообще предлагают только типовые проекты — золотая подножка и форейтор на запятках. Нет! Не бывать такому, чтобы моя племянница явилась на прибацуйчик в сопровождении какого-то старомодного форейтора. А что это у тебя в уголке стоит?
— Бочонок с селедкой, — ответила ошарашенная резкой сменой темы внучатая племянница.
— То, что доктор прописал! — восхитилась ведьма. — Йа!
— Какой доктор? — всполошилась Галя.
— Мублап, наверное. Это чародей Хухлязимус, когда чем-то доволен, говорит: это то, что доктор прописал.
— Я такую карету как-то видела: огромную, с такими рогами длиннющими — их можно будет сделать золотыми, убрать лентами и цветочными гирляндами, — с хрустальными окнами, и двери самодвижущиеся.
— Это как?
— Сами открываются. Без лакея.
— Чудеса!
— На том стоим, — скромно сказала ведьма.
Затем она сосредоточилась, зашевелила губами, сделала пару замысловатых жестов, в одном из которых привиделось Гале нечто неприличное, о чем она с трудом умолчала.
Бочка с селедкой стала подпрыгивать и кружиться по комнате, подгоняемая незримой силой, затем затуманилась стыдливо, окуталась розовым дымком и… исчезла.
— Ой, — разочарованно сказала Галя.
— Что ж «ой»? — изумилась Свахерея. — Все в лучшем виде.
— А где же карета?
— Во дворе, как же бы она в доме-то уместилась?
— Бабуля!
— Целуй вот сюда, — подставила бабуля румяную щеку. — То ли еще будет, красавица моя. Сейчас мы тебе слуг наворожим. Пойдем-ка к ручью. Полуфабрикат ловить будем.
Глава, в которой такое делается, такое делается!
В любовь и ревматизм не верят до первого приступа.
На прибацуйчик Галя ехала настоящей королевой.
Ее платье заслуживает отдельного описания, но мы ограничимся только одним комментарием: Пьер Карден, Соня Рикель и взыскательный Балансиага просто лопнули бы от зависти, глядя на это чудо портновского искусства.
Туфельки на ее ногах были оторочены мехом и расшиты золотом и жемчужинками.
Роскошная смоляная коса была уложена самым причудливым образом и украшена самозитными и яшкуфонными заколочками, и это было роскошнее любой королевской короны. Потому что корону может заказать ювелиру всякий, у кого достаточно денег, золота и камней, а такие волосы случаются раз в сто лет.
Пышная грудь соблазнительно выглядывала из пены розовых кружев, а высокая шея была украшена восхитительным ожерельем.
Галя изящно ступала маленькими ножками, и — о чудо! — ей не мешали многослойные пышные юбки, сотканные будто из лунного света.
— Что значит порода! — восхитилась Свахерея. — Королева! Вся в нас с
