— Что оно такое? — рассуждала ведьма. — Неужто без него ехать нельзя? Не понимаю. И ведь ничего не поделаешь, оно всегда оказывается внутри и ни за какие коврижки не соглашается выходить… Зато окна здесь прекрасные — светло, как на улице. Благодать.
Оказалось, что, пока воевали с разгневанным духом хрустальной кареты, успели добраться до Дартского замка. Свахерея открыла было рот, чтобы продолжить свои мудрые наставления и подробно рассказать внучке, как должна себя вести на прибацуйчике настоящая заморская принцесса, как вдруг подпрыгнула на месте и тревожно прислушалась к чему-то слышному только ей.
— Батюшки! — возопила она, схватившись за голову. — Батюшки мои! Забыла, склеротичка старая, напрочь забыла!
— Что такое, бабуля? — испугалась Галя.
— Дракона проклятущего совсем из виду упустила. Так увлеклась прибацуйчиком, что забыла напрочь про эту полосатую тварь. А Мулкеба глянул в свой хрустальный шар и вопит, что дракона нет нигде и полиглота, к ним приставленного, нет и что жизни в замке тоже нет, потому что Гедвиге вынь да положь этого монстра.
— Ты уж прости меня, пинчончик мой, — ласково обратилась ведьма ко внучке, — но мне нужно лететь на задание. Иначе король с нас голову снимет. Ах ты ж… Единственная надежда, что его величество сейчас будет очень занят на празднике. Может, я успею чего разузнать.
Ведьма лихо свистнула, и с неба, потрясая случайных наблюдателей, опустилась ее верная дымляжная седласая забаска. Свахерея вскочила в седло.
— Так, что я еще не сделала? — потерла она переносицу. — Ой! Лакеи же!
Выхватила из-за пазухи пакетик с лягушками, побормотала над ним, швырнула наземь. В эффектных вспышках крохотных молний, искрах и клубах розоватого дыма возникли две совершенно невозможные фигуры. Галя стояла с открытым ртом, не имея сил ни заговорить с обезумевшей от спешки и беспокойства бабулей, ни двинуться с места.
— Ну все, красавица моя, веселись, охмуряй короля, в обиду себя не давай. Скоро вернусь. Чао!
Ведьма пришпорила забаску, и та с надсадным воем взмыла к облакам.
— Бабуля! — пискнула Галя. — А чего же мне нельзя?..
— Не знаю, — донеслось откуда-то сверху. — Рискуй, экспериментируй!
— Что?!
Надо сказать, что вся эта суматоха произвела чрезвычайный фурор в Дартском замке.
Принцесса, прибывшая в такой огромной хрустальной карете, под надзором личной ведьмы, с невиданной охраной и такой нездешней красоты, сразу потрясла воображение добрых уппертальцев.
Дарт шумел, сплетничал, захлебывался от восторга и любопытства. Поэтому неудивительно, что его величество Оттобальт узнал о Гале задолго до того, как смог лично с ней познакомиться.
Он еще только спускался по парадной лестнице, нахлобучивая на рыжую голову ненавистный чепчутрик с пимпочками; тетя еще жужжала ему на ухо последние наставления; невесты еще толпились во внутреннем дворе, ожидая, когда дело дойдет до официального объявления прибывших гостей, а Галя уже стала популярной в Дарте фигурой. И было отчего.
Никто еще не прибывал в Упперталь в сопровождении двух затянутых в ярко-зеленые костюмы аквалангистов — в ластах, масках и с кислородными баллонами за плечами…
Мы не станем рассказывать, каким именно образом шедевр немецкой военной промышленности застрял в прозаической луже посреди леса. Это совершенно неинтересная история. В оправдание же экипажа можем привести единственный аргумент: лужа сия была уже как бы и не лужа, а начинающее болотце — вполне обозримое, но уже достаточно широкое и глубокое, чтобы в нем могла утонуть телега с лошадью и надолго задержаться такой вот бронированный исполин, как «Белый дракон».
Обнаружив, что даже двигатель супертанка в конце концов не выдержал выпавших на его долю испытаний и сдох в неравной борьбе с российским бездорожьем, Дитрих принял соломоново решение. Клаус и Ганс занимаются ремонтом — все равно большее число работников внутри танка будут только мешать друг другу; а командир, Генрих и Вальтер отважно отправляются на разведку, чтобы выяснить, куда их занесла нелегкая и как отсюда выбираться.
Растерянность танкистов усугублялась еще и тем фактом, что снег исчез, как только они отъехали чуть дальше от горной гряды, и теперь вокруг снова царило лето. Положение становилось все более невыносимым, и майор фон Морунген ощущал острую потребность немедленно что- либо предпринять. Не то напиться в драбадан, не то сдаться в плен партизанам, если таковых когда-нибудь удастся обнаружить. Не то радировать в Берлин командованию, что именно экипаж из пяти человек думает о войне с Россией и об умственных способностях немецкого генералитета. Но послать радиограмму, слава богу, было невозможно по техническим причинам.
Оставшись вдвоем, Клаус и Ганс откровенно занервничали.
Наступила чудесная летняя ночь. Лесные заросли наполнились таинственными звуками, о которых приятно читать в приключенческих романах, но куда менее приятно слышать своими ушами, находясь в незнакомом месте и зная, что случиться здесь может все, что угодно.
Клаус возился в машинном отделении, стуча, и гремя инструментами. Ганс все время приставал к нему с вопросами — волновался:
— Сколько мы еще будем сидеть в этой луже? Торчим на открытом месте уже третий час: любой партизан гранату бросит — и конец секретному танку. Клаус, много еще осталось?
Клаус просипел сквозь зубы, дрожа от напряжения:
— Лучше дай мне ключ на двадцать два.
Он затягивал ключом какую-то гайку, упираясь ногами в борт танка.
— А не хочешь помогать мне — наруби веток и замаскируй танк снаружи.
Ганс воззрился на него как на сумасшедшего:
— Сам маскируй, я еще жить хочу. Знаешь, как они метко стреляют? Один снайпер может целую роту положить в таких условиях: ночь, темнота кромешная, открытое пространство посреди леса. Осталось на груди нарисовать большой белый круг, чтобы человек не хлопотал и не напрягался. Чего уж там? — Тут он тревожно прислушался и поднял палец, привлекая внимание Клауса. — О! Слышишь, опять снаружи кто-то возится.
Клаус перестал шуметь и затаился.
— Точно. Что за чертовщина? А ну-ка, Ганс, дай очередь! Я здесь не для того гайки закручиваю, чтобы их кто-то раскручивал снаружи.
Ганс озабоченно проговорил:
— Так и своих можно грохнуть ненароком. Лучше ты сперва выгляни, а я тебя подстрахую у пулемета.
В этот напряженный момент снаружи послышался отчетливый стук по броне. Стучали деликатно, но настойчиво — твердою рукой. Так стучится одолжить спичек тот сосед, которому вы вот уже третий месяц должны двадцать марок.
Клаус оставил свои ремонтные забавы и бесшумно переместился к смотровой щели механика-водителя, поближе к источнику звука. Какое-то время он вглядывался в темноту, пытаясь обнаружить того, кто стучал.
Оказалось, что некто тоже выбрал эту щель, чтобы заглянуть в танк. Если его цели и были непонятными, то все очень быстро разъяснилось. Завидев мигающие глаза Клауса в проеме люка, некто сразу принялся излагать:
— Скажите, когда и где вы отдыхали последний раз? Впрочем, можете не
