проговорила Аня, подавшись вперед, - Он ни в чем не виноват!
Антон Матвеевич нахмурился:
– Его вина доказана! Его видели, когда он похищал девушку! Завтра убийца будет казнен, и тогда бунт, надеюсь, прекратиться. Народ должен знать, что власть имущие заботятся о его благе.
Он перевел взгляд на молодую женщину, сидящую рядом с ним, и нежно произнес:
– Вот видишь, Глафира, чавахи - дикий жестокий народ. А ты так заботилась о них, каждый день ездила в их поселение, возила им еду и лекарства. Страшно подумать, какая опасность тебе могла угрожать!
– Глафира Семеновна - ангел, чистый ангел! - восторженно подхватил Волков, бросая на женщину преданный взгляд.
– Ах, господа, позвольте вам представить мою жену, Глафиру Семеновну, - спохватился Городской голова, - Глафира Семеновна не только красива и добра, но еще и очень образованна. Она много читает, изучает древнюю историю. А еще, не угодно ли на спиритический сеанс? Моя жена увлекается вызыванием духов!
– Полно, милый, - смутилась Глафира Семеновна, - Кому это интересно?
Макс удивился: скорее уж, он мог подумать, что молодая красавица - дочь Антона Матвеевича. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Впрочем, Глафира Семеновна вела себя так скромно и вместе с тем величественно, что выглядела достойной супругой главы города. В ней не было ни капли девичьего кокетства, ее глаза все время были опущены долу, все движения - плавны и спокойны.
Его размышления были прерваны Гольдштейном, который взялся объяснять, почему считает Эльхана невиновным. Голова внимательно выслушал его и сказал:
– Я верю вам, к тому же чавах даже под пытками не признается в похищении и говорит, что не знает, где спрятаны девушки. Но поймите: пока виновный не будет публично наказан, народ не успокоится. А его видели многие. Как вы объясните людям, что на юноше была порча? Кто вам поверит? Если власти города не найдут убийцу, горожане взбунтуются и против них. Город ждет безвластие!
Никакие уговоры не заставили Антона Матвеевича отложить казнь несчастного. Он предлагал путешественникам любую помощь и поддержку, но пощадить чаваха так и не согласился. Отчаявшись его переубедить, все отправились по своим комнатам, уставшие и расстроенные.
Макс вошел в свою роскошную спальню, и, не раздеваясь, улегся на пышное, заваленное пуховыми подушками ложе, обняв тяжело сопящего объевшегося пса. Он прикрыл глаза и попытался придумать, как найти истинного виновника похищения девушек. Почему-то ему казалось, что все происходящее как-то связано с Черной Королевой и вторжением во Вторую грань полчища нежити.
Глава 26.
Рамир вернулся в свою лачугу поздно вечером, когда вокруг уже совсем стемнело. Сегодня Зуливан готовил новое зелье, нейтрализующее действие любовного приворота, и мальчик не мог оторвать взгляда от перламутрово-серого варева, в котором то и дело вспыхивали розовые искорки. Зелье варилось долго, и Рамир остался в доме учителя до самого конца, пока тягучая остывшая жидкость не была разлита в маленькие стеклянные флаконы, напоминавшие формой прекрасные морские раковины.
– Явился, бесполезный ублюдок! - встретила его мать, которая сегодня долго не могла найти гостя, и потому была особенно не в духе.
Она отхлебнула дешевого кислого вина прямо из узкогорлой глиняной бутылки, и посмотрела на Рамира с нескрываемой ненавистью:
– Ничего, совсем скоро ты перестанешь пугать моих гостей своей мерзкой рожей! Завтра я отведу тебя на Большой базар, там купцы из Восточного Эмирата покупают таких уродцев, как ты, делают из них евнухов и продают в гаремы богатых людей. Чем страшнее рожа, тем, говорят, дороже платят - уродливый евнух у них очень ценится. Впервые я получу от тебя какую-то выгоду, а ты еще благодарить потом будешь, что в хорошее место пристроила.
Выговорив все это, мать рухнула рядом с пьяным гостем. Эола и Борг злорадно захихикали, толкая и щипая Рамира и в подробностях расписывая ему процедуру оскопления. Он лег на продавленный тюфяк, не обращая внимания на тычки и издевательства, и закрыл глаза. На его лице появилась странная улыбка. Отчаявшись довести его до слез, брат и сестра потихоньку угомонились и уснули. На полу храпела мать, обнявшись с пожилым пьяным матросом, сегодня сошедшим с корабля. Наступила глубокая ночь, покрывшая мир темным покрывалом, делающим одинаково неразличимым и совершенство красоты, и жуткое уродство. Рамир лежал и улыбался в темноте…
В темный предрассветный час старого Зуливана разбудил настойчивый стук в дверь. Не спеша, он накинул тяжелый шелковый халат, подошел к двери и откинул громоздкий засов. На крыльце стоял Рамир. Ребенок дрожал от ночного холода, его губы жалобно затряслись, когда он слабым голосом произнес:
– Учитель Зуливан, пустите меня к себе! Я буду у вас жить.
– А как же твоя мать, дитя? Неужели она разрешила тебе стать учеником мага?
– Я убедил ее. Она больше не будет запрещать, - уверенно ответил мальчик.
Чародей впустил ребенка и устроил ему постель на широкой лавке, обитой старым потертым бархатом. Рядом с головой мальчика тут же угнездился черный кот, издавая довольное мурлыканье. Укрывшись мягким шерстяным одеялом, Рамир улыбался в темноте. Наконец-то он был счастлив.
Наутро мальчик перемыл все реторты, почистил столы, добела выскреб деревянный пол, выстирал плащ Зуливана, растопил печь, и принялся, сидя на чистом полу, расчесывать длинную спутавшуюся шерсть кота. Старый чародей, в глубине души испытывавший искреннюю привязанность к ребенку, был доволен: наконец у него появился верный и старательный помощник.
Так проходил день за днем. Мальчик выполнял всю работу по дому, а в свободные часы прилежно постигал азы магии. Поначалу Зуливан опасался, что мать Рамира передумает, и потребует, чтобы тот вернулся домой. Но как-то раз, выйдя на базар, чтобы купить еду для себя и своего ученика, волшебник услыхал разговор двух торговцев. Так он узнал, что несколько дней назад родные Рамира были найдены в своей лачуге мертвыми. У всех было перерезано горло. В убийстве обвинили матроса с торгового корабля, который в ту ночь был в гостях у хозяйки, зарабатывающей на жизнь своим телом. Гость мирно спал среди трупов, и когда его схватили, рыдая, говорил, что не мог этого сделать. Тем не менее, его благополучно повесили.
Придя домой, Зуливан ничего не сказал своему ученику. Все продолжалось, как и прежде. Лишь иногда глаза старого мага останавливались на лице мальчика, словно пытаясь прочесть его тайные мысли, но ребенок отвечал Зуливану таким преданным и чистым взглядом, что тот, стыдясь своих подозрений, лишь ласково трепал его по плечу.
Глава 27.
